Превыше инстинкта. Размышления о дружбе

Мой телефон редко звонит в неурочное время. А если и звонит, мне не приходится утруждать себя проверкой номера – знакомая мелодия сама сообщает, что это, как впрочем и всегда, “по работе”. В трудный для меня день рука не торопится нажать кнопку “быстрого вызова”, а радость от удачно купленной пары туфель или чашки особенно ароматного кофе я давно не делю на двоих. Просто у меня нет подруги.

По-друг-а (“по-другому я”?). Такая же девчонка с охапкой воздушных шаров, наполненых мечтами на тоненьких ниточках надежды. Чьи коленки, так же, как и мои, расцарапаны в кровь об осколки комплексов и неуверенности в себе. Та, что смазывала мои раны йодом сочувствия, а иногда “зеленкой” с долей здорового сарказма напополам. Та, которой я прощала неделями не мытые полы нашей совместной крошечной квартирки. На чьи новые туфли меня вырвало после особенно неудачного свидания, на что она не сказала мне ни слова. Как получилось, что последний раз мы виделись больше полугода назад? Почему длина наших разговоров отныне измеряются в минутах... однозначными цифрами?

Я растеряла своих подруг, как теряют сверкающие бусины невзначай порвавшегося ожерелья. Они жемчужным горохом рассыпались по асфальту в тот самый не подходящий момент, когда опаздываешь на решающий экзамен, или на важное собеседование, или на долгожданное свидание. Так продолжаешь бежать в надежде вернуться позже, чтобы собрать потерянное. Вернувшись же, понимаешь, что опоздала. Жемчужинки раскатились кто куда: одну унесла в свое гнездо падкая на сверкающие безделушки ворона, другую из интереса подобрал случайный прохожий, а третья... третья просто закатилась за ветвистый куст, надежно спрятавшись в его зелени от посторонних глаз. А может, это и вовсе другая улица, и я ищу совсем не там?

Приверженцы расхожей в советскую бытность теории могут из раза в раз повторять, что человека из обезьяны сделал труд. Я же останусть при своем мнении – от животных нас отличает умение дружить. Тот самый навык, не встречающийся больше нигде в природе. Чувство, существующее не по зову инстинкта, но вопреки ему. Как иначе объяснить готовность делиться, сопереживать, поддерживать другого, того, с кем не связывают ни зов крови, ни желание плоти? Того, с кем не совьешь гнездо, не произведешь на свет потомство. Того, с кем инстинкт призывает соперничать – напугать, заклевать, отогнать, но ты, вопреки первобытному разуму, приближаешь и охраняешь. Просто потому, что он – друг. Другой, но одновременно такой же, как ты.

Может быть, с возрастом и течением времени инстинкты все же берут свое? По зову крови мы вьем свои гнезда и обзаводимся потомством. От вечного карабканья вверх колени грубеют – их уже не так просто поранить, а руки, удерживая нас от падения на крутом подъеме, теперь не в силах держать воздушные шарики, одну за другой отпуская ниточки детских надежд. Может быть, вместе с этими яркими шарами юнешеских мечтаний в небо взмывает и та неподдающаяся обьяснению способность беззаветно дружить, обрекая нас на годы семейных праздников, совместных выездов на природу, вереницы подарков на дни рождения и свойских заемов “до получки”. И лишь иногда, когда душу заволакивает первобытная тьмя, нет-нет и вспыхнет та яркая ослепляющая искра искренней и беззаветной дружбы, высеченная неизвестным на заре веков.