Выбитая единица в штатном

Катя быстро вошла в кабинет заместителя директора по общим вопросам. Она недолюбливала этого нагловато-хитроватого, похожего на краба, мужика, напористо добивающегося переподчинения строительного участка под свое начало. При каждой его попытке инициировать изменение Катя протестовала, и зашатавшаяся стрелочка на схеме предприятия, как компас, по-прежнему поворачивалась от квадратика «строительный участок» к квадратику «главный инженер».
 
«Вот Катерина Ивановна кандидатура мастера, - указал он кивком головы на скромно сидящую и сдержанно улыбающуюся женщину в сером пальто, - Поговорите. Определитесь, берете или нет. Образование высшее. ПГС». «Беру, беру», – не расспрашивая и не задавая вопросов, воскликнула Катерина, навстречу устремленному на нее просящему взгляду женщины в сером пальто.
 
Невысокая и неяркая женщина скромно сказала: «Здравствуйте» и встала со стула. Большие, чуть ли не на пол-лица очки, делали большие глаза еще большими, а облик трогательным и маленьким. «Тогда забирайте и оформляйте», - злобно щелкнул «краб». «Пойдемте, - Катя повела новенькую в свой кабинет, на дверях которого висела большая вывеска «Начальник строительного участка».
 
Единица мастера строительного участка в штатное расписание была выбита Катей с трудом. Директор любил себя, женщин, хорошо поесть, выпить, и прочие радости жизни. Конечно, у него было много любовниц, так сказать, должность привлекала женщин, как мед мух, и квадратные формы директора, напоминающие выструганного из дерева истукана, отнюдь их не отталкивали.
 
Привыкший к женскому вниманию, он считал в порядке вещей, что для женщины счастье - побыть в качестве его партнерши пару часов. И будучи подшофе, сделал предложение и Кате. Та не зная, как выйти их щекотливой ситуации без потерь, не обидеть руководство, решила перевести разговор на шуточный лад и, заглянув в блокнотик, пошутила: «Ой, у меня все расписано, Вы будете под номером 14, когда подойдет очередь, я Вам позвоню».
 
Чем не только не сгладила обстановку, но и жутко обидела самца. Он взревел звериным ревом от возмущения: «Меня, под номером 14?», и напыщенно отвернулся. Кате вход в его кабинет был заказан на месяц. Через месяц он отошел и, в качестве примирения, учитывая, что Катя решала его шкурные вопросы, пошел на уступку, и ввел в штатное расписание новую единицу. Как-никак, а объем работы у нее на троих.
 
Обрадованная Катя дала объявление в газету, но, как назло, никто не звонил. Взять человека нужно, как можно быстрее, погода в доме могла измениться. Директор мог передумать. Вот она и взяла того, кто первый вошел в заводские ворота. Да и женщину жалко стало, работа всем нужна. Пригласила женщину присесть, рассказать о своей предыдущей работе, об образовании.
 
«Ирина, - представилась женщина, - работала в архиве проектного института, имею троих детей, муж погиб, живу на пенсию на детей». Еще больше сжалось сердце Катерины: «Бедная, трое детей, чем кормит? Мужа нет. Сама такая маленькая, слабенькая, серенькая, как тянет все?»
Работы Ирина не знала. На стройке не была, но, отвечала уверено: «Разберусь, научусь, сделаю».
 
Видно тяжело приходилось, раз старалась попасть на работу, которую не знала. «Я Вас научу. Будете работать, обижать никто не будет, если, что мне скажите, разберусь», - доброжелательно улыбнулась Катя и, завизировав заявление, отправила новенькую в ОК.
 
Знакомство
 
На следующий день Катя была сражена наповал. На пороге кабинета появилась новоиспеченная мастерица. Форма одежды - дресс-код серьезной организации, но никак не их завода. На заводе регламентировать стиль одежды для сотрудников отопление не позволяло. Простояв день в практически не отапливаемом цеху у станка сотрудницам было не до дрессов и не до кодов. Как говорится, «не до жиру, быть бы живу». А здесь - серенький стильный костюмчик, колготки с красивым плетением ткани, лакированные красные босоножки. Песочного цвета волосы, оттененные мелированием, безукоризненно уложены. Макияж в меру, а ноготки на гладеньких ручках в тон босоножкам и помаде.
 
Вчерашняя лупоглазая лягушка превратилась в большеглазую красотку. «Разрешите», - спросила Ира и, проскользнув в кабинет, остановилась в красивой позе. Она ненавязчиво показывала себя во весь рост и невербально призывала любоваться ею. «Вот это да! – подумала Катя, - это надо уметь. Это талант, так себя преподнести».
 
«Ну-ну, - сказала она новенькой, - прекрасно смотришься, только не замерзни и не заболей». Катя, как и многие женщины, жертвенно посвящала себя семье, работе, выполнению плана, заботе о других. Вспоминала о себе только, когда нападал грипп или еще какая напасть. В холодных цехах завода привычно ходила в теплых брюках и объемных свитерах, накинув поверх фуфайку.
 
«Не замерзну, - сказала Ира, - Я хожу так всегда». В голосе скользнула тень гордости и вызова и, это снова вызвало у Катерины недоумение, вчера она этого не заметила, или может, пальто скрывало наряд под собой? Помощница мило улыбалась располагающей улыбкой и, Катя, пожав плечами, может ей это просто показалось, стала знакомить ее с работой. Ира восхищалась ее способностями управлять бригадой, умением читать чертежи и многим другим?
 
Катя терпеть не могла льстецов, но восхищенные реплики Иры были в меру разумными, искренними и приятными. Человеческая душа, если ее правильно расположить и ублажить, способна многое отдать, подарить, пожертвовать. Ирина расположила к себе Катю. Та ей сочувствовала, жалела ее. Особенно ее трогало то, что Ира растит одна троих детей. Катя сама растила двоих без мужа, погибшего семь лет назад, и знала, как это нелегко.
 
Главное - не специалист, главное - свой человек.
 
Кто сказал, что на производстве главное хороший специалист? Сказать мог только идеалист. Если бы мир был идеален, это был бы рай, и человеку не к чему было бы стремиться. А что это за жизнь, когда не к чему стремиться? Поэтому, мир не идеален, человек не совершенен. И всегда есть спасительная возможность совершенствовать мир и себя. Конечно, начинать совершенствовать мир нужно с себя.
 
Насколько мир и человек не совершенны, если ориентироваться на фразу «Совершенству нет предела»? А на производстве нужен, прежде всего, свой человек, а потом уже специалист. Поэтому совершенствоваться мир и человек будут долго, и производство тоже. Что Ира не только не специалист было ясно уже после первых пяти минут.
 
«На безрыбье и рак рыба, - подумала Катя, - Ничего страшного, хоть документы занесет по назначению, или поручение бригадиру передаст, все легче управляться будет». И Ира действительно старалась.
 
Ее каблучки зазывно стучали, когда она летящей походной, с поднятым подбородочком и выпрямленной спинкой, шла передать бригадиру очередное распоряжение. Фуфайку она на дух не переносила, и считала для себя унижением набрасывать ее на плечи. Через неделю у нее появилась меховая накидка, которая больше напоминала прикид светской дамы, чем рабочую одежду и выделяла ее среди сотрудников.
 
Катя и Ира быстро стали приятельницами, как две одинокие женщины, имеющие детей, нашли много близких тем, вместе обедали, по утрам пили кофе, в четыре часа пили чай. Вели беседы о детях, бывших мужьях. Потом подружились. Стали делиться тайнами. Тайнами делиться нельзя, на то они и тайны, но с друзьями … тоже нельзя. Катя не учла последнего.
 
Новая метла по-новому метет
 
Через неделю Ира обустроилась в своем кабинете. Ее подсадили к инженеру по гражданской обороне. Он был военный пенсионер, чей-то родственник, работал на полставки, появлялся два раза в неделю на пару часов. Кабинет был заставлен плакатами, на которых люди напоминающие манекены в масках, противогазах, с белыми сумками и повязками, украшенными красными крестами, в плащ-палатках были заняты спасением других людей.
 
Куча противогазов в углу кабинета, старый закопченный чайник, засиженные мухами чашками, и рваный линолеумом. Ирина сделала в своем кабинете ремонт силами бригады, через неделю после своего прихода. Выдраила чайник, чашки заблестели, как новые, появились салфеточки, конфеточки, цветочки. Старую разваливающуюся мебель подогнали, подремонтировали, покрасили в черный цвет обыкновенной ПФ.
 
На окне появилась принесенная из дома штора. Катя вспомнила, как она пришла на завод пять лет назад, и у нее тоже был прокуренный и захламленный кабинет. Она его вычистила, но ремонтировать не стала, подумала: «Скажут - не успела прийти, уже свои дела проворачивает». Решила: «Вот отремонтирую пару цехов, там больше народу, там нужнее, тогда и свой кабинет подремонтирую».
 
- А Ира вон как начинает, с себя любимой, может она права. - Как все что тебя окружает, выглядит, такая у тебя и жизнь складывается, - сказала Ирина, - Каждый уголочек помещения, в котором ты живешь, или работаешь надо обустроить с любовью. – Молодец - подумала Катя, и пошла смотреть, что можно сделать со своим кабинетом.
 
Кабинет было не узнать. Теперь уже Катя приходила к Ире на чашку чая, потому, что в ее кабинете шел ремонт. Они сидели за свежевыкрашенной мебелью, пили чай из красивых чашечек тонкого фарфора и разговаривали о жизни, нарядах, мужчинах. «Женщина должна быть стервой, чтоб выжить», - сказала Ира и Катя задумалась.
 
На планерку не пущу
 
Но не глядя на обаяние, Иру многие недолюбливали. Катя старалась всячески ввести ее в коллектив, расположить к ней людей. Ох, уж эти люди! Завхоз Зина подошла к Кате: «Осторожней со своей мастерицей, в тихом болоте черти водятся. С виду овечка, но гляди, чтоб не съела». «Ты что? Окстись», - отмахнулась Катя.
 
Главный враг у Иры появился сразу - бригадир Гена. Мужик в возрасте, грубоватый, но честный и правильный. «Не люблю финтифлюшек, - говорил он Кате,- пускай идет в секретарши, чего ей бегать по заводу, все равно толку никакого». На Катю он смотрел, как на бога, и готов был идти за нее в огонь и воду. Катя его останавливала, жалела бедную женщину с тремя детьми.
(окончание следует)