Если мама не научила

Кассирша офисной столовой Анна Витальевна посетителей недолюбливала. Никто не знает, где она служила раньше, и почему у нее лицо снобки и посольские манеры, факт оставался фактом: особа она была премерзкая. Судя по тому как она оглядывала содержимое подноса клиента, а затем смотрела (или не смотрела) на него, всегда можно было понять, довольна ли она его выбором, или нет.

Чаще всего Анна Витальевна была крайне раздражена. Это было ее практически постоянное состояние, если не считать умиротворения, которое наступало сразу, как закрывалась в 4 часа столовая, и сами сотрудники садились на чаепитие за любой понравившийся стол. Но этого посетители уже не видели. Зато видели, как со злобой смыкаются челюсти у кассирши, когда она видит содержимое их тарелки.

Причин для злости было множество: толстая девочка из бухгалтерии опять набрала много булок, хотя их другие могли бы взять, все равно ей вредно. Плохо берут запеканку, зато опять налетели на борщ: конечно, губа не дура, а запеканку кто будет брать? Хорошо берут жареную треску, а какого фига, спрашивается, когда Анна Витальевна ее так любит? Еще кончится, чего доброго… Та расфуфыренная, с восьмого этаже, опять фаршированных перцев набрала домой в пакет, а у нее кольцо, между прочим, на пальце! Вот бы мужу рассказать, откуда у нее эти перцы! А толстосум с золотыми зубами опять с недовольной мордой пошел: невкусно, наверное, было. Дома вкусно! Свистушки-хохотушки никак шоколадки выбрать не могут, весь товар перелапали, а шуму-то, шуму!

Как вы понимаете, работа у Анны Витальевны была нервная. Особенно раздражали ее молодые девушки, с кольцами и без, которые приходили каждый день со своими контейнерами для еды, обедали они, видимо, в своем офисе. Иногда одна или две забывали контейнеры и им давали столовскую посуду, которую они обещали вернуть, расписавшись у Анны Витальевны в блокнотике. Возвращали, но и забывали тоже, и вот приходилось Анне Витальевне после смены идти по этажам с блокнотиком. Посуда, бывало, так и не находилась, и было решено ввести в столовой собственные контейнеры, для тех, кто плох на память.

Обедающие на ходу девушки встретили новшество с восторгом и стали активно пользоваться. Анну Витальевну они страшно раздражали: ну принеси ты из дома, это же на крайний случай! Офисный же, никогда не парящийся за чужой труд народ, не внимал и вскоре все стали брать бесплатные контейнеры, даже те, кто всегда приносил свои. У Анны Витальевны разрывалось сердце и порою дергался глаз.

Вскоре было решено ввести за контейнер символическую плату в 5 рублей, отчего Анна Витальевна втайне торжествовала, озвучивая сумму заказа. Но офисный народ пожимал плечами и доставал еще пятак. Это было нив какие ворота. Кассирша стала сначала беззлобно ворчать на девушек, которые каждый день выкладывали по пятаку за пластиковые чашки, которые сразу после обеда выбрасывали. Девушки отшучивались. Кассирша страдала.

- Что ж вы из дома не приносите? Раньше же приносили! – докопалась она как-то к одной, самой веселой.
- Анна Витальевна, да сумки и так раздутые!
- Ну а этот, - кассирша ткнула в наполненный борщом судок, - этот-то нельзя что-ли помыть? Поела, прополоскала его, содичкой оттерла…

Девушки смотрели на женщину, как на инопланетянку.

- …вытерла насухо и на окошко, чтоб запах пропал, - продолжала она мастер-класс. – Неужели мама не приучила? Можно ведь все аккуратно сделать, и деньги тратить не надо!

- Так всё, хватит, - вдруг психанула самая веселая и рывком забрала свои судки. – Делайте свое дело!

Лицо у девушки стало таким же, как у кассирши.

- … мало я, что-ли, дома посуды надраиваю? – услышала Анна Витальевна от ее удаляющейся спины.

То ли Анна Витальевна прониклась к тяжелому быту девушки, то ли впервые встретила достойный отпор своей спеси, но женщины подружились. Анна Витальевна встречает теперь эту девушку подмигиванием и всегда «забывает» пробить ей контейнер.