Прикосновение к культуре

Молоденькая девушка, одетая в вечернее платье черного цвета с блестками, испуганно смотрела на билетершу и второй раз повторяла:
- Понимаете, нас десять человек.  Договорились идти двумя группами по пять человек, и билеты поделили, а Маша из второй компании, вместе со своими билетами, не пришла! А нас девять человек, а билетов – пять!  Но мы же покупали на всех!  И места свои знаем!  Пропустите, пожалуйста, уже и первый звонок дали!
 
- Ну что с вами делать?- Билетерша пожала плечами, - Поручу вас Клавдии Васильевне.  Пусть проследит за посадкой.
Девчонки, обрадованные, рванули к гардеробу, а затем в зрительный зал.
 
В зале людей было немного.
- Надо же, а мы-то думали, что опоздали.
Они неспеша  заняли свои места и стали разглядывать приходящих.
 
Прозвучал второй звонок и чуть позже – третий.  Из оркестровой ямы раздавался нестройный шум: то ли музыканты настраивали свои инструменты, то ли просто издевались над людьми.
    Над полупустым залом стал гаснуть свет.  И вот тут-то, изо всех дверей, начали заходить люди, и под звуки увертюры рассаживаться по своим местам, продолжая практически в полный голос разговоры, начатые еще в фойе.. .
 
-Так вот зачем нужна увертюра, - догадалась Юля.
Рядом с ней, дожевывая поп-корн и запивая его кока-колой, заняла свои места молодая парочка.
 
Распахнулся занавес.  У книжных полок стояла задумчивая Татьяна Ларина.  Гомон в зрительном зале стал нехотя затихать.  Татьяна, так и не сказав ни слова, ушла со сцены.  Тут же показались ее мать и няня.  Они запели: «Привычка свыше нам дана, залог для счастия она…»
 
Девушка из парочки соседей поперхнулась и испуганно спросила:
- Это что?  О чем они?  Я ни слова не понимаю!  Ты же обещал, что будет варьете!
- Какое варьете? – удивился парень, - Это же опера: Евгений Онегин в трех актах.
- Нет, три акта с Евгением я не выдержу!  Я шла на оперетту!
- Дорогая, но это же Чайковский, Пушкин.
- Да хоть Лермонтов и Му-Му!  Пошли отсюда!  Нашел как тратить деньги!
 
Народ вокруг стал оборачиваться, бросая недовольные взгляды.  Парочка покинула зал.  Стало тихо.  Можно было сосредоточиться на действии, происходящем на сцене.
 
Татьяна, после знакомства с Онегиным, не находила себе места и пела: « Я Вам пишу, чего же боле…».  Она страдала, и даже писк сотовых телефонов не мог отвлечь ее от этого занятия.  Зал переговаривался, обсуждались как события на сцене, так и домашние.  Незаметно прошло время, и занавес опустился.
 
Начался антракт.
Люди побежали в буфеты и ресторанчики, в большом количестве расположенные в фойе.
Девчонки тоже вышли в холл и с интересом разглядывали публику.  
 
Здесь были и дамы в вечерних дорогих платьях, и молодежь в джинсах и кроссовках, и сельские тетки в калошах и цветастых платках.
Были и дети, и взрослые, и старики.
Были даже иностранцы, которые фотографировали на живописном фоне не менее живописную публику.
 
В ближайшем кафе, за столиком сидела небольшая компания, состоящая из двух мужчин и двух женщин.  На столике красовались бутылки с различными напитками: шампанское, коньяк, водка, пиво. Закуска тоже была красива: бутерброды с колбасами и красной икрой, салаты, зелень и пирожные.  Щечки у сидящих за столом раскраснелись.  Разговаривали шумно и весело.  Похоже было, что начали они задолго до антракта.
 
Рядом с девчонками остановились две женщины с ребёнком лет пяти.  Одна жаловалась другой
- Сын с невесткой и внучкой пришли на оперу.  Посидели минут десять и сказали, что не готовы еще воспринимать такую серьезную вещь.  Поднялись и ушли.
- А девочку почему не забрали?
- Так не пошла она.  Говорит, интересно ей.  Нравится.
 
Прозвучал третий звонок.  Все направились в зрительный зал.
Второй акт народ, чуть подвыпивший и закусивший, в благодушном настроении, воспринимал гораздо лучше.  Хлопали громче.  Арию Ленского: «Куда ж, куда ж вы удалились…», удостоили криков: «Браво!».
 
И, как-то очень быстро, состоялась дуэль Онегина и Ленского.  Занавес скрыл тело убитого.  Зал зааплодировал.
Раздались удивленные голоса:
- И это все?
- Нет, - отвечали знатоки, - Будет еще третий акт.
 
Зрители вновь вышли в фойе.  Но уже к буфетам не кидались.  Просто прогуливались.  
Компания за столиком так же сидела.  Но вела себя более шумно.  Одна из дам, размахивая вилкой, восторженно вопила:
- Как мне нравится в театре!  Как я рада, что сюда попала!  Надо хоть на минутку войти в зрительный зал: я так хочу посмотреть, как Ленский убьет Онегина!
- Онегин Ленского, - поправил интеллигент, сидевший за соседним столиком, - Только Вы, дама, уже опоздали.  Дуэль состоялась.
- А, - обрадовалась дама,- Тогда можно спокойно сидеть дальше.  То, что поют, я не понимаю, а по содержанию больше ничего не помню.
 
Тут внимание девочек отвлекла одна пара.
- А я еще хочу мороженного, - надув губки, канючила женщина в мятой зеленой юбке.
- Но я же не знал, что будет второй антракт, - оправдывался сутулый худосочный мужчина в джинсах и сером свитере с огромным воротником, - Я взял деньги только на один.
 
Беседу прервал очередной третий звонок.
 
На сцене – великолепный бал.  Женщины в старинных платьях с глубокими декольте и высокими прическами.  Мужчины в белых смокингах.  И вот – повзрослевшая Татьяна со старым мужем, который поет Онегину: « Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны…»
Пораженный Онегин.  Татьяна, верная своему мужу: «Но я другому отдана и буду век ему верна».
Душещипательная сцена, в финале которой Онегин шепчет: « Я несчастлив и мал…»
 
Занавес.
 
Рукоплескания.  Всем по очереди и дирижеру тоже.  Цветы всем.  Улыбки на лицах.  Боль в ладонях.  Окончательно занавес.
 
Толпа к гардеробу.  Затем на улицу.  На улице – дождь.  Зонты.  Лужи.
Но настроение приподнятое.  Еще бы:  прикоснулись к настоящей русской культуре.
 
До встречи, музыкальный театр!