Дети как дети...

- Это очень страшно? – обеспокоено спрашиваю я, когда еще в офисе мы готовимся к проведению развивающего занятия для детей, больных онкологией.
- Нет, – отвечают мои коллеги, – Такие же, обычные дети.

Вообще, деятельность нашей компании никогда не специализировалась на детях с онкологией, группы риска или детях с ограниченными возможностями, но в рамках благотворительного проекта было принято решение каждую неделю проводить развивающие занятия с такими детьми, в том числе и в НИИ детской онкологии и гематологии.

Итак, готовясь к занятию, я мысленно понимаю, что эти дети не будут ничем отличаться от остальных детей, с которыми мне довелось общаться и работать. Но страшнее всего встретиться не с самими ребятами, а с собственной реакцией на них, со своими страхом или жалостью.

Я еще испытываю волнение, когда мы с соведущей заходим в отделение детской онкологии, и продолжаю настраивать себя на то, что они такие же, как и все остальные, и от того, что они болеют, не перестают быть этими обыкновенными детьми.

Нас встречает девушка Полина, сотрудница фонда, которая сама же и работает с этими ребятами. Молодая, приятная, волосы собраны в строгий пучок, костюм, туфли на каблуках… Глядя на нее, трудно сказать, что ее работа отличается от работы офисного сотрудника, школьного учителя или кого-то другого. Это ее должностные обязанности, к которым она подходит со всей ответственностью и вниманием. Спокойная и собранная,

Полина рассказывает нам какие-то режимные моменты, отвечает на мои любопытные вопросы. Тем временем мы поднимаемся к палатам и кабинету стационарных психологов, оставляем там вещи, моем руки (это обязательный момент, чтобы не занести инфекцию к детям) и быстро берем все необходимое для занятия.

Занятие проходило в небольшом уютном холле. Пока мы сдвигали в круг кресла, пуфики и стулья, а Полина звала детей, я успела рассмотреть, что происходило в самом холле и коридоре. В разных местах сидели дети, кто-то по двое-трое общался между собой, кто-то сидел с преподавателем или родителями и старательно решал уравнение в тетради. Это была действительно теплая домашняя обстановка, которая на первый взгляд совсем не говорит о том, что здесь эти маленькие и большие дети борются за свою жизнь и так надеются уехать домой.

На самом занятии присутствует 4 человека (нас заранее предупредили, что ребята могут в свободном порядке приходить и уходить к себе в палату). Девочки в банданах, даже здесь старательно подобранных, красивых и разноцветных, большую часть лица скрывают респираторы, а над верхним краем респиратора выглядывают глаза… Смеющиеся или грустные, открытые или скромные – какими бы ни были эти глаза, все они выливают на тебя такой поток света и чистоты, что хочется вернуть им еще больше света, радости, а главное надежны и уверенности в лучшее. Здесь есть и хорошие умницы, и скромники, и кокетки, и хитрюги, и, возможно, даже хулиганы. Кто-то посмелее и общаться начинает легко и непринужденно, кто-то будет стесняться. Да, это обычные дети, с обыкновенными детскими особенностями.

Точно также бывают активными или выдают уставшее «не хочу», точно также любят фрукты и смотрят мультики, точно также мечтают и могут капризничать. Только чувствуется в каждом огромное желание уехать из этой больницы, уехать туда, в большую, полную приключений жизнь. А еще они удивительным образом друг друга принимают: без задних мыслей, такими, какие есть, со всей внутренней детской чистотой. Словно видят друг в друге намного больше, чем кажется на первый взгляд. Живя в больнице по полгода и больше, эти дети как будто спрятаны от нечистых и нечестных вещей, присущих человеческому обществу.

Занятие проходит незаметно быстро. За всё время у меня возникает ощущение, что этим детям нужно отдавать вдвое больше энергии, больше заряжать и мотивировать их. Хотя, им, скорее всего, тяжело занимать так называемую «активную жизненную позицию»: сейчас в разговоре с этой жизнью позиция у них совсем другая.

Я возвращаюсь домой с удивительным трепетным чувством в сердце. Восторг от того, что у меня была возможность поделиться чем-то хорошим с теми, кому в жизни приходится нелегко, кто сейчас, в этот самый момент утверждает и доказывает, что он достоин жить, заполняет всё внутри меня. И в то же время этот восторг граничит с беспредельной грустью и каким-то непониманием законов этой жизни. Эти законы кажутся мне абсолютно парадоксальными и непостижимыми…

Как это случается? За что или за кого эти дети несут такую тяжесть? За чьи поступки они отвечают и платят столь высокую цену, проходя через боль, понять которую может только человек, столкнувшийся с этой болезнью? И всё это смиренно, так по-детски послушно и совсем не по-детски стойко и мужественно. И каждый из них верит и убежден, что выздоровеет и вернется домой, к родным и друзьям.

«В 80% случаев детский рак вылечивается» – слышу я обнадеживающие цифры от Полины. Вылечивается… а это значит, что эти маленькие люди в большинстве своем справляются, побеждают и идут дальше по жизни, несут остальным свой удивительный свет.

Рак. Победивший однажды этот страшный недуг уже вряд ли будет смотреть на жизнь прежними глазами. Поэтому-то и искрится в этих детских глазах особая чистота. Поэтому и тяжело сидеть с ними, потому что эти глаза смотрят не на тебя, а куда-то вглубь тебя, как будто читают всё скрытое. От этого и не хочется от них что-то скрывать, а просто хочется открыть сердце и подарить тепло и улыбку.

«Дети как дети. Такие же, как все…»