Не звони и не пиши

«Колыбель качается, ночка за окном…
Иногда сбывается самый сладкий сон…»

Хотелось петь «страшный», а приходится кроить себя, и дарить счастливое детство. Чтобы сон – сладкий. Чтобы день – добрый. Чтобы солнце – яркое. Чтобы мама – добрая.

Мама… из зеркала глядит совсем чужая девчонка. Очень худая, очень бледная, одни глаза видно – большие, чёрные, лихорадочно блестящие. Мама. Через две недели будет 18. совершеннолетие. Время , которое ждала , чтобы стать взрослой. А стала взрослой намного раньше. Потому, что появилась Татошка. Антонина Сторм. Дочь. А ещё раньше жизнь ворвалась и перекроила детство по-своему. Вот придет из армии Стас и даст в морду. И будет в общем-то прав. Какая она невеста, когда уже вон, с приплодом. Ой, прости, Татошка, конечно, никакой ты не приплод. Ты – просто совсем маленькая девочка и я тебя никому не дам обижать. Вот уже и спит. Надо идти заниматься – отчислят из института, как потом жить станем?

Учебник открыт на нужной странице, а голова бессильно клонится к столу. Поспать только чуточку…
Дверной звонок, как сирена в пожарной части, вмиг приводит в боевую готовность. Опять, наверное, из органов опеки и попечительства. Как же они надоели! Беседы с психологом, гинекологом, эндокринологом, снова с психологом. Этот бесконечный пыточный круг и недоумение. Как? Ты решила не прерывать беременность? А если родится урод? Или Даун? Или ты потом его ненавидеть будешь? Как у них у всех только повернулся язык это сказать? Тотошку ненавидеть может только бездушный дурак! Они с дедом сразу решили, где кроватка будет стоять, как малышку будут звать и даже отчество дед согласился дать по своему имени. Спиридоновна. А если бы мама была – дала бы она родить? Нет, дед говорит, мама бы не допустила такой халатности. Они даже поругались из-за этого. Какая же тут халатность, если уж так случилось?

Как случилось, она и не помнила. Просто бежала домой с занятий, вбежала в подъезд – а там темно. Пока копалась, отыскивая телефон в карманах, ее ударили сзади по голове. Но про это ей уже потом соседка, тётя Надя рассказала. Она и нашла Свету у своих дверей, когда хотела вынести мусор. Сначала думала – убитая, а потом ничего, отошла. Само собой, скорая, милиция, дед приехал. Сама же Света ничего не чувствовала. Только тупую боль во всём теле. Осмотры не смогли ее вывести из этого состояния оцепенения. Сотрясение мозга, конечно, было сильное, но ещё сильнее было раздражение. К ней относились так, будто она облезлый бездомный щенок. Брезгливо и с жалостью. Только дед всё время ее поддерживал, всякие вкусности приносил, в институт ходил договаривался, с врачами был строг, а милицию и вовсе не жаловал.

Когда стало ясно, что Света беременна, ее сразу стали готовить к аборту. Было страшно. Она плакала и просила не делать с ней ничего. Медсестра презрительно улыбалась, готовя какой-то раствор для инъекции. Света заголосила в голос. С ней началась настоящая истерика, она вскочила с кровати, но сильная рука медсестры швырнула ее обратно, хриплым, чужим голосом она кричала, что они не имеют права! Медсестра придавила ее к кровати, в дверях показалась вторая – подбежала, взяла шприц, Света закричала…
- Это что тут творится такое?- Сердитый и громкий дедовский бас был самой чудесной музыкой, в ускользающем Светином сознании. Она улыбалась.

Когда сознание к ней вернулось, ей было очень уютно. Рядом с ней на кровати сидел дед и гладил ее по спутанным волосам. Лицо его было обеспокоенным и губы беззвучно что-то говорили. Света засмеялась.
- Дед, ты сейчас прям как Илья Муромец на картине)))
Дед заулыбался
- Что, такой же старый?
- Неа, грозный.
- Ну вот что, свет очей моих, ты, я так мыслю, уже вылечилась. Самое время собирать манатки и домой. Тётю Шуру я предупредил, что ты теперича ее пациент, назначения у местных эскулапов взял, водить тебя еженедельно к врачам обязался. В общем – давай, одевайся.
Света понеслась собирать пожитки.

Дома ей было очень хорошо – ведь здесь был только дед и тётя Шура приходила. Она делала уколы, расспрашивала о самочувствии, рассказывала, что дальше будет и как, гладила по головке, называя «светлый ангелочек». Света принимала всё это, как цветок утреннюю росу. Учиться она стала с утроенной силой – было такое чувство, будто в нее вселился добрый бес. В институте о беременности не знали, а говорить ей вовсе и не хотелось. Когда она посещала психолога, ей казалось, что психолог считает ее самозванкой. Она не рыдала, не синела и не резала вены. И только очень- очень глубоко в ней жила одна страшная мысль – что она скажет Стасу?

Стас был первой ее любовью. Местный заводила, он славился своей бесшабашностью и лихостью, в него влюблялись все девчонки, как только выбирались из песочницы. Сам же Стас девчонок не видел – он занимался у ее деда в секции по Греко-римской борьбе. Когда родители Светы пропали без вести, дед забрал девочку к себе и часто она проводила вечера в зале среди его воспитанников. Многие из ребят, знавшие, что Света сирота, носили ей всякие вкусности – конфеты, апельсины, но дед сводил сурово брови, Света прятала ручонки за спину и мотала головой – нет, мол, нельзя! Тогда, чтобы ее развеселить, парни играли с ней, кружили, катали на спинах. Света стала неотъемлемой частью клуба. Потом она пошла в школу и в зале появлялась всё реже. Появились подружки, стали тянуть то в парк, то в кино. Дед увеселений не запрещал, но однажды Света заметила, что куда бы она не шла, всегда неподалёку находится один из воспитанников деда, Стас. Света рассердилась и попросила деда не контролировать ее – она не маленькая! Дед удивлённо поднял косматые брови и заметил, что не в его правилах не доверять хорошему человеку. Света тогда подбоченилась и спросила, а почему в таком разе и сегодня в парке и позавчера в кинотеатре она видела Стаса? Дед захохотал:

- Вот ведь поросёнок! А мне сказался больным!

Света растерялась. По дедовскому выходило, что Стас сам , по своей воле был там. А может – он случайно оказался там? Может, свидание у него было? При мысли о свидании у Светы как-то невероятно-сильно заколотилось сердце. Глядя на нее, дед улыбнулся в бороду. Вот и выросла внучка совсем…

Объяснение со Стасом случилось в день, когда ему принесли повестку, а Свете стукнуло 16 лет. Дед от такой даты расчувствовался и зачем – то купил ей пышное тёмно-синее платье, расшитое пайетками по корсажу , юбка которого была выполнена из тончайшей органзы в немыслимое количество слоёв. Платье было фантастическим! Ещё более фантастичными были босоножки – в россыпи кристаллов сваровски, в тон платью, на тонком каблучке. Одевшись и слегка подкрасившись, Света стояла в полумраке коридора и смотрела на себя в трюмо. Это было волшебное видение. Оторвать взгляд она смогла лишь тогда, когда дверь распахнулась и на пороге возник Стас с большим букетом… ирисов. Они смотрели друг на друга. Очень долго. Первым в себя пришёл Стас.

- Я в армию ухожу… ты это… ты меня дождись только, ладно?

Он смотрел ей в глаза, а Света никак не могла уяснить, что происходит, в ушах дико колотилось сердце, дышать не было сил, она сделала шаг к Стасу, нога подвернулась и красавица села на пол, в облаке синей органзы, Стас тоже грохнулся на колени, уронив свои ирисы и они засыпали подол. Но этого молодые люди уже не видели. Стас целовал Свету, так, словно от этого поцелуя зависела судьба мира. Сколько прошло времени? Никто не знает. Покашливание произвело эффект , сравнимый с звоном набата! Стас взвился, по пути подхватив за талию Свету и через мгновение они испуганно смотрели на стоявшего в дверях деда.

- Да-с… Неожиданно. – задумчиво выпятив нижнюю губу сказал дед. В глазах его сверкал весёлый огонёк.

- Ой, дед, платье просто замечательное, спасибо тебе!

Дед перевёл взгляд с сияющей, как медный пятак, внучки на стоявшего за ее спиной молодого человека.
- Что скажешь, Стас? Идёт Светику платье?

Ожидавший, видимо, немедленной расправы, парень вздохнул и улыбнулся
- Платье просто шикарное! Но я на свадьбу подарю ещё красивее!

Света вспыхнула и опустила глаза в пол. Дед важно помолчал, поиграл бровями и изрёк:
- Платье невесте покупают родные, нечего переиначивать, не тобой заведено – не тебе и менять…

Стас просиял
- Так вы не против?

- Ты, паря, послужи вначале. Придёшь домой – там и поглядим. Будет ещё любовь – тогда сватов и зашлёшь.

Потом был маленький столик в кафе, где подружки, друзья и Стас поздравляли с праздником красавицу, был дом родителей Стаса, где мама плакала, а отец веселился, где его друзья пели под гитару, а сама Света просто крепко держалась за его руку.

Шло время, писем пришло только два, а потом ему запретили писать – попал он туда, откуда письма не ходят. Света металась, рвалась, дед мрачнел – учёба в прок не пойдёт. Потом наступил период поспокойней и в пору было перекреститься, как случилось… то, что случилось.

Конечно, вначале дед побегал, поискал, попосылал проклятья. Потом… Потом понял, что так он сделает только хуже. Его поражало спокойствие внучки. Психолог говорил – обманчивое, следствие шока. Когда однажды он пришёл в больниц у и увидел, как две медсестры сражаются с бьющейся в истерике Светой, думал – вот оно, стала приходить в себя. Но когда он узнал всё – сам чуть не впал в истерику. Его внучка была беременна, и приди он на пару минут позже, ей бы успели ввести препарат, вызывающий самопроизвольный выкидыш. Медикаментозный аборт, так сказать. Как кричала на него врач отделения! Весь медперсонал – и психолог, и гинеколог доказывали ему, что так будет лучше, ей будет только немного больно – но можно и обезболивающее вколоть – а потом она будет совершенно такая же, как раньше. Дело молодое – встретит своего принца, заживёт нормальной жизнью. Вкрадчиво говорили – спаси внучку! Он смотрел на них на всех тяжёлым взглядом. Долго смотрел, молча. Они ждали. Дед спросил:

- она знала, что беременна?

- Знала – ответила гинеколог.

- Она просила убить своего ребёнка?

Опять заговорили , закричали все разом, мол, она ещё в посттравматическом шоке, она сама ребёнок, кто изнасиловал – неизвестно, может ещё шизофреник какой или полоумный… Дед переждал всё это и повторил вопрос:

- Света просила убить ребёнка?

- Нет – устало ответила психолог. Все сели. Дед продолжил:

- Света – несовершеннолетняя, ее официальный опекун – я. Я не подписывал согласия на прерывание беременности. Почему вы без моего ведома хотели убить ребёнка?

- Да вы в своём уме! – снова закричала врач, но осеклась, встретившись с недобрым взглядом деда.

- В общем так. Вы сейчас все выписываете необходимые лекарства, расписываете, как и что принимать и готовите выписной лист. Света закончит лечение дома.

- Я сообщу в органы опеки и попечительства о том, как вы заставляете несовершеннолетнюю внучку рожать ребёнка от насильника! – взвизгнула психолог

- А я поведаю о том, как без моего разрешения вы собирались убить ребёнка, растущего внутри моей внучки. Ну как? Пишем? Или обойдёмся?

Врачи переглянулись и принялись обсуждать план Светиного лечения.

Когда Света была уже дома, они обсудили с ней всё и пришли к выводу, что надо обо всём написать Стасу. Дед через знакомых взялся письмо передать. Рассказ у Светы вышел сбивчивый, но правдивый. Не умолчала она и о своей беременности и о том, что ребёнка она оставила. О любви своей писать она не могла – стеснялась, лишь написала о том, что звонила его родителям – они в полном порядке. А внизу, маленькими буквами, дописала: «ты приезжай, мы очень ждём».

Ответа на письмо она не ждала. Она лишь надеялась, что Стас поймёт и простит. Время шло, росла в ней жизнь, шла своим чередом учёба. Друзья, прознавшие про ее беременность , шушукались, но спрашивать не решались, договариваться о том, чтобы не брать академического отпуска, Света пришла в деканат с дедом. Там особой радости не выразили, но позволили сдавать предметы, если договорится с преподавателями.

Несмотря на невесёлую атмосферу, Света была очень счастливой. В выходные они с дедом ходили в магазины и покупали всё, о чём говорила тётя Шура. Была уже и кроватка, и ванночка, и коляска. Было много красивых маленьких вещичек, которые Света складывала в комодик, откуда совсем недавно ушли ее игрушки. Да и не все ушли, сидел ещё на тахте большой пёс с пушистыми ушами, звали его «Нахалёнок» это был последний подарок родителей. На полочках в шикарных нарядах сидела пара Барби, а на подоконнике стояла музыкальная шкатулка, в которой танцевала балерина.

Света читала принесённые тётей Шурой книжки про беременность и про малышей. Гуляя в сквере, она поглядывала в коляски и улыбалась спящим в них декам. Она так давно была совсем одна, что радовалась малышу, как возможности обрести кого-то, о ком можно заботиться. Дед был слишком сильным – он сам заботился, а больше и не было никого. Света чувствовала, что скоро совсем она будет кому-то нужна, как старшая. И она будет – мама. Почему-то ей казалось, что когда мамой станешь- не будешь так тосковать по своей маме.

Несмотря на все опасения врачей – Света была узкобёдрой, хрупкого телосложения – роды прошли без осложнений и на свет в положенный срок родилась милая девочка весом почти три килограмма. Пожила акушерка, сияя глазами с морщинками – лучиками, спросила из-под маски:
- Ну? Как дочку-то зовут?
Охрипшая и уставшая Света просипела спёкшимися губами:
- Татошка…
Акушерка захохотала
-Прям крокодильчик из «Мойдодыра». А полностью?
- Антошка, Антонина.
- Красиво. Ну пусть растёт на радость твоя Татошка.

Татошка росла на радость. Крикуньей она не была, вес набирала исправно, ночами молодую маму не терроризировала, а поселившаяся у них было тётя Шура вскоре вернулась домой – они с дедом и сами справлялись. Дом наполнился чем-то новым – суетой, запахами, звуками. Дед чувствовал, что правильно поступил , приняв решение в больнице. Ни разу от Светы он не услышал ни одной жалобы, ни искры сожаления. Света сияла внутренне. Внешне, правда, девочка исхудала и круги под глазами вызывали беспокойство.

Свету мучили кошмары. Каждый раз в этих кошмарах были разные мужчины, неизменно-мерзкие. А ещё – смех вчерашних «подруг», которые сплетничали даже не особенно затихая при ней, врачи, которые доказывали, что она губит свою жизнь, милиционер, который всё пытался вызнать, кто Светин дружок. После беседы с дедом, правда, отстал. И все они во сне обступали Свету плотным кольцом, ей было душно, она хотела кричать, но они были старше, больше, сильнее и вдруг… всегда в самый страшный момент начинала плакать Татошка и Света просыпалась. Она вставала с тахты и присаживалась на корточки возле детской кроватки. Просовывала руку через решету и гладила ручку внимательно глядящей на неё Татошки. Как только она просыпалась, девочка переставала плакать, только следила за ней глазами.

- Спасибо тебе, Татошка. Ты одна только и понимаешь, зачем, правда? Ты, да ещё дед. Вот какая мы теперь семья большая. Нас аж целых трое. Ты спи, Татош, а то я завтра невыспавшаяся зачёт завалю – не дело будет. Хочешь пить? Или песенку?

Глазки ребёнка потихоньку слипались под тихий Светин шёпот и она засыпала. Света тоже укладывалась, благодаря своего ангела за то, что каждый раз вовремя будит.
Однажды, вернувшись из института, Света застала деда в состоянии, далёком от мирного. Он качал Татошку на руках, а та лишь хлопала глазами.

- Дед, ты его машешь ею, как дубинкой? Она же не плачет!
Света осторожно забрала девочку и положила в кроватку. Вернулась в комнату деда.

- Рассказывай давай, что случилось?
Дед сидел и смотрел в пол, говорить он был не настроен. Молчание было тягостным. Света понимала, что произошло что-то плохое и молча ждала, стоя напротив деда. Наконец он решился. Встал, как-то грузно, не по своему, прошёл к столу и протянул Свете конверт и сложенный в двое лист бумаги. Это было письмо от Стаса. Судя по штампу на конверте, письму был почти год.

- Долго шло – не решаясь открыть лист и прочесть, сказала Света.

- Лучше бы и не приходило – пробасил дед и вышел из комнаты.

Света сделала глубокий вдох и развернула лист.
«В общем так. Ты больше не звони моим. И мне больше не пиши. Наслаждайся жизнью, дрянь!»
Света свернула письмо. Читать дальше не хотелось. Она старательно сложила его в конверт, положила голову на руки и заплакала. Тихо-тихо, жалобно-жалобно. В ее комнате так же тихо заскулила Татошка. Впервые Света не пошла к кроватке. Впервые ощутила она, что любит не своего человека. Она медленно поднялась, вышла в коридор, глянула, как дед стоит над кроваткой и разговаривает с Татошкой вполголоса, накинула куртку и пошла прочь из квартиры. На улице была жизнь, гуляли люди и собаки, ехали машины, магазинчики пестрели витринами. Это был совсем другой мир, мир, от которого ей так хотелось держаться подальше, мир, где все были уверены, что она сумасшедшая, и дед ее тоже. Мир, считавший, что Татошка – обуза. Она вдруг разозлилась. Это была такая живая здоровая злость, какой она могла быть только у такого сильного человека, пережившего очень многое с завидным достоинством. На углу лежала бетонная плита, а на ней – куб из бетона. Постамент, трибуна, арена для боя быков. Света одним прыжком взлетела на куб, развила руки и закричала :

- Мииир! Ты убогий и злой! - люди смотрели с удивлением, несколько женщин и мужчина остановились и подошли ближе. Свете было плевать. – ты беспощаден и жесток! Ты требуешь кровавых жертв во имя мнимого спокойствия, ты считаешь, что, убив, можно сделать счастливой, мир, ты абсурден!.
Света выдохлась. Люди стоявшие рядом крутили пальцем у висков и расходились. Света села на куб и свесила ноги.

- Ну как? Мир принял твой вызов на поединок? Он сообразил, что ты перчатку ему бросила?
Голос был слишком знакомым. Света резко обернулась. За ее спиной стоял Стас.

- Твоя дочь очень похож на тебя. Между прочим, она меня избила.
Стас явно смеялся. Света смотрела на него. А перед глазами прыгали строчки «…не звони… не пиши…».

- Ты же не желал ни слышать, ни видеть меня!

- Свет, всю правду я узнал из твоего письма. Это было после того, которое ты получила. До твоего письма я уже знал, что ты беременна – мне об этом рассказал земляк, Севка. Да ты его должна помнить, он ходил к твоему деду. Так вот, он прибыл в часть, где я служил и рассказал, что дед переживает за твою беременность. Он уверен был, что ты от меня беременна! Если бы ты знала, что я пережил! Я чуть в самоволку не ушёл! Потом разозлился ужасно! Ну вот… всё в письмо и вылилось. Стал свою голову подставлять – не мог не думать о тебе, легче было остаться без головы, чем выкинуть из нее тебя! Потом пришло твоё письмо. Уж даже и не знаю – как оно нашло меня. Я читал и… Свет, я плакал.

Его голос дрогнул, он протянул к ней руку – она вложила свою в его ладонь и спрыгнула. Они стояли, держались за руки и молчали…

- Ну слава тебе, Господи! – к ним быстрыми шагами шёл дед. На руках у него была Татошка, внимательно глядящая на мать.

- Я боялся, что поубиваете друг друга… - дед запыхался. Стас осторожно протянул руки к девочке.

- Можно? – и непонятно было, у кого именно он спрашивал? Все посмотрели на Татошку. Она протянула ручку и коснулась маленькими пальчиками руки Стаса. Раздался всеобщий вздох облегчения. Стас неумело и робко взял девочку. Глядя во внимательные глаза , он сказал:

- Хорошо, Свет, что ты не поправилась

Света и Дед посмотрели на него с недоумением. Стас отвёл взгляд от малышки и с улыбкой сказал:
- Я тебе платье в подарок привёз. Свадебное. Самое-самое красивое. Как ты…