"Нумизматическая головоломка". Эпизод 16

Работа над копией


Дома Антон принялся сосредоточенно рассматривать фотографии монеты, отбирая те ракурсы, которые ему будут необходимы в первую очередь при дальнейшей работе.

Руки при этом, казалось, сами тянулись к штихелю, лежавшему пока без дела в стороне.

Начинать было еще очень рано, и Антон это прекрасно понимал: надо разобраться с материалом, поработать с «письменными источниками», а потом поразмышлять над технической стороной способа изготовления сплава. За эту часть дела он был спокоен: она была больше делом техники и не зависела от капризной и обманчивой удачи.

И все-таки своя ложка дегтя в его бочке меда неожиданно обнаружилась: при фотографировании монеты осталась без внимания ее боковая поверхность.

Ощущение было такое, будто на него со всего маху вылили ведро ледяной воды!

«Может быть, — с надеждой подумал он, — хоть какая-нибудь часть „боковушки“ все же видна?.. Может быть, не все так безнадежно плохо?»

Пришлось еще раз пересмотреть снимки, чтобы в конце концов выяснить, какого фрагмента поверхности не хватает.

Собственно, выходов в такой ситуации могло быть только два.

Первый заключался в том, чтобы снова попробовать испытать удачу на прочность и произвести повторные съемки, сосредоточившись на боковой стороне монеты.

Честно говоря, этот вариант, как только он начинал о нем думать, вызывал у Антона сильный озноб. Только теперь, когда все уже было позади, ему вдруг открылось, насколько безрассудно и опасно все то, что он себе позволил!

Нет, увольте, на повтор его уже не хватит!

Второй вариант предполагал обойтись уже отснятым материалом — то есть смириться с тем, как теперь выяснилось, что почти четверть образующей монеты с надписью оказалась вне зоны доступа.

Антон, взвесив возможные «за» и «против», выбрал второй вариант и приступил к работе над копией монеты, желая реализовать в металле захватившую его идею.

Для него идея без возможности практического воплощения во что-нибудь осязаемо-конкретное не имела совершенно никакой ценности. Он никогда не понимал людей, занимающихся, например, программированием: как можно находить интерес в чем-то абстрактном, не материализующемся в предмет?

Нет, такая работа ему не по душе — его стихия вполне предметна: ее можно потрогать, ее можно увидеть и, в конце концов, ей можно полюбоваться! Вот это ему было понятно.