Скифская легенда

Ветер бил меня по лицу, я чувствовал, что не человек я вовсе, а грифон или того больше большая, серая птица, что приходит за душами умерших моего племени. Конь, мой верный Апас был доволен мной, ведь я так долго держал его без той нагрузки, что он давно заслужил. Теперь я дал ему волю, мы летели навстречу солнцу, уходя из вчерашнего дня, вчерашней боли навстречу сегодняшнему дню.
Холмы, трава, деревья…Все мелькало в бешеной скачке, но мой дух мало-помалу успокаивался, ведь я уезжал оттуда, где осталось мое сердце.
 
Рассказ мой незатейлив, но что делать, это моя жизнь! Я видел всего девятнадцать весен, я был счастлив и знал любовь! Моя Табити! О нет, мой слушатель, Табити никогда не была моей возлюбленной, тем более, женой! Она останется в моей памяти как прекрасная женщина, с чьей кончиной ушло в землю и мое сердце!
 
Я рос в простой семье, когда в один прекрасный день к нам в дом приехал мой дядя Таргитай. Он попросил меня переехать в нему, тем более, ни одна из его жен не могла иметь детей, а ведь он был совсем не молод. Таргитай был кузнецом, был знаменит до самого моря, да так знаменит, что к нему съезжались люди со всей Скифии. Он делал все, начиная от обкладок горита, то есть футляра для стрел и заканчивая топорами-чеканами. Он был воистину мастер, потому как мог выковать даже акинак с кованными ручками, с гардами и навершием.
 
Мать покачала головой и отпустила меня, зная, что Таргитай будет ко мне добр и обучит меня древнем ремеслу кузнеца.
 
Я помню все – налитые кровью, усталые глаза дяди, кующего очередной клинок, его сильные руки, пышущий огонь и хриплый голос:
- Орей, ты не напрасно носишь имя бога всех клинков, ты будешь хорошим мастером! Знай, что нож – это продолжение мужчины. Это не простой предмет, это живое существо, имеющее свое предназначение. Акинак никогда не прощает предательства и не предает своего хозяина и знаешь, горе тому, что забудет, что у каждого ножа есть своя душа, сынок. Когда у тебя будет акинак, а это обязательно будет, не дари его никому, ведь ты отдаешь с ножом свою душу.
При этом он улыбался, вытирал струящийся со лба пот и снова брался за молот. Мне до сих пор памятны эти дни, когда я был рядом со своим наставником. Он многому меня научил и благодаря именно ему я выковал свой первый акинак. Он был из бронзы, двулезвийный красавец, удобно севший на моем поясе, кожаных ножнах.
 
Когда я стал взрослым, мою грудь стали покрывать волосы, а тело налилось силой, я вдруг понял, что нравлюсь девушкам и женщинам. Старшая жена дяди говорила мне, что мои светлые, длинные волосы и голубые глаза сводят с ума не одну девушку моего племени и мне пора обзавестись семьей. Возможно, но я не понимал этого, пока не увидел ее, мою Табити! Она была высокой, стройной девушкой, с глазами, похожими на глаза дикой кошки. Но они были мягкими, безмятежными, а речь плавной и спокойной. Волосы, ее дивные волосы были обвиты кожаным ремешком, мягко струились по спине и, казалось, не заканчивались вовсе. Она просила сделать для себя небольшое копье, ведь скоро будет праздник Солнца и девушки будут сходиться «стенка» на «стенку», показывая друг другу и зрителям бойцовскую удаль.
 
Я, поборов свою застенчивость, взялся за выполнение заказа, тем временем Табити приходила к нам, зная, что у Таргитая вдоволь вина и засушенных фруктов, а младшая жена дяди была словоохотлива.
Я отдал Табити копье и еле сдерживая свое сердце спросил ее, нравлюсь ли я ей. Она засмеялась и ответила, что будет думать и ушла.
Боги мои, как я ждал ее ответа, как мучился. Я видел ее во сне, ждал появления любимой, но она не шла. Ничто мне было не мило, даже верный мой Апас давным-давным не чувствовал ветра в своих ушах, не ощущал тяжести моего тела. Я был без ума от моей Табити.
 
Она пришла, я был сражен ее красотой снова! Она была одета в длинное платье, опоясанное ремнем. На груди ее сияло ожерелье из серебряных колечек, а в ушах сияли новые серьги.
Я заглянул в ее глаза и увидел насмешливые искорки.
- Табити, ты станешь моей невестой?
- Стану, если подаришь мне самое дорогое!
Я подумал, затем вынул из ножен свой акинак и без раздумий отдал ей. Она со смехом взяла его и опять удалилась, а через несколько дней я узнал, что Табити стала наложницей нашего царя. Он увидел ее, проезжая мимо стоянки нашего племени и заметил девушку. Мне сказали, что Табити на даже не плакала, когда ее увозили, ведь это честь для простой дочери пастуха стать пусть не женой, но наложницей владыки.
Я был в тоске, в отчании, в глубокой грусти. Но не далее, чем через несколько недель наш царь ушел в мир Луны, забрав с собой любимых псов, коней, слуг и…самую красивую наложницу. И вы знаете, как ее звали!
 
Слуги вырыли большую яму, положили забальзамированное тело царя, возвели над телом купол, а затем разложили тела животных и людей вокруг тела мертвого владыки. Моя Табити была настоящей красавицей, ведь на ней было золото, а в руках маленькое греческое зеркальце.
Я вдруг вспомнил слова своего дяди о том, что дарить свой нож означает дарить свою душу. Мне было нечего делать там, где я провел столько счастливых молодых дней. Я собрался в тайне от всех, вскочил на коня и помчался прочь. Я – скифский воин, кузнец и странник. Я тот, кто верит, что с уходом любимого клинка человек теряет свою душу…