Черная сказка

Черная-черная сказка.
 

В черном-черном мире, в черной-черной стране, в черном-черном доме жили черные-черные дети. Несчастные, грустные, нежеланные дети. Жили они там не по своей воле – туда их отправили любимые мамы – родные и мягкие, нежные и заботливые. И папы – самые добрые, самые справедливые, самые сильные и мужественные. И вот теперь, эти черные дети жили в черной стране, и каждый день плакали черными-черными слезами. Сначала их слезы были светлыми, но со временем они почернели от горя, от обиды, и от страшной, мучительной боли, которая разрывает их маленькие пухлые тельца на маленькие кусочки, совсем как в тот черный-черный день, когда самые родные и близкие люди предали тебя, заранее возненавидев, и отправили в этот холодный, страшный дом, который скрипит, качаясь от ветра, черные деревья бьют по нему ветками, словно наказывая за что-то, и он стонет и вздыхает как живой. Изредка дети выбираются из этого дома на черную поляну, чтобы поиграть черными игрушками. Да вы не подумайте плохого, просто все испачкалось слезами: и небо, и солнце, и поляна и детские лица.
 
- Катька, отдай мне совок и отойди, это я играю в повара! – Сережа оттолкнул девочку и сам стал накладывать грязь в ведерко. – Я варю папе суп. Он придет с работы, а я его покормлю! И его, и маму, и сестричку Валю. А то папа беспокоился, что когда я рождусь, нам кушать станет нечего, и еще называл меня спиногрызом. А я маму не грыз! Когда я у нее в животике был, я тихо сидел, да и зубов у меня еще не было, - и он, повернувшись, показал всем свой беззубый рот с розовыми деснами.
 
Миша подошел к Кате и отдал ей свою лошадку, чтобы не так сильно плакала. Она новенькая, не привыкла еще и не успела запачкаться, только золотистые колечки волос слиплись в сосульки и глаза от боли стали как два озера – синие, глубокие и мокрые.
- Не плачь, пожалуйста, возьми мою лошадку и не обижайся на Сережу, он добрый, только злится на маму и папу, что сестру его родили, а его не захотели! А у тебя есть сестренки или братишки?
 
- Нет, я одна. И папы у меня нет, только мама. Она не хотела меня сюда отправлять, мы с ней хотели уехать далеко-далеко и жить там, а бабушка сильно ругалась, ударила маму по лицу и сказала: «Нечего нищету плодить!» А ты не знаешь кто такая «нищета» и как ее плодить?
 
- Не знаю, взрослые часто говорят непонятные слова. Вот, например, моя мама сказала: «Этот ребенок помешает мне сделать карьеру». А я бы не мешал, я бы даже помог, если бы знал, что это такое. И еще я был бы самым хорошим и самым послушным ребенком и очень бы любил своих родителев! А я их и сейчас очень люблю! У меня мама знаешь, какая красивая! И добрая и умная! А папа самый сильный на свете, он даже тигра победить сможет, - и Мишка гордо выпрямился, довольный своим превосходством над другими ребятами.
 
Но тут в разговор вмешался Сережа:
- Ха! Что же это тогда твои родители такие умные и добрые тебя сюда отправили? Разве же можно своих ребенков не любить и сюда отправлять?! – он возмущенно заревел в голос и стал размазывать черные слезы по грязному лицу.
 
- Они же не знали, попробовал вступиться Миша, - они пошли в больницу, а доктор в белом халате сказал им, что я еще не ребенок, а какой-то плод, что души у меня нет, и больно не будет. И когда эта резалка ко мне приближалась, я хотел спрятаться, но меня все равно нашли. Тогда я стал стучать руками и ногами и громко кричать, но мама не слышала, она спала. А папа вообще курил в коридоре, а то бы он как дал этому доктору и резалку сломал бы!
 
- А долго мы здесь будем? – Катя подняла глаза на Сережу и подвинулась ближе к Мише, - Я к маме хочу.
Сережа, ковырнув пальцем в носу, повесил голову, не зная, что ответить, а Миша, вздохнув, честно признался:
- Не знаю, и никто не знает. Как только мы выходим из дома гулять, за нами приходят наши мамы. За кем-то раньше, за кем-то попозже, но приходят обязательно! Мы с Серегой здесь уже давно, наверное, скоро уже. Да ты не горюй, и за тобой придут, ты только потерпи.
Внезапно, горизонт черного неба окрасился в ярко-красный свет и черное солнце выплюнуло на землю женщину в длинном белом платье. Малыши испуганно замерли на месте, а Сережа, наклонившись к Кате, тихо прошептал:
- Ну, вот, за кем-то пришли, смотри внимательно, может это твоя мама.
Но тут Миша встал со скамейки и быстро побежал к женщине, которая все еще ползала в грязи и не могла понять, где находится.
- Мама, мамочка! Наконец-то я тебя дождался! Не бойся, пойдем, я знаю куда идти.
Женщина, прищурившись, вглядывалась в чумазую мордашку ребенка и вдруг, закрыв лицо руками, закричала. Сильно-сильно, громко-громко. Так, что вздрогнуло черное небо и пролилось кровавым дождем. Они плакали – каждый о своем: Мишка от радости, а женщина – от горя, стыда и жалости. Мишка обнял маму за ноги, поцеловал куда-то в коленку и за руку повел дорогой, которую знал сейчас он один. Черное небо все сильней плакало дождем, только под ним мальчик становился все чище, белей и прозрачней, пока не исчез совсем. А женщина становилась все грязней, черней и больше, пока, наконец, не остановилась, превратившись в сухое обгоревшее дерево в огромном черном саду.
 
Только Мишка этого уже не видел. Он лежал, уютно свернувшись калачиком, в животе у своей мамы. Там было тепло и спокойно, как в колыбели, сыто и уверенно. Он, правда, был уверен, что его любят и ждут, верят и надеются, что родится Мишка здоровым и крепким, настырным и горластым как папа. Вместе они пойдут гулять в парк, а когда Мишка устанет, папа посадит его к себе на плечи и громко скажет: «Не дрейфь, мужик, прорвемся!» А Мишка будет держаться обеими руками за его волосы и гордиться, что его папа самый лучший в мире! Мама перед сном будет рассказывать ему сказку про волка, и гладить его ногу под одеялом, чтобы было не так страшно. Будет целовать его в нос и щекотать волосами, пахнущими молоком и медом. Но все это будет потом. А сейчас лежит Мишка в животе, сосет свой толстый палец, сопит, и пинается. Мама баюкает его, гладя свой огромный живот и напевая песенку. Зато он всех уже знает по голосам: и бабушку, и старшую сестру, и даже кота Барсика. Ну а Мишкин голос они услышат только тогда, когда выйдет он на свет Божий, возьмут его, шлепнут по попке и скажут: «Мама, у Вас Сын Родился!»