Злой глаз

У Вени сегодня было мрачное настроение. Еще бы. Вчера его выгнали с работы. С очередной. Хотя видит Бог, он ни в чем не был виноват. Пожар случился не из-за него, а потому что карма у него такая, то есть судьба. Где он – там несчастье. Бывает, конечно, наоборот, где несчастье – там он.
Наоборот бывает, но суть от этого не меняется.
 
Перечислять все несчастья Вени скучно, неинтересно и утомительно. Привычный ход вещей при появлении Вени нарушался и происходили процессы обратные. Если он ехал на автобусе, то он ломался. Если ему делали укол, то иголка ломалась в теле. Если он в солнечный день выходил на улицу, то начинался дождь.
 
«Нет, так не бывает!» – быть может кто-нибудь воскликнет. Как же он тогда жил? Ему же из дома вредно было выходить.
Бывает, еще как бывает. Заговорила его одна старуха-заговорщица, когда совсем беда была. Вот этим заговором он худо-бедно прожил десять лет. А когда старуха померла сила заговора пропала. Три месяца как пропала. А в эти три месяца случились все те несчастья, которые десять лет ждали своего часа. А говорите, не бывает.
 
И еще соседи снизу грозились его убить, если он не поменяет квартиру. Сколько раз он за эти месяцы затапливал их, они уж счет потеряли.
 
В общем пришел Венин край. Он окончательно вступил на ту тропинку, которая ведет к жизненному краху, к краю пропасти, откуда видна бездна несуществования. Он теперь был не человеком, а передвигающимся несчастьем.
 
Тут кто-то постучал в окно. А Веня на пятом этаже жил. Естественно, он вздрогнул, но в окно глянул. Глядит – это голая черная ветка тополя в окно стучит, на что-то нехорошее намекает. А еще за окном черная осень. Это когда вся земля черная, кругом сплошной неуют от сырости, а в сердце черная тоска.
 
Грустные мысли с новой силой овладели Веней в это хмурое осеннее утро. «Я больше не могу ставить под угрозу жизнь ни одного человека!» – подумал он. Это он вспомнил, что при пожаре чуть люди не сгорели. Вспомнил их крики и проклятья в свой адрес.
 
Нехорошо ему стало. И вновь посмотрел Веня в оконное стекло, но на этот раз увидел не только свое отражение, но и веревку на шее. Знак судьбы, убедительности неимоверной.
 
«Вот что мне нужно сделать!» – понял Веня.
И еще понял, что жизнь давно этого от него добивалась.
«Вот значит почему человеку даются несчастья! – воскликнул Веня, душевным отчаянием. – Для осознания никчемности своего существования».
Никчемный он человек – Веня.
 
Однако не знал Веня истинную природу несчастья. Она дается человеку для прояснения разума. Несчастье открывает глаза и совершенствует человека, поэтому не надо его проклинать, а воспринимать как благо. Небеса вовремя предупреждают человека, что надо что-то сделать, изменить свою жизнь, раз и навсегда. И радикально, то есть в корне.
 
Быть бы сегодня беде обыденной и незначительной, но спасло Веню то, что небеса не так давно ему еще один знак послали. В силу того, что разум у него был затуманен, выразимся резче, замутнен, он неверно истолковал этот знак, как издевательство над ним. На самом же деле – этот знак был надеждой.
 
Знаком этим была поразительная девушка. Почему поразительная? Да потому, что как стрела Амура разила сразу и наповал.
 
Веня даже имени ее не знал, даже ни разу с ней не заговорил, но знал, что именно она та недостающая часть головоломки, которую представляет собой отношения мужчины и женщины.
 
Она – недостающий ее фрагмент, чтобы головоломка сложилась и пришло счастье.
Только разве она свяжет с ним свою судьбу? Кто из способных здраво мыслить людей свяжет свою жизнь с неудачником?
 
Веня снова взглянул на себя. Оконное стекло было почти темным. Веревка, которая отражалась в нем, стала от его мыслей более явственной. Это была веревка, сотканная из его мыслей и чувств, самая крепкая в мире. Если даже не повесишься с утра, то петлю будешь чувствовать. Жизнь – это петля на шее несчастного человека.
 
А затем на стекле проступило лицо разительной девушки, таинственно улыбающейся, как Мона Лиза.
Веревка и улыбающаяся Мона Лиза были знаками судьбы на перекрестке жизни-не жизни. Выбор был за Веней. Жизнь давала ему выбор. Ведь ему всего лишь двадцать три года, а не девяносто три. В девяносто три иные варианты выбора.
 
И Веня решил, что он еще молод, а, значит, не все потеряно. Оделся и вышел на улицу. И отправился к дому, где жила старушка-заговорщица, еще не зная, что она уже три месяца как отбыла в мир Вечного Благополучия.
 
Продолжение следует