Жестокая сказка с добрым концом

Собака считала, что жизнь ее удалась. Она жила во дворе и была свободной личностью. В лунную светлую ночь никто не мог запретить ей поднять голову, закатить глаза и попробовать дотянуться носом до зовущего светлого диска в небе. Мышцы шеи и гортани при этом напрягались, натягивались струной. Воздух, регулируемым потоком, выпускаемый из легких, касался голосовых связок и улетал в небо песней.
- У-ууу! У-ууу!!!
Это называется у людей самовыражением! Люди не мешали. Наверное, в эти светлые ночи, они и сами самовыражались, закрывшись у себя в конуре. Они называли конуру домом, людям свойственны странности. Вечерами окна людской конуры светились. Мягкий желтый свет, струящийся из них, освещал двор. Собака в родном дворе могла найти все с закрытыми глазами, но свет, струящийся из окон - был приятен, создавал уют. Он действовал успокаивающе, от него клонило в сон. Совсем не так как лунный диск в небе. Белый диск в небе будоражил.
Самовыражаться собаке нравилось, и она с нетерпением ждала появления на небе круглого диска, надеясь на чистое небо и остерегаясь появления облаков.

Иногда окна людской конуры открывались, и во двор из них неслась восторженная похвала.
- Заткнешься ты когда-нибудь, зараза?!
- Замолчи, удавлю!
Слов собака не понимала, но одобрение слышала и ощущала себя счастливой. Иной раз хилые создания, живущие с людьми в конуре, те которых и собакой назвать мысль не возникнет, пытались ей что-то объяснить, чем именно виноваты люди. Дескать, интонации знать нужно. И похвалу от ругани отличить легко. Собака понимала - это от зависти! Жалела их. Им не то, что Луной любоваться, им и в кустики строго по часам ходить. Не житье, маята одна. Сказки о сытной кормежке и пирогах с хозяйского стола она слушала неохотно. Где-то в глубине собачьего нутра жила мысль, что это может быть правдой. Но мысли такие собака гнала прочь. Успокаивала судороги во впалом животе надеждой, что Пална откроет дверь в подъезд, пригласит на свой второй этаж и нальет в миску суп.
Пална собаку любит. У Палны громкий красивый голос. Собака не сразу это поняла. Может и стоит над собой поработать, чтобы интонации различать? Пална часто кричит и ругается с соседями в конуре. Собака слышит родной голос и наслаждается.
- Вы что сволочи, совсем охренели? Хлеб выбрасывать? Войны на вас нет!

Пална была на войне, это все знают. Стараются с ней не связываться. Называют мудреным словом "ветран" или что-то в этом роде. Болонка Магда из соседнего двора этим словом собачьих мучителей называет. Рассказывает об ужасных запахах и иголках. Сразу видно, умом Магда не блещет. Пална пахнет супом. И ни разу никакими иголками собаку не колола.
Пална дала собаке Имя. Не у каждой дворовой оно есть. И собака Палне благодарна. Имя Пална для нее красивое придумала - Пальма! Магда говорит, что это дерево такое. Но верить болонке... Собаке хотелось думать, что Пална просто ей имя своему созвучное подобрала. Как бы приблизила к себе.
Что-то сегодня Палны не слышно. Темнеть уже стало, а Пална Пальму не звала. И соседей Пална сегодня войной не пугала. Не нравится это Пальме и не только из-за судорог-спазмов в животе.

Во двор въехала машина. Из нее выскочили люди и быстрым шагом направились к дому. Собаку обдало скверным запахом, и она вспомнила рассказы болонки-Магды. Пальму охватило беспокойство. Уж не к Палне ли мучители приехали?

* * *

Жизнь Пальмы изменилась. Нет больше Палны в ее жизни. Собака поняла это каким-то, одной ей ведомым чутьем. Еще в тот страшный день, когда мучители увезли Палну, поняла. Посмотрела на темное небо, на тонкий серпик Луны и потянула протяжно: У-ууууу…

Отвыкать от супа было тяжело. Приходилось побираться на помойках. От такой еды в животе урчало. С грустью вспоминала Пальма Палну, ее суп и кусочки хлеба в миске. Похолодало. Пальма перешла на "зимнюю квартиру". Она всегда зимовала в "яме". Так дворовая ребятня называла закрытое досками углубление в земле. Там внизу проходили трубы теплоснабжения. Вечерами дети любили сидеть на досках, сдвигали крышку и опускали ноги вниз к теплу. Детей Пальма не любила, но за сдвинутую крышку и возможность попасть в тепло, была благодарна.

Нелюбовь эта имела старые цепкие корни. Слишком хорошо запомнился случай, когда несколько мальчишек, так из озорства, решили забросать Пальму камнями. Убежать было некуда, они окружили ее и бросали, не метясь, но попадая, с каждой минутой сужая круг.

Разогнала мальчишек Пална. Она их тогда тоже войной пугала и почему-то называла детьми Пальминой мамы. Пальма подумала еще тогда, что братья так не поступают. А вот отношение к войне так и не сформировалось. С одной стороны - что-то страшное. С другой? С войны приходят «ветраны» Палны.
В тот страшный день Пальма побывала в конуре у Палны.
Пална принесла испуганную, забитую собаку на руках домой. Ощупала руками все ее тело. Ощущать на теле человеческие руки было непривычно. Магда говорила, что это приятно. Пальме было больно. Пална смазала царапины и раны чем-то вонючим. Говорила, что заживет. Оно бы и так зажило, но Пальма терпела, не огрызалась.

Еще Пална говорила тогда, что она скоро помрет и тогда, наверное, помрет и Пальма. И опять вспоминала Пальмину маму и ее недобрых детей. Пална много чего тогда говорила. Собака всего не запомнила. Четко запомнилось лишь ощущение рук на шерсти. От него было необычно тепло в собачьей груди. Это тепло росло и растекалось по всему телу. И даже болезненное прикосновение рук к ранам и ссадинам доставляло наслаждение.

* * *

Добывать еду становилось все труднее. Люди, не наученные войной и Палной, хлеб выбрасывали по-прежнему. Но помойные баки или закрывали крышками или их содержимое заметало снегом. Чтобы отыскать сухую корку, приходилось поработать лапами. И Пальма целыми днями находилась неподалеку. Ее гнали, но она возвращалась снова и снова. Все чаще вспоминались слова Палны, что и ей скоро придется помереть. Со временем они стали приобретать смысл и больше не казались Пальме страшными.
Однажды, вернувшись к себе, собака не смогла попасть в "яму". Крышка-дверь была задвинута и заколочена. Идти было некуда. Свернувшись клубочком, Пальма улеглась так, чтобы ей были видны окна конуры Палны.

Порывы ветра шевелили шерсть, и холод проникал до костей. Время от времени собака напрягала мышцы, как бы проверяя их наличие. Она пыталась свернуть клубок своего тонкого тела потуже, так было немного теплее. Это получалось ненадолго. Едва Пальме удавалось задремать, мышцы расслаблялись и злобный ветер налетал с новой силой. Он, казалось, проникал вовнутрь, и пытался навсегда вытеснить из груди Пальмы, то единственно теплое воспоминание о прикосновении рук Палны.

Что-то заставило собаку открыть глаза. Внутренне она была уже готова "помереть". Пальме захотелось рассказать об этом Луне. Она подняла голову и ...
- О Боже! В окнах Палны горел свет!
Решение "помереть" отодвинулось на задний план. Она должна повидаться с Палной. Может быть, Палне нужна ее помощь?
Жизнь собаки приобрела смысл. Она подбежала к подъезду, заскочила на крыльцо и подцепила дверь лапой. Казалось, когти вырвутся наружу, настолько тугой была дверь. Но она уступила. Пальма протиснулась в подъезд. Поднялась на второй этаж и улеглась под дверью Палны, приблизив нос к щели под дверью. Из- под щели тянуло человеческим жильем. Пахло супом и еще чем-то, от чего свело живот, и в пасти появилась слюна. Чуткое ухо Пальмы улавливало шаги за дверью. Они не были похожи на шаги Палны, но двигаться и возвращаться в морозную ночь не хотелось. Собаку сморил сон.

* * *

Утром тишину подъезда нарушил пронзительный крик. Девочка из семьи новых жильцов, накануне въехавших в квартиру Палны, открыла дверь и буквально споткнулась о тело собаки. На крик прибежали испуганные родители и открыли двери любопытные соседи. Обессилевшая Пальма не могла пошевелиться. Она снова почувствовала себя в тесном кругу. Со всех сторон летела ругань. Сейчас Пальма четко понимала, что это ругань, а не одобрение.
- И как эта тварь здесь оказалась?
- Грязь в подъезде разводит!
-На живодерню ее!
- Это Пална - покойница ее привадила!
Услышав знакомое имя, Пальма обвела говоривших глазами. Палны не было. Была злоба и испуг. Злоба нарастала.
"Наверное, скоро полетят камни ", - подумала Пальма.

- Не надо на живодерню! Мама, папа! Вы обещали мне собаку! Она пришла! Она сама пришла! Я не хочу другую!

* * *

Может она не такая и дура? Эта болонка? Иногда сбежав от хозяйки на поиски приключений, Магда рассказывала Пальме о Рае. В Раю была миска с едой и теплый коврик, с которого не гоняли. Но самое главное в Раю были человеческие руки. Они перебирали шерсть пальцами, и от них таяло собачье сердце.
В первую ночь на коврике Пальме приснилась Пална. Она говорила, что помирать Пальме рано и, что ей - дуре повезло. Палне Пальма верила.