Остров пяти камней. Часть 9 (окончание).

Часть 1: http://www.myjulia.ru/post/466199/
Часть 2: http://www.myjulia.ru/post/466205/
Часть 3: http://www.myjulia.ru/post/466207/
Часть 4: http://www.myjulia.ru/post/466211/
Часть 5: http://www.myjulia.ru/post/466212/
Часть 6: http://www.myjulia.ru/post/466252/
Часть 7: http://www.myjulia.ru/post/466258/
Часть 8: http://www.myjulia.ru/post/466547/
 
ПЯТЬ КАМНЕЙ
 

 
Рук я совсем уже не чувствовал, а теперь и спина разламывалась от боли. Наверное, мое лицо недвусмысленно выражало мои ощущения, потому что Вика снова тронула Вольдемара за рукав.
 
- Нельзя же так издеваться над человеком! Ему и правда очень больно. Развяжите ему руки, все равно здесь бежать некуда.
 
Вольдемар нехотя обошел меня сзади, всем своим видом давая понять, что делает это исключительно ради успокоения Вики, и начал ковыряться в узлах, отчего шнурок еще сильнее врезался в кожу. Я невольно вскрикнул. Наконец, шнурок ослаб. Я с наслаждением распрямился, пощелкал суставами и принялся растирать онемевшие кисти, опоясанные багровыми "браслетами".
 
- Вова, - нерешительно напомнила Анжела, - Что ты там говорил о завещании?
 
Селиванов глотнул минералки (в горле пересохло у оратора!) и прокашлялся.
 
- Ну да. В завещании был дополнительный пункт. Он гласил, что доля Славика переходит к его сыну в случае, если Славик умрет по любой причине, кроме... самоубийства! Если Славик покончит с собой - ВСЕ наследство Тамары Максимовны достается ее младшей сестре Светлане. Тетка знала о заболевании племянника, о том, что его посещают суицидальные мысли. Она боялась, что ее смерть спровоцирует новый приступ депрессии, и надеялась таким способом удержать Славика от рокового шага, надеясь, что забота о сыне возьмет верх над личными страданиями. Так что Диме надо было не просто убить Грушкина, а замаскировать это под суицид. Причем так, чтобы при проведении экспертизы не возникло сомнений - это не передозировка, не несчастный случай, не смерть при невыясненных обстоятельствах, а именно СОЗНАТЕЛЬНОЕ самоубийство! И желательно, чтобы это подтвердили свидетели. Он знал, что почувствовав приближающееся обострение, Славик захочет уединиться. И даже знал, куда он пойдет.
 
Я перебил его:
 
- Мне лестно, что ты такого высокого мнения о моем профессионализме, но смею тебя заверить: предсказать наступление депрессивной фазы с точностью до нескольких часов не под силу даже самому маститому психиатру.
 
- Может быть... Но эту депрессию можно вызвать искусственно, ведь так?
 
Я развеселился.
 
- И что же такое я мог сказать Грушкину, что у него сразу началась депрессия?
 
- Зачем же сказать... Я хоть и не стал криминалистом, но когда-то была такая мечта. Поэтому кое-что на эту тему читал. Есть вещества, блокирующие выработку эндорфинов - гормонов "радости", вызывающие состояние подавленности и отчаяния. Тебе ничего не стоило влить спиртовой раствор такого препарата, например, в водку.
 
- Верно, есть такие вещества. Но, во-первых, даже если Славик принял что-то подобное, он мог сделать это без моего ведома. Грушкин вообще не был послушным пациентом, мог довериться какому-нибудь шарлатану. Во-вторых, если бы это произошло, у него, конечно, могло возникнуть суицидальное настроение... Но, как мы выяснили, Славика убили. Причем, не отравили, а зарезали. В-третьих, ты все время забываешь, что я никуда не отлучался с того момента, как Славика видели живым и невредимым и до того, как мы с Артуром нашли его уже мертвым.
 
Вовка поднял указательный палец.
 
- Вот здесь и кроется подвох! Я видел Славика сразу после того, как ты его проводил на восточный берег. Я как раз ходил за хворостом, в темноте сбился с тропинки, пошел на просвет, чтобы вернуться вдоль берега... Славка сам меня окликнул - сказал, что заметил меня по блеску - у меня ж на шее бинокль висел, линзы, видно, блеснули... Он сигареты забыл и решил у меня стрельнуть. Так вот, он действительно сказал, что чувствует себя очень плохо, что ты дал ему лекарство, и он принял одну таблетку, но не чувствует улучшения. Я его стал убеждать, что, мол, не может лекарство действовать так быстро - надо подождать минут двадцать. Но он не послушал меня, и тут же проглотил еще две пилюли. Я как раз в этот момент прикуривал и при свете зажигалки разглядел в его руках такую баночку пластиковую... Названия не видел, но не в том дело... В кармане у мертвого Славика нашли облатку антидепрессантов, где не хватало одной таблетки - это ты ее уже потом туда подложил. А Славику с собой ты давал БАНОЧКУ, а не облатку! И было в этой баночке, как я подозреваю, сильное снотворное. Если в крови убитого обнаружат следы снотворного - это ведь ничего не значит. Мог он принять от бессонницы, тем более, что доза-то не смертельная...
 
- И что? - не выдержал я, - Что это доказывает? Что у Грушкина, кроме моих таблеток, была с собой банка снотворного, которую он потом выбросил или выронил? И что он пытался по глупости использовать снотворное в качестве успокоительного? Не понял...
 
- Я и сам не сразу понял... пока сегодня утром не пошел умываться и не наткнулся на ту самую фляжку, которую Вольдемар тебе так неучтиво показывал. И до меня стало постепенно доходить... Разговор с Вольдемаром и Артуром подтвердил мою догадку. Да, ты не отлучался с тех пор, как проводил Славика на восточный берег. А как же иначе! Ведь тебе нужно было алиби на предполагаемое время убийства... Понятно, что из-за удаленности места преступления от населенных пунктов, тело попадет на экспертизу только через несколько суток - и тогда уже невозможно будет определить время смерти с высокой точностью... Это тебя вполне устраивало. Экспертиза покажет, что Славик умер где-то в районе утра - что и будут подтверждать свидетели. Они же подтвердят, что ты в момент смерти Грушкина никуда не отлучался. Да, ты не плыл как дельфин, к восточному берегу, побив мировой рекорд... Ты дошел туда не спеша... Вместе с Артуром. Когда вы нашли Славика, он не был мертв, он СПАЛ!
 
- Я же сам... видел... - пробормотал Артур.
 
- Что ты видел? Что Славик лежал без движения? Ты даже близко не подошел! А почему? Мы все знаем, почему - крови боишься до потери сознания! Не случайно первыми словами Димы были: "Он весь в крови!" А ты видел эту кровь?
 
- Я... я видел, там были красные пятна на камнях... я не смог подойти...
 
- На это убийца и рассчитывал. Да, доктор? Думаю, ты предполагал, что одного упоминания о крови будет предостаточно, но как человек предусмотрительный, ты не мог полагаться на волю случая. Поэтому, как только увидел, что Артур, несмотря на страх, сделал пару шагов вниз (для него это поступок поистине героический - но ведь ты просил о помощи!), ты повернулся к нему спиной, вылил на камни содержимое вот этой фляги, - он поднес фляжку к лицу Артура - тот сначала отшатнулся и судорожно глотнул воздух, потом его брови поползли вверх.
 
- Пахнет чесноком!
 
- Это чесночный кетчуп. Тот, которым мы заправляли салат. Он слишком густой и не льется... Чтобы доплыть до восточного мыса пяти минут мало, а чтобы выдавить в горлышко фляги немного кетчупа, разбавить его водой из озера и взболтать - вполне достаточно. А заодно посмотреть еще раз в бинокль и убедиться, что жертву сморил сон. Эту жидкость ты и видел на камнях, а вовсе не кровь... В лучах восходящего солнца, окрасившего все вокруг в красноватые тона, представляю, какое это произвело на тебя впечатление! Твое слабое зрение и патологический страх сыграли злую шутку. Как только Дима убедился, что ты ушел, он хладнокровно и цинично перерезал горло спящему Грушкину. Поэтому и "удар" был точным, и следов борьбы не видно... Он вложил нож в руку убитого. А фляжку бросил в озеро. Но на дне оставалось немного жидкости, поэтому посудина не утонула, а плавала горлышком вверх. Достать ее не было времени. Убийца надеялся, что она уплывет в открытую Ладогу... Но сильный юго-восточный ветер погнал ее вдоль берега, и прибывающая вода принесла злополучную фляжку прямо сюда - к пяти камням, где я и нашел ее сегодня утром. Дима тут распинался, что пытался, мол, остановить кровь, поэтому весь перемазался... Да не остановить он пытался, а усилить кровотечение! Чтобы жертва успела погибнуть до нашего прихода! Итак, жертва мертва, алиби есть... но чтобы наложить лапу на все имущество тетки Грушкина, надо было инсценировать самоубийство. Да, у Димы, как у большинства практикующих врачей, почерк никудышный... записку эту Славик написал сам, но... три года назад! Никто не удивился, что ее забрал врач-психиатр, никто о ней потом не вспомнил... Грушкин во всем, что касается рабочих инструментов, вопреки своему щегольству, предпочитал удобство, а не эффектность. Поэтому всегда пользовался простыми гелевыми ручками. Такой ручкой была написана и та записка. Такая же ручка была с собой у Грушкина и вчера. Но он потерял ее, и одолжил у Вики. Ее ручка на вид почти не отличается от обычной гелевой, но Вика узнала свою вещь... А потом еще, как на зло, Анжела вспомнила про нож... Версия самоубийства потерпела фиаско. Преступника это расстроило. Но ему даже не пришлось скрывать свое состояние - человек, у которого только что погиб на руках друг детства, конечно, и должен быть "не в себе". Теперь все свои помыслы преступник сосредоточил на том, чтобы отвести от себя подозрение. Тем более, хотя он и лишался ожидаемого богатства, кое-какое утешение у него было. Вот оно! - с этими словами Селиванов протянул руку ладонью вверх, и Вольдемар вложил в нее небольшой продолговатый предмет - серебряный футляр, украшенный какой-то замысловатой гравировкой.
 
- Тебе ведь знакома эта вещь?
 
Я инстинктивно вытянул руку, прикоснулся к футляру:
 
- Что это?
 
Вовка сразу отдернул его в сторону и повернулся к Вике:
 
- Ты меня простишь? Нет, правда, если бы я знал... Разве стал бы я подвергать тебя такому страшному испытанию... Но я не знал. Честно. Я понимал, что преступник попытается "назначить" кого-то на роль убийцы и оболгать его. Но был уверен, что максимум, что тебе грозит - это несправедливое обвинение, которое тут же будет снято... Когда я понял, в чем дело, и что он выбрал тебя не потому, что ты - человек посторонний, а потому что решил сыграть на предубежденном отношении большинства людей к транссексуалам... я сам растерялся и не успел остановить это безобразие. И еще мне надо было во что бы то ни стало выиграть время, пока Вольдемар найдет сокровище - я сразу догадался, что преступник постарается спрятать его при первой же возможности. А щели между прибрежными камнями - идеальное место. Викусь, прости меня, хорошо?
 
Вика устало улыбнулась.
 
- Какая же я была дура, что не рассказала вам все сразу! Ребята, это вы меня простите... - и, виновато оглядев народ, она завесилась волосами, прильнув плечом к Замятиной, как оробевший засмущавшийся ребенок - к старшей сестре.
 
Селиванов медленно поднял крышку футляра. Внутри, на подкладке из темно-синего бархата сверкали пять ярко-зеленых кристаллов, вставленных в изящное золотое кружево. Их окружали камни помельче, составляя изысканный узор. Эта игра изумрудных искр в лучах солнца в сочетании с блеском благородного металла так завораживала, что несколько секунд все смотрели на колье, не отрываясь. Вовка захлопнул крышку.
 
- Когда я рассказал Вольдемару о таблетках и о фляжке, он тоже решил мне довериться. Оказывается, это Славик уговорил его взять с собой пистолет. Вольдемар отказывался, уверяя, что в случае опасности и так сумеет его защитить, а наличие оружия только создаст непредвиденные проблемы. Но Славка настаивал, объяснив, что так ему будет спокойнее. И Вольдемар согласился. Правда, взял пистолет только в качестве психологического оружия, даже не зарядив его. Чего же так опасался Славик? Мы все знаем, что наш друг имел слабость к широким эффектным жестам и романтическим сценам. Вчера вечером он намеревался объявить о своей помолвке с Анжелой и в качестве свадебного подарка на "Острове Пяти Камней" преподнести ей антикварное колье с пятью изумрудами. Бедняга опасался нападения злоумышленников по дороге на остров, но он не предполагал, что удар в спину может нанести лучший друг! "Внезапный" приступ болезни нарушил его планы. Вольдемар знал, что колье должно быть у Славика - тот не решился бы даже ненадолго выпустить из рук такую ценную вещь. Но при обыске тела колье не нашли. Вольдемар понял, что оно - у преступника. Как только мы догадались, что это ты, Вольдемар сразу предложил тебя схватить, когда ты вернешься со своей "прогулки" по берегу, и обыскать. Но я понимал, что ты постараешься спрятать ценность при первой же возможности где-то на острове, а позже за ней вернуться. Ведь держа при себе такую важную улику, ты ставишь себя под удар. Поэтому, пока ты выдвигал обвинения против Вики, Вольдемар отправился по твоему следу, и ему не составило труда обнаружить твой тайник.
 
Мое положение было незавидным. Рассказ Володьки казался вполне логичным, и множество косвенных улик указывало на меня. И хотя я понимал, что когда это дело поручат настоящему следователю, он в лучшем случае отмахнется от Вовкиных фантазий - ведь никаких прямых доказательств нет, но мне было чрезвычайно неприятно, что эти люди, еще недавно считавшие меня своим другом, теперь смотрят на меня враждебно и с осуждением. Я не собирался молча терпеть оскорбления этого рыжего недоучки.
 
- Знаешь, Вовочка... я думаю, все уже достаточно оценили твой талант писателя детективного жанра, но мы-то не в книжке живем. Это только там умный сыщик раскрывает дело, опираясь исключительно на дедуктивные умозаключения. В жизни все немножечко иначе. И чтобы выдвинуть против человека обвинение, нужны факты.
 
Вовка торжествующе усмехнулся и аж раздулся от гордости.
 
- Полагаю, отпечатки пальцев будут достаточным аргументом для следователя.
 

Я рассмеялся ему в лицо.
 
- На чем? На футляре? Да, конечно, они там есть! Все видели, как я случайно до него дотронулся. Впрочем, на нем есть и твои пальчики, и Вольдемара, и, может, кого-то еще...
 
- Ага, все смотрели "Семнадцать мгновений весны", как Штирлиц объяснял, откуда его отпечатки на чемоданчике! Да нет. Зря ты так выворачивался, чтобы прилюдно схватиться за футляр. Эта улика нам не понадобится.
 
Он встал и подошел к Анжеле.
 
- Славик вчера хотел подарить это тебе. Давайте... - он огляделся, будто бы спрашивая у всех молчаливого согласия, - Давайте мы все будем считать, что он успел это сделать...
 
Анжела бережно взяла футляр. Потом вдруг прижала его к глазам и мелко затряслась всем своим желеобразным телом. Не может быть, чтобы она так искусно играла! Нет, это правда... Неожиданно свалившееся на секретаршу сокровище совершенно ее не осчастливило.
 
На меня перестали обращать внимание, будто бы меня не существовало. Будь я помоложе или поглупее - попытался бы бежать. Но нет, хватит с меня на сегодня унижений. Вольдемар у себя на коленях раскладывал какие-то документы - паспорт, еще какие-то бумажки... с чего вдруг?
 
- Мастерскую спасать надо... Володя, мы могли бы с тобой работать вместе. Мне одному не справиться. Ты как?
 
Вовка беспомощно развел руками:
 
- Я в искусстве ничего не смыслю!
 
- Вика тебе поможет. Вика, ты ж хотела у нас работать?
 
Виктория, до сей поры сидевшая, завернувшись в свой серый плащ, как окуклившаяся гусеница, ожила и удивленно выставила свои мышиные зубки.
 
- Кто - я? Да я... конечно!
 
Вовка зачем-то выдергивал колышки палатки, неуклюже присев на здоровой ноге... Куда они собираются? Он искоса глянул на Вику, потом на Вольдемара.
 
- Я подумаю.
 
Со стороны озера послышался негромкий гул мотора - катер береговой охраны приближался к острову. На борту я разглядел пару фигур с милицейской форме. Почему они так рано? Ведь дежурный обещал - не раньше завтрашнего дня? Впрочем, это хорошо. Наконец-то за дело возьмутся специалисты, и нелепое обвинение будет с меня снято.
 
Селиванов, наконец, решил меня удостоить своим вниманием и даже ответил на мой незаданный вопрос:
 
- Это я их вызвал... Объяснил, что тут не суицид по-пьяни, а гораздо круче. Гляди-ка, нашли себе транспорт, не обманули...
 
Затем, как бы вспомнив что-то еще, он спохватился и, порывшись в рюкзаке, вытащил пакет с рыболовным ножом - тем самым, на котором запеклась кровь Славика.
 
- Отпечатки на орудии убийства скажут следователю, чьих рук это дело!
 
Я устало вздохнул и печально посмотрел в глаза Вовке.
 
- Нет... Ты точно глупее, чем я думал. Отпечатки пальцев на ноже, который за прошедшую ночь побывал в руках почти у всех, проще сказать, кто его не трогал?
 
Его взгляд вдруг стал таким тяжелым, что несмотря на приближение катера, я почувствовал, как в животе заворочалось холодное липкое ощущение животного страха. Но Вовка только убрал пакет с ножом обратно в рюкзак и произнес, чеканя каждое слово:
 
- Ты умный. Ты все предусмотрел. Поэтому и взял нож, якобы открыть банку с паштетом, к которому, кстати, ты так и не притронулся. Зачем тебе это было нужно? Ну, согласись, было бы в высшей степени странно, если бы самоубийца после совершения суицида стер с ножа все отпечатки пальцев, а также ворсинки одежды, клетки эпителия и волоски... Да и вообще, криминалистика сейчас на таком высоком уровне, что гораздо проще спрятать свои следы во множестве чужих, чем полностью их уничтожить. Убедившись, что из грозной улики, нож превратился в захватанный всеми столовый прибор, ты как бы случайно уронил его в траву, чтобы после взять его без свидетелей. Правда, это увидела Анжела, но, конечно, не придала значения. Просто взяла нож, когда он ей понадобился. Потом, пока ты ходил провожать Славика, его брала Вика. И действительно положила на место, откуда ты, вернувшись, незаметно его взял. Ты, вроде бы, все учел. Кроме одного. Перед тем, как нож стал орудием убийства, его последней брала Вика. А она - девушка аккуратная и, сделав бутерброды, не просто вернула чужую вещь на то место, откуда взяла, а тщательно вымыла нож и вытерла салфеткой. Так, завернутым в салфетку, и положила. Почему ты этого не увидел? Не знаю. Может, было темно. Может, ты сам ногой задел сверток и нож выпал из салфетки... Но главное не это. Главное, что на нем теперь ТОЛЬКО твои отпечатки пальцев!
 
Катер причалил к берегу. С него высаживались люди. Я понял, что это - конец.
 
Для того, чтобы человек (любой!) был счастлив и удовлетворен своей жизнью, ему необходимо ощущение собственной значимости. Это - аксиома. И это ощущение могут дать только деньги... Не деньги сами по себе, а та степень свободы, которую они обеспечивают. Что бы там ни болтали идеалисты. Нет, я не завидовал Грушкину. Мне просто необходимо было получить то, чего мне не хватало для полноценной самореализации... И не надо демагогии! Хороший специалист не может проявить себя в полной мере, заполняя бесконечные бланки и поддерживая в состоянии ремиссии десятки шизофреников - результат генетического вырождения нации, которых все равно невозможно вылечить. Выслушивание однотипных историй о несчастной любви, о мужьях-алкоголиках и неверных женах - тоже не лучший способ развивать медицину. Грушкин по воле случая оказался жертвой борьбы за место под солнцем. Все - люди и животные - испокон веков не прекращают эту борьбу. Только не у всех хватает духу действовать действительно кардинальными методами. Поэтому они оправдывают свою трусость и инертность моральными принципами. Интересно, куда деваются эти принципы, когда они затаптывают себе подобных в толпе болельщиков или насилуют пьяную девушку, зная, что она постесняется обратиться в милицию?
 
Нет, я не считаю, что поступил цинично и жестоко. Напротив, очень гуманно. Да, Грушкин был на пике карьеры, успеха... Но что ждало его в будущем? Прогрессирующий психоз, деградация личности, постепенная потеря человеческого облика и несчастная одинокая старость в отделении для хроников... Многие мечтают умереть во сне. Он успел проснуться, но не успел ничего понять. Стремительное падение давления отключило сознание. А Анжела? Я избавил ее от печальной участи многолетнего ухода за тяжелобольным. Если вы хотите меня обвинить в том, что я пытался обобрать ребенка - вы и тут не правы. Даже в случае успешного исхода дела, мальчишка получил бы в наследство деньги самого Грушкина, долю в фирме. Разве этого мало?
 
Я уже вижу ваш праведный гнев по поводу моей жены... Да бросьте! Как только Светлана перестанет получать свои инъекции, связи в ее мозгу восстановятся... ну, может, чуточку пострадает функция памяти. Но поверьте, эта особа и в здоровом состоянии не отличалась высоким ай-кью...
 
"Хочешь удачно солгать - поверь в это сам" - не помню, кто сказал. Мне почти удалось поверить в собственную невиновность. Я совершенно искренне возмущался и обижался, когда меня подозревали. Я почти верил, что ищу настоящего убийцу. Или эта "система Станиславского" и обернулась против меня? Я расслабился? Моя схема была безупречна - и технически, и психологически. Но что произошло? Где она дала сбой? По моим расчетам группа людей, оказавшихся в опасности и под взаимным подозрением, должна была разъединиться, ожесточиться друг против друга... Они не должны были друг другу доверять и тем более не могли бы договориться... И узнав секрет Виктории, они должны были сразу увидеть в ней образ врага - извращенца, погрязшего в пороках и способного на любое злодейство... Все нестандартное, непонятное - оно ведь пугает. Это нормально! Взять, к примеру, муравья... Опрыскать его спреем с незнакомым запахом - и муравьиное сообщество его не примет... Потому что: опасность! Срабатывают защитные реакции. Так и у людей - хотя они и напридумывали себе законов - уголовных, гражданских и нравственных, но стОит произойти настоящему несчастью, как все чувствуют угрозу для самих себя - тут уж не до проявлений толерантности! И дружеские отношения не выдерживают конкуренции с инстинктом самосохранения перед лицом настоящей опасности... Это - законы психологии всех живых существ. Не я их придумал. Я лишь пытался местами направить их в нужное русло... И я почти достиг своей цели! Первоначальный испуг, в момент которого индивиды сбиваются в стадо, поиск внешнего врага, показавший, что враг - среди нас, то есть он невидим и близок... И вот уже тяга к группированию сменяется взаимным недоверием - каждый сам за себя. Затем - "охота на ведьм", возрастающая паника, раздражение, усугубленное усталостью и похмельным синдромом, вспышки агрессии... Все шло, как по маслу! В таких ситуациях массы склонны искать опору в решимости лидера, понуждая его к действиям, но не проявляя самостоятельной активности. Максимум - неорганизованные всплески эмоций. Я уверенно занял место этого лидера и повел ситуацию... Искусство манипуляции людьми - не так уж сложно, если знать механизмы. Я знал. И все делал правильно. Но почему-то проиграл. Почему они не поступили самым естественным образом - не сублимировали свой страх, не выпустили подогретое мной раздражение, не кинулись на предложенную жертву? Такое случается, когда на сцене появляется лидер оппозиции. Но у них не было ни времени, ни причин создавать оппозицию! Почему они не пошли по пути наименьшего сопротивления, а стали докапываться до правды, которая, как известно, никогда, нигде и никем не бывает востребована?! Я всю жизнь изучал психику людей - их чувства, помыслы, модели поведения... неужели, я все-таки чего-то не понял?..