Великая фигуристка

Удивительное было время 60 -70 –е годы прошлого столетия. Время советского застоя. Ах, мало кто как называет время стабильности, спокойной жизни, общепризнанных достижений и идеалов. Население СССР уверенно двигалось к коммунизму и в этом мало кто сомневался, по крайней мере вслух. Рассказывались анекдоты про Брежнева, Подгорного и Косыгина, но всё это полушёпотом и только верным людям. Это было время чёрно-белых телевизоров и спортивных праздников и парадов, по улицам тренькая ездили по стальным полоскам трамвая, пылили вдоль широких проспектов рогатые троллейбусы и пыхтели автобусы. В обиход вошли модные телефонные аппараты модели «серая пирамида», радиолы. Большой редкостью и предметом семейной гордости были магнитофоны с большими ленточными бобинами. Жизнь, как в старом ролике повторялась раз за разом и, казалось бы, в ней ничего не менялось. Хотя, это только кажущаяся часть. Жизнь менялась. Она была радостной и патриотичной. Почему? Хотя бы потому, что, если после праздников самым грандиозным шоу был простенький салют, на который вплоть до конца 80- х годов население города спешило посмотреть на площади. Ходили толпами. А после салюта мальчишки с окраин бросались подбирать из-под ног граждан воняющие порохом капсюли.
Ереван был столицей, в которой всё происходило быстрее немного, чем в других столицах СССР. Конкурировали Тбилиси, Ленинград и Рига. Не могу сказать почему именно эти столицы союзных республик. Так, например, культурная жизнь города привлекала созданием многочисленных ВИА, которые дали жизнь многим талантам. Классическая музыка собирала своих поклонников ежевечерне, представляя оперу или балет в исполнении армянских музыкантов и балетной труппы. На сцене Театра оперы и балета им. А. Спендиарова блистала «соловей» Гоар Гасспарян. Бомонд с удовольствием посещал что Драматический театр им. Сундукяна, так и театр оперы и балета, а ещё в нашем городе конечно был театр музыкальной оперетты и русский драматический театр имени Станиславкого. Я не буду перечислять все театры, не в этом рассказе. Но именно эта тяга к музыке, искусству и спорту будила в нас детях того времени желание быть причастными к великому искусству. С экранов телевизоров чаще всего доносилось исполнение классики, народной музыки, рекламы практически не существовало. Вещание не велось круглосуточно, но в свободное от работы время телевидение предоставляло возможность простому рабочему и обывателю посмотреть и послушать балет «Спартак» Арама Хачатуряна, который любили практически все и знали его «Танец с саблями» наизусть, «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» Чайковского. Не буду перечислять всего, что мы, ребятня, знали в свои 7-8 лет из классической музыки и литературы, ибо многие современные дети и половины того не слышали и не знают. Увы и ах…
Большое время уделялось и спортивным мероприятиям – это были чемпионаты по футболу, хоккею, баскетболу и т.д. Чего стоила только победа Арарата в высшей лиге по футболу. Тот вечер был вечером народного ликования и гордости на многие десятки лет. Сколько пятизвёздочного коньяка было выпито в тот памятный вечер, сколько хрустальных люстр было разбито пробками из шампанского – об этом умалчивает история. Фамилии футболистов команды Арарат не сходили с уст у мужского населения - Иштоян, Заназанян, Маркаров, Андриасян. А тренера Никиту Симоняна считали стратегом футбола мирового масштаба, никак не меньше. Летние вечера в каждом дворе были посвящены небольшим игровым соревнованиям. Каждый двор в нашем городе имел своих футболистов, которые самозабвенно сражались за честь своего квартала и гоняли простые резиновые мячи до их окончательной деформации и лопания(кожаные мячи были тогда большой редкостью).
Не меньше популярности имело и фигурное катание. Большинство зрителей этого вида спорта составляли домохозяйки и юные поклонники молодого спорта и целые семьи. За прекрасных фигуристов блиставших на чемпионатах мира и олимпийских играх Людмилу Белокурову и Олега Пестемьянова, Ирину Роднину и Александра Уланова, исключительно пластичных и музыкальных Людмилу Пахомову и Александра Горшкова переживали можно сказать до потери пульса. За завтраком в семье обсуждали исключительную смелость и трудолюбие, отточенное мастерство Ирины Родниной и Александра Зайцева. Гордость переполняла сердца простых обывателей, советских людей после их выступления с танцем «Калинка» без музыкального сопровождения на зимних олимпийских играх. А «Кумпарситу» Людмилы Пахомовой и Александра Горшкова смотрели, затаив дыхание, и аплодировали в восторге от симбиоза катания, мелодии и пластики. Наша семья, конечно, не была исключением. Фигурное катание относилось к зимним видам спорта и в условиях Еревана было экзотическим видом спорта. Но вопреки всем климатическим особенностям, и вследствие такой высокой популярности зимних видов спорта власти Еревана приняли решение построить в городе первый в таких широтах спортивный зимний дворец. Произошло это в начале 80-тых. А до того времени только в отдельные холодные годы заливались катки на небольших площадках. Соответственно во дворах тоже заливались небольшие катки, где в основном и резвилась детвора. Большая часть из них не имела ни коньков, ни клюшек(для заядлых хоккеистов).Но появление роликов позволяло осваивать технику катания на коньках. Правда ролики тех времен имели мраморные колёсики и отчаянно громыхали по асфальту. Они были малоподвижными и некоторые спортивные элементы на них было просто невозможно сделать. Ролики пользовались необыкновенной популярностью. А когда мне и моей подруге, Нонке-макаронке, наши родители подарили ролики, мы пережили настоящее эмоциональное потрясение. Мечты сбываются! Всё лето мы осваивали ролики, гонялись по аллеям нашего двора, пытались на роликах выполнить «дорожку», как знаменитая Пахомова или сделать прыжок с оборотом. Разбитые коленки и локти сделали то лето просто незабываемым. Но пришла зим и вот оно - наше счастье и везение. Холодной выдалась зима1973 года. Как-то в декабре стало сильно холодать и в начале января сразу после Нового Года выпало много снега, а кто-то из наших соседей залил футбольное поле водой и у нас во дворе появилось чудо - настоящий каток. Мальчишки вытащили свои клюшки и шайбы и дружно сразу после школьных занятий вываливались на каток. Вы бы видели маски вратарей! Их кустарным образом вырезали из резиновых мячей, конечно они были громоздкие и неудобные, но, благодаря «бабушкиным резинкам от трусов», плотно облегали почти всё лицо и половину головы. Впрочем, кто обращал внимание на какие-то неудобства!
По правде говоря, зима в Ереване длится недолго и очень редко бывает снежной и морозной. Как я упомянула, тот год действительно удался. Несколько дней подряд ночами сыпал снег. И именно он превращал всё вокруг в небывалый для нашего города волшебный пейзаж из сказки Х. Андерсена «Снежная королева». Большущие сосульки свисали с коньков крыш, пышные оборки из снега покрывали ветви акаций и шелковиц. Белоснежное убранство было эфемерно – сказочным, ибо снег таял довольно быстро, и зима снова превращалась в гололедицу, а порой и в весеннюю распутицу. В эти несколько дней большинство из нас впитывали в себя всё очарование зимы денно и нощно. Это касалось и взрослых, и детей. Для меня самым большим удовольствием было подтащить кресло к широкому подоконнику и, уперев глаза в серое небо, а ноги - на горячую батарею, бесконечно любоваться падающими снежинками. Снежинки мне помнятся большими хлопьями, которые, танцуя под (мною воображаемо слышную) музыку П. Чайковского «Танец феи Драже», медленно падают на землю укрывая дома и деревья легким белым покрывалом. Любование снегопадом можно было совмещать с чтением так горячо любимых мною книг. Но всё время сидеть у отопительной батареи мне не дозволялось. Ибо, у моей мамы были понятия о необходимых прогулках на свежем воздухе и закалке юного организма во избежание простудных заболеваний. Ха-ха! Прогулки прогулками, но кто сказал, что можно просто чинно гулять и любоваться сугробами? А как же поваляться в них и набить во все пустоты в рукавах, штанах и сапожках снег, а потом сушить себя и свою одежду, облокотившись на большую котельную трубу? А как сладко было обсасывать сосульки, обломанные вместе с друзьями в самых чистых местах нашего двора - на ободках водосточных труб!? И как же не упомянуть соревнования по «бобслею» с горки бомбоубежища. В 60-70 годы не у всех были санки, удовольствие это было не дорогое, но в копеечку обходилось. По этой причине те, у кого они были или делились ими и позволяли скатываться друзьям на своих, или те заранее выпрашивали дома кусочек линолеума или плотного картона (с балкона, где он хранился на всякий случай) и с визгом и криками носились сверху вниз по горке, иногда слетая со своих импровизированных «снарядов» в сугробы и проваливались в мягкие насыпи снежной крупы. Ещё одним развлечением было забраться в бассейн, который был засыпан нашим дворником Симоном сметенным с дорожек снегом и утрамбовать его в лабиринты, соорудив в одном из наиболее удобных для этого мест небольшой командный пункт. Снежный лабиринт или снежный городок был готов! Начиналась игра преимущественно мальчишками, каждый «раунд» игры(раунд по причине того, что «взятие крепости» состояло из нескольких частей) тянулся как минимум по два часа, причём он мог начаться с 9 утра( нужно было обязательно успеть до таяния насладиться «боевыми действиями») и тянуться до сумерек. Иногда можно было устроить импровизированный концерт(что нравилось больше всего моим подружкам). В качестве сцены выступал постамент скульптуры в бассейне, обильно укутанной снегом. Вот тогда мы голосили на весь двор до хрипоты песни так любимые всеми
«Пять минут» из популярного фильма «Карнавальная ночь», «Где-то на белом свете» из «Приключений Шурика» или ( что чаще всего исполнялось мной или Нонкой-макаронкой) «А снег идёт..»(А. Эшпай –Е. Евтушенко), в исполнении Майи Кристалинской. Благо наша «сцена» - бассейн находилась где-то посреди двора и эхо наших диких концертов не доносилось до окон балконов. Можно было орать, воображая чуть ли Марию Каллас, хоть целые сутки напролёт. Но в ту зиму мы страстно желали стать великими спортсменками и поразить сердца жителей нашего двора. Наше горячее желание подогревалось и тем, что нам обеим подарили, оставшиеся в наследство, мне от младшей тётушки, а Нонке - от родной матери, настоящие коньки! Ботинки были из белой кожи, а сами лезвия были наполированы до ослепительного блеска моим дедушкой. А ещё, накануне перед Новым Годом, папа подарил мне маленький транзисторный приёмник «Селга». Моему восторгу и радости не было предела. Теперь у меня было почти всё для знаменательного выступления! Именно с того самого момента я только и представляла, как я танцую под музыку, льющуюся из него (конечно, это была знаменитая «Калинка»).
Итак, раннее утро в январе. Вчера вечером я сама лично наблюдала из окон бабушкиной и дедушкиной спальни, как дворник Симон с соседом Ваником заливали каток. Мне не терпелось проверить твердость ледяного покрова, но меня во двор не пускали, ибо мне нужно было выучить «гадющие» гаммы и две фуги С.Баха (которого я тоже не любила). Из-за таких серьёзных препон пришлось обмениваться с Нонкой –макаронкой мнениями о льде по телефону. В итоге перед сном, после сотого звонка не помню уже кого кому, мы, две закадычные подружки, пришли к выводу, что каток хорошо блестит в свете фонарей и скорее всего надо будет с утра его по-настоящему его опробовать. На том и договорились. Перед катком сидела наша соседка, тётя Гоар, у которой совсем не было зубов(что нас всех вообще сильно удивляло), но было больное сердце. В любую погоду и непогоду тётя Гоар выходила подышать свежим воздухом, с утра пораньше и выкурить парочку папирос «Астра». Несмотря на увлечение сигаретами, она считала, что утром воздух самоочищается и восседала на деревянной скамейке под старым толстым вязом, наслаждаясь папиросным дымом и кислородом. Её тощий, почти кощеевский силуэт чернел на скамейке у катка, когда двор ещё и не проснулся. Но я, я уже выбежала из подъезда, держа в руках такие дорогие моему сердцу коньки и своей музыкальное сопровождение - транзистор..
-Бари луйс, пистон!(Доброго света, пистон!) –поприветствовал меня силуэт «Бабы Яги».
- Здраствуйте! –плюхнувшись рядом с ней на скамейку, ответила я. Первым делом надо было скинуть мои сапожки и надеть коньки. Положив осторожно приёмник на рейки скамейки, я начала переобуваться.
- Пистон, ачкис каньки ес кшелу? Ба карас? Камагд чи ташви? (Пистон, я гляжу ты на коньках решила покататься? А можешь? Попу не протрёшь?)
Я молчала и пыхтела отчаянно; вот попробуйте в беличьей шубке стянуть сапожки и надеть коньки, да и ещё правильно зашнуровать их! Наконец-то я справилась с задачей и осталось только встать на коньки. Легко сказать, встать если ноги с непривычки или разъезжаются, или их заносит одна за другую. Но, благодаря своему упрямству и твердому убеждению, что я таки талант, я минут через десять уже уверенно проехалась по кромке катка. Честно говоря, мне было очень неудобно в шубке. Я вспотела и мне просто необходимо было оказаться в удобной одежде. «Лёгким движением руки», я накинула шубку на скамейку и осталось в своём импортном шерстяном брючном костюмчике. Первая дорожка, потом полукруг, потом раскоряка на одной ноге типа «ласточка»! Вот так победа, и я решила перейти непосредственно к музыкальному сопровождению своего выступления перед Бабой –Ягой, которая хлопала в ладоши, пуская клубы папиросного дыма, и выдавала нечто похожее то ли на « Вай мама джан!», то ли на «Вах мама джан!». Одно выражение противоречило по своему эмоциональному окрасу другому. Но меня это вовсе не смутило. Смутило меня то, что вдруг раздался громкий крик:
«Вот предательница!Ведь мы договаривались вместе!»
Моя шустрая подружка успела переобуться на последних ступеньках и на коленках ползла по сугробу к заветному катку. Крепко держась за её деревянные рейки, она встала на ноги-попыталась сделать первый шаг. Ноги разъехались в разные стороны и Нонка плюхнулась на лёд катка. Но это совсем не смутило её, равно как и каркающий возглас Бабы-Яги:
Эге-хр –хр, эс эла цндел! Узумек вот-мот джардек!?(Эге=хр-хр, эта тоже рехнулась! Хотите ноги-моги переломать!?)
- Нет , мы будем как Ирина Роднина «Калинку» танцевать. С чего нам ноги ломать? Мы всё лето на роликах тренировались!-крикнула моя бойкая партнёрша и скользнула вперед. Через несколько минут и она уж довольно сносно скользила по ледяному пространству за мной вслед. В общем у нас что-то получалось. Со стороны видно было, что мы держимся на коньках уверенно и полны желания и упрямства усовершенствовать свои навыки. Далее Тётя Гоар чиркнула своими спичками и запыхтела новой папироской, а мы подкатили к спасительнице скамейке. Мы с довольным видом повалились рядом с нашей единственной зрительницей (как нам обеим казалось, хотя это было вовсе не так!).Щёлкнув тублером транзистора, мы по очереди стали крутить колёсико настройки и к нашему великому удовольствию и восторгу услышали русскую народную песню «Валенки». За неимением другой возможности найти «Калинку» мы поставили транзистор на самую большую мощность и в спешке кинулись на каток отплясывать русские танцы. Не буду рассказывать о том, как мы пытались сделать под эту музыку «дорожку», но громкие одобрительные крики Бабы Яги и какие –то другие доносившиеся со стороны деревянных веранд нашего дома, поощряли наше старание. Ка -то от «дорожки» мы постарались перейти ко вращению вприсядку пыхтя и выкидывая ногами коленца, но тут произошло нечто совсем неожиданное для нас. На очередном «фляке» мы умудрились зацепиться коньками и пытаясь освободиться друг от друга потихоньку
поползли, лягаясь ногами, к краю катка прямо к скамейке. Где Баб Яга оглушительно верещала и зимнее эхо разносило эхом её визг вовсе стороны:
- Вай асек жоховурд! Вай пркек эс гжерин! Има ирар кокорд кктрен!(Ой, народ! Ой, спасите этих сумасшедших! Сейчас перережут друг дружке горло). Несмотря на зиму тут же захлопали окна и многоголосый вопрос полился в высоты 4 этажного дома вниз: «Вай инча ехел? Мард ен спанум? Ум ен таланел?(Вай что случилось? Человека убивают? Кого ограбили?)» Тут же раздавались версии такие же абсурдные, как и вопросы.
Уж не знаю каким образом моя бабушка Руфа и бабушка Нонки(Штирлиц) оказались рядом с нами. Общими истерическими усилиями, дёргая нас в разные стороны, они расцепили наши коньки и потащили нас каждая в свою сторону. Нонка отгребла сразу, и клок её волос полетел следом за очередным клубом папиросного дыма Бабы Яги(Штирлиц всегда была скора на расправу). Меня же, приподняв за плечи, усадили рядом с Бабой Ягой. Я поняла, что это были уже папины сильные руки. Пока плачущую навзрыд Нонку тащили домой, угрожая всеми небесными карами и обильно поливая путь слезами, папа и бабушка молча собрали мои вещи и тоже повели домой. Я не кричала и не плакала. Мне было стыдно! Я так провалила своё начало карьеры великой фигуристки! Транзистор вопил голосом великой певицы Рюминой, сопровождая наше шествие к подъезду:
- Выйду на улицу, солнца нема
Девки молодые свели меня с ума
Выйду на улицу, гляну на село
Девки гуляют, и мне весело
Выйду на улицу, гляну на село
Девки гуляют, и мне весело!
Когда вся наша тройка ввалилась в двери нашего дома, папа громко расхохотался:
- И то дело ха-ха, выйду на улицу, гляну на каток!
Доча гуляет и мне так смешно!! Ха-ха-ха!
Мне было очень обидно. Я яростно сорвала с себя мокрый костюмчик и стянула с ног коньки, яростно двинув их в угол коридора.
- Ничего вы не понимаете! Я так старалась, как Ирина Роднина! У меня всё получалось как надо! А вы..Эх вы! Вам всем смешно! Предатели!
Растирая сопли и слёзы по лицу крепко сжатыми кулачками, я понеслась к любимому столу с зелёным сукном в спальне деда и бабушки и залезла под него. Там я предалась страданиям и долго выплакивала свои несбывшиеся мечты. Мама пыталась несколько раз выманить меня оттуда, предлагала даже мои любимые макароны-спагетти. Ноя свернулась калачиком, лицом к стене и предавалась своему горю. Так и уснула. Я не почувствовала, как папа вытянул меня оттуда и уложил в постель. На этом история не закончилась. После обеда приходила тётя Гоар и слёзно просила не сильно меня наказывать и клялась всеми богами, что и у меня, и у Нонки явный талант и надо обязательно найти блат и определить нас в «этот фигурка» (как она выразилась). Она всё ведь видела своими глазами, как мы танцевали «новый танец Ирины Родниной, ну прямо как две Пахомовы Людмилы!» В итоге заступничество было учтено и закреплено топорным дымом крепких папирос Бабы Яги.
Поздним вечером, когда по телевизору уже закончилась программа «Время», семейный совет постановил в течение недели отвести меня и моего брата туда, «где готовят фигуристов». К слову, тогда попросту не было такой спортивной школы. Но моей маме было дано чёткое поручение «определить меня в фигуристки»! Утро следующего дня не задалось: всё тело болело, особенно «непонятно» для меня откуда взявшиеся синяки, температура скакала, а горло болело так, что я даже говорить не осмелилась. Штирлиц в ответ на мамин звонок сообщила, что из-за «моих фигуристых фантазий Нонночка заболела ангиной и к телефону она тоже подходить не будет!». Так наше общение в ту неделю было прекращено. Вся неделя прошла в лечении очередной ангины. Но мама, всё же, узнала про школу фигурного катания. Оказалось, что недалеко от коньячного завода, где-то на проспекте Исакова открылась небольшая школа, причем первые учителя ещё не прибыли. По этой причине пока что идет жёсткий отбор и занятия проводятся только по хореографии и ритмике. В ближайшую субботу было запланировано посещение этой школы для участия в отборе. Что касается катка, то тем временем он почти растаял и хоккейные баталии мальчишек превратили его в серое пятно посреди двора.
Итак, пришла долгожданная суббота. Часам к 10 мама подготовила меня и моего брата к поездке, а где-то через полчаса мы довольные тем, что день пройдёт, наверное, очень интересно, сидели в автосалоне нами любимого дяди Эдика. Он работал таксистом и очень был привязан к нам. И в этот раз он с удовольствием согласился нас завезти в это «шарлатанское» заведение при условии, что весь день мы пробудем у него в гостях. Он быстро привёз нас к небольшому невзрачному зданию. Мама и дядя Эдик договорились, что он нас подождёт у входа. Мы с братом и мамой поспешили к обшарпанным деревянным дверям, около которых чернели остатки снега.
Открыв дверь, мы шагнули в узкое пространство, которое было наполнено людьми самого разного возраста. Вдоль стен стояли гимнастические скамейки (такие очень низкие и сильно полированные). На них сидели дети и громоздились вещи, преимущественно верхняя одежда. Где-то в конце этого гомонящего коридора периодически лязгала пружинисто дверь, и со стоном её раздавался тонко-визгливый женский голос, зачитывающий фамилии участников отбора. Очередная порция людей продвигалась на тот голос и спустя некоторое время покидала этот коридор. Примерно через час этот визгливый голос произнес и мою фамилию с именем и мы, мама, я и мой брат дружно устремились к двери. Дверь застонала и открыла нам комнату в которой находился стол. За столом сидели пара женщин и один пожилой мужчина. Меня подозвали, попросили снять с себя обувь и встать без неё на пол. Я покорно стала стаскивать с себя сапожки. Но так, как я не была очень проворной, мама бросилась помогать мне. Брат же быстро скинул свои ботинки и встал впереди меня. Скидывая ботинки, он так спешил, что ботинки полетели в разные стороны и один влетел сразу под стол. Мама, оставив меня, бросилась на колени - доставать ботинок и выводить сына из комнаты. Ей вторил дружный смех присутствующих. Пожилой мужчина громко произнес: «Женщина, дочь у вас не с тем выпатом. А вот мальчик очень даже пригоден!» Но мама, оскорбившись в лучших своих чувствах (её единственная дочь не могла в чём-то быть ущербной!), бросила через плечо в ответ: «Как вам не стыдно. Ни совести, ни понятий!» Быстро вытолкав меня с братом, она усадила нас на треклятущую скамейку и, наклонившись к нам, быстро обула обоих. Под нос она себе громко выговаривала: «Видите ли, выпот у девочки не тот. Выпастить им надо было сапожком прямо в лоб! А то раздевайте ребенка в холодном помещении!» Быстрым шагом, танцуя польку, на ходу надевая свою верхнюю одежду и увиливая от идущих нам навстречу людей, мы вышли из помещения. Дверь со стоном навсегда закрыла мне дорогу к фигурному катанию. Мы сели в машину дяди Эдик и он нас повёз к себе. Всю дорогу мама возмущалась поведением приёмной комиссии. Но на подъезде к дому брата она успокоилась и стала рассказывать о последних событиях в мире, о которых услышала по телевизору. Все тогда интересовались политикой, особенно событиями, которые происходили где-то в Чили или в Африке. Остаток дня мы провели у дяди вдоволь наигравшись вернулись домой. Перед тем, как уснуть я крем уха слушала как мама возмущённо рассказывала папе о происшедшем перед комиссией по отбору. Но, честно говоря, мне так хотелось спать, что я перенеслась из реального времени в сон. Во сне Я – великая фигуристка , поднявшись на пьедестал, радостно приветствовала своих фанатов. И только один из судий, тот самый пожилой мужчина из холодной комнаты кричал «Выпот не тот! Выпот не тот!». Но его никто кроме меня так и не услышал.
Да, кстати, как потом стало известно из подвешенных в воздухе разговоров. вся эта затея с набором и отбором в школу фигурного катания оказались липовыми. Группа мошенников-кустарей просто немного нагрела на популярности фигурного катания в Армении ретивых родителей. Настоящие тренеры в Ереван приехали только в 1973 году и занимались с детьми, которых выбрали из числа детей, занимающихся гимнастикой. Да и с фигурным катанием в Армении так и не заладилось. Может быть когда-нибудь всё и произойдет так, как представляла я в своём далёком детстве.