Свистулька

Летал Егорка во сне над лугом. Раскинув ноги- руки, кувыркался кленовым листком, плавно, бережно опускался к самой траве. Сегодня он не спешил вставать с кровати, вслушиваясь в то, как старые дедовы сапоги, в которых любила ходить бабушка Василиса, поскрипывают при ходьбе.
Сколько ни ругался старик Захар, обзывая старуху попугаихой, та не обращала на него никакого внимания,- знай себе, обует их и, пока еще чистые, пройдется раз-другой по избе, а после во двор идет.

-Бабушка, можно я с тобой,- высунувшись из-за занавески, прошептал шестилетний Егорка, пытаясь разлепить сонные глаза.
-Сперва поешь, -улыбнулась Василиса, -а там и приходи.
Егорка наскоро, почти не жуя, глотнул одну из свежеиспеченных бабушкой маленьких булочек, торопясь запил съеденное парным молоком и выбежал во двор.

Отыскав Василису в сарае, он принялся рассказывать ей о своем очередном полете во сне, и, затаив дыхание, стал ждать ее ответа.
-Растешь, значит,- усмехаясь, сказала старуха, насыпая в ведра корм для скота. Согнувшись в три погибели, она пошла в хлев, где ее уже ждала истосковавшаяся по еде голодная скотина.

Ласково улыбаясь коровьим и поросячьим мордам, пожилая женщина ссыпала в корытца перед ними яства,-отруби и солому, - и некоторое время слушала, как животные шумно чавкают.
-Но я нисколечко не вытянулся,- жаловался Егорка, придвигаясь бочком к борову Борьке.
Бабка строго настрого запретила внуку хотя бы пальцем дотрагиваться до толстого, как бочка, свина. В прошлый раз мальчик, воспользовавшись уходом бабки в огород, вздумал покататься на нем. Поначалу Борька стоял смирно, лопая подсунутую ему будущим седоком сладкую морковку, и не сразу понял, что тот, перекинув ногу через ограждение, в виде полусгнившей доски, взгромоздился на него.

Почуяв на своей заплывшей жиром спине чей-то вес, Борька слегка растерялся, а после, когда мальчик загикал, понуждая его к активным действиям, огорченно засопел и придавил своим огромным боком Егоркину ногу к ограждению. Доска не выдержала, треснула пополам, и все свинки, -Борькины дети, а также его жена Хавронья Микитична, включая и самого Бориса, разбежались из хлева кто куда.
Влетело за это дело Егорке от деда.

Оттаскал тот его за уши, да подзатыльников надавал.
-Хрена ты у меня теперь свистульку выпросишь!- пригрозил старик, бросая от огорчения свою старую фуражку наземь.- Не стану строгать ее для тебя, хоть на коленях ползай, хоть землю ешь.

Шутка ли, всей улицей ловили Борькину семью полдня. Пришлось тогда Василисе готовить настоящий пир. Радости –то сколько было оттого, что все до одной разбежавшиеся животины найдены и благополучно возвращены на место, где дед Захар приладил уже новую, гладко оструганную доску, вместо прежней старой.
На забившегося в угол плакавшего мальца никто из пришедших тогда гостей не обратил внимание. Люди ели-пили, сидя плотно за дубовым столом и хохоча, вспоминали, как Борька отказывался заходить в хлев.
-Надоела борову его женушка! – пошутил кто-то из гостей. От этих слов в избе долго стоял хохот.
-Ничего, -еле слышно прошептал тогда мальчик, вытирая слезы.- Я сегодня ночью снова буду летать, а, значит, и расти. Стану большим и смелым, и наделаю себе столько свистулек, сколько захочу, а деду ни одной не дам.