Любовь, которой не было

Юность - это то время, когда мы познаем людей и взрослеем. Процесс этот болезненный и нередко так сильно влияет на чувство самодостаточности и самооценку, что мы можем потерять и веру в себя и понимание происходящего вокруг. Нередко этот отрезок времени затягивается на долгие годы, погружая всё ваше существо в депрессию, приводя к тяжелым переживаниям. Иногда этот период быстро заканчивается, четко выделив для вас мир ваших привязанностей и ценностей. Но в любом случае это происходит в самом начале в период развития личности, который приходится на детские годы и юность. Мы учимся любить, понимать отношение окружающих людей к нам, к нашему внутреннему миру, отношение к тебе как человеку имеющему свое собственное пусть ещё и не окрепшее «Я». Нередко такие познания проходят безболезненно и вспоминаются с легкой улыбкой на лице или в уме.
Современные родители (подразумеваются хорошие) стараются опекать своих детей все время, обучая их всему, исходя из идеи «чтобы ему было легче». Он и забывают, что опыт это –«сын ошибок трудных», как сказал поэт. Самостоятельность и полное доверие к тебе были основными воспитательными приемами, которыми пользовались родители в мое время. Самостоятельность прививалась с раннего детского возраста, а полное доверие продолжалось вплоть до вступления на стезю взрослой жизни. Как бы то ни было мое поколение было более самостоятельным, решительным, храбрым и отважным. С детства старалось принимать правильные решения, даже иногда родители могли согласиться и с неправильным выбором с их точки зрения, если были уверены в том, что ребенок в состоянии правильно оценить свой выбор, правильно его обосновать. Безусловно не все поголовно родители были таковыми, но мои считали меня вполне самостоятельной и доверяли мне. Поэтому я была достаточно свободным человеком и имела возможность набивать свои «родные» шишки и делать выводы. Исходя из вышеизложенного, я каждое лето имела подобную возможность так, как меня отправляли на всё лето в пионерский лагерь. Правда лагерь выбирался по принципу «самый, самый, самый». Я перебывала во всех престижных лагерях с хорошими отзывами и прекрасными характеристиками. Конечно, до всесоюзного Артека они были очень далеки, но питание и условия проживания в них были не такими уж плохими. Будучи общительной девочкой, я быстро находила общий язык и со сверстниками, и со взрослыми. А обладание громким звонким голосом делало меня почти незаменимой в пионерском лагере, где староста отряда ежедневно отдавал рапорт старшему пионервожатому на утренней линейке. Добавьте к этому навыки общения с моими друзьями во дворе, и вы поймете, что у меня были не плохие организаторские способности и я ими активно пользовалась. Начиная с весьма печального опыта в третьем классе, я семь лет совершенствовала свой опыт общения со сверстниками. И только в девятом классе моя мама отказалась отправлять меня на всё лето. Я впервые попала в путешествие по Золотому кольцу и Прибалтике благодаря автобусному туристическому туру, который подарил мне папа. Конечно в лагере случались и забавные приключения, и весьма грустные события. Я в этом рассказе хотела бы рассказать о том, как обманчива бывает юная душа встретившись с чувствами, которые ещё только предстоит познать. Как наивна и иногда жестока бывает общность подростков, где высмеивают влюбленность, галантность, честную дружбу. Как некоторые подростки склонны создавать некий ореол чувствам, не соответствующим реальности.
Итак, ранним июльским утром, когда жара только начинает плавить ереванский асфальт я с родителями отправилась в республиканскую пионерскую здравницу «Аревик». Достать туда путевку было очень сложно, но так как мой папа в тот год стал победителем соцсоревнования, то в качестве награды ему выделили путевку для детей (нас у родителей было двое) в пионерский лагерь, который находился в одном из самых красивых мест Армении, на берегу озера Севан. С одной стороны, огромный комплекс, состоящий из нескольких корпусов соединенных в круг, был ограничен Гегамскими горами, а с другой стороны он ограничивался самим озером. Жемчужина Армении, пресноводное озеро призвано было оздоровить пионеров и комсомольцев старших отрядов, а также послужить аналогом всесоюзного пионерского лагеря «Артек». Комплекс к тому времени был введен в эксплуатацию всего как два года и для многих армян был причиной гордости в развитии социализма в нашей республике на то время. Здания корпусов были белого цвета из-за бетона и сверкали на солнце стеклами огромных окон. Солнечная погода позволяла практически всю смену купаться в озере и загорать. Прозрачнейшая и чистая вода озера Севан делала купание незабываемой оздоровительной процедурой и просто удовольствием. Питание было налажено отлично, хотя у нас, детей, иногда возникала некоторая ностальгия по определенным продуктам, которые могли отсутствовать согласно санпину в лагерной столовой. Например, мы скучали по мороженному и квасу, а также по свежим фруктам, некоторые сладкоежки страдали по недостатку шоколадных конфет (например, я), а некоторые мальчишки скучали по простой колбасе «Чайная» в силу домашних привычек нездорового питания. Тоску по шашлыкам скрашивали шашлыки родителей, когда те посещали своих детей. Рядом с лагерем шла стройка санатория-профилактория и решить проблему по еде можно было в магазинчике рядом со стройкой. К сожалению, сегодня и у бывшего пионерлагеря печальная участь, и у профилактория. Здания «Аревик» были после развала советской экономики в Армении поделены между тремя владельцами, потом послужили временным приютом для пострадавших во время землетрясения 1988 года, а теперь только одна часть корпусов принимает редких сейчас там туристов. Некоторые здания вообще не существуют или находятся в развалинах. То ли дело было тогда!
Каждое утро в 8 часов раздавался звонкий зов горна, он отдавался эхом в горах и служил сигналом к побудке. Далее на берегу озера, поеживаясь от утреннего бриза, делали зарядку и спешили в корпуса умыться, переодеться и снова на линейку. Я была председателем совета отрядов и отдавала рапорт самому начальнику лагеря. Нужно ли говорить, что я одевалась чуть ли не моментально и задолго до построения стояла под трибункой ожидая, когда все выйдут и построятся. Далее всё происходило общепринятым способом. Взмах руки и звонкий рапорт старост отрядов «Рапорт сдан! Рапорт принят!» Дисциплина была железная, ибо голод не тетка и если вдруг случались отклонения в этом сценарии, горячий и вкусный завтрак остывал пока шло разбирательство нарушений. Многие с утра просыпались с прекрасным аппетитом и готовы были к началу завтрака съесть не только завтрак, но и обед сразу. Так как свежий воздух и дефицит энергии, потраченной на зарядке, вызывали тянущее чувство под ложечкой на спине, все старались делать всё вовремя и чётко. По окончании рапорта, начальник лагеря командовал «Доброе утро, товарищи! Направо с последнего отряда шагом арш в столовую!» и всегда добавлял «Вперед в светлое будущее коммунизма!» Мы дружно отвечали «Вперед!» и быстрым шагом, почти сминая друг друга направлялись в крайний корпус, где находилось помещение столовой. Не буду оглашать меню столовки, но ели все дружно и так же дружно вытирали руки и губы любимым красным, кумачовым… именно им пионерским галстуком. Салфетки просто-таки растворялись в воздухе прежде чем прибыть на стол к пионерам. Но зато, после завтрака можно было уделить внимание стирке и глажке своих галстуков и это время в режиме дня попросту называлось –«час интересов». Из этого можно было сделать выводы, что основным нашим интересом было почтенное отношение к атрибутам пионерского содружества. Правда нас не ругали за такие допущения, но мы в свою очередь старались делать постирушки галстуков незаметно. Сушить галстуки было принято на мебельных спинках кроватей. Говоря общими словами все условности были соблюдены. Младшие же отряды в это время занимались разучиванием речёвок и подготовкой различных песенных и танцевальных номеров. Затем наступало время водных и оздоровительных процедур и нам позволяли плескаться и загорать вплоть до самого обеда. Обед был в два часа по полудни. Отряды дружным строем шёл в столовку, где нас ждал весьма неплохой обед, который состоял из трёх блюд. На третье нам чаще всего выдавали свеже сваренный и охлажденный компот из сезонных фруктов. Обедали быстро и дружно. Дежурный отряд оставался убирать столовку, а у остальных был «мертвый час». Название прямо противоположное по реальному его содержанию у старших отрядов. Если младших можно было как-то угомонить и уложить в кровать, то в старших отрядах двери просто запирались и приходило время общения со своими сверстниками. Сколько же тем перетиралось!?От самых глупых и страшных типа «Рассказ о черной руке» до умных и заставляющих подумать «Кем стать?» Рассуждения не велись в основном только на одну тему- «Любовь». Мы подростки были скрытными и не афишировали ни свои чувства, ни свои рассуждения на эту тему. Хотя тема была очень даже интригующая. Ещё бы, в каждом отряде были юноши и девушки симпатизирующие друг другу и даже дружившие, и ходившие на вечернюю прогулку и на ужин за ручку, что очень не поощрялось пионервожатыми. Помимо этого, ведь нам в голову вбивались идеи о равенстве полов и возможной долгой дружбе между юношей и девушкой. Советская идеология в воспитании подрастающей молодёжи считала любовь капиталистическим предрассудком и проявлением слабости и безвольности. В головы вбивались образы Зои Космодемьянской и Валентины Терешковой как примеры служения своей Родине и единственно возможной любви - Любви к Родине. Ромео и Джульетта были средневековыми жителями, которые от безделья просто не умели ничем другим заняться кроме, как любовью, что и привело к столь печальному итогу. И всё же нет-нет, но разговоры происходили и даже бывали какие-то происшествия, которые просто не оглашались. Самим пионервожатым и воспитателям строго настрого было запрещено демонстрировать какие-либо взаимоотношения.
В один из таких мертвых часов мы собрались в спальне девочек старшего отряда. Мы горячо обсуждали предстоящую вылазку за конфетами и колбасой. Музыки не было по двум простым причинами: а) не было аппаратуры, которую можно было бы с собой перевезти. Недавно появившиеся кассетные магнитофоны были баснословной стоимости и могли принадлежать только взрослым. Шиком уже было наличие радиоприемника или транзистора «Селга», «Велф», «Кварц». Но увы родители не позволяли привозить с собой такие дорогие вещи, б) лагерное начальство было против наличия у подростков таких дорогостоящих аппаратов, так как их запросто мог кто-либо присвоить. Или транзистор мог стать предметом зависти даже соотрядников. Мы мило болтали, рассказываю друг другу кто какие книги прочитал и чем понравилось то или иное произведение. Я к тому времени перечитала огромное количество приключенческой литературы и была хорошо знакома с произведениями Жюля Верна, Марка Твена, Джека Лондона Майна Рида и моим любимым писателем был Виктор Гюго. Немногие могли поддержать беседу со мной на тему о дальних странствиях или о Гуинплене и компрачикосах. Правда некоторые мальчики смотрели фильм «Всадник без головы» и восхищались прекрасным актером Олегом Видовым и хотели быть похожими на его героя или на героя из фильма «Золото Маккены». Многие имели большое представление о патриотизме, национальном патриотизме, ибо программа по литературе в армянских школах была представлена историческими произведениями Раффи «Самвел», «Раны Армении» Степан Зорьян, «Ашот Еркат» Баграта Айвазянца, «Геворг Марзпетуни» Мурацана и т.д. В общей сложности беседа была увлекательной и содержательной. Тема геройства тоже сильно вдохновляла юношей. Девочки же со своей стороны говорили о том, что есть мужчины, которые совершали подвиг из любви к девушке и это тоже можно ценить. Моя подружка Люся (от Люсине) высказала идею, что мужчины иногда во имя совершают подвиги такое долгое время, что девушка в ожидании превращается в камень, ну прям как в Легенде об озере Парвана.
-Ну вот какие глупости в ваших головах могут быть! –возмутился самый высокий и самый старший среди юношей, Грачик. Это был высокий юноша, который отличался от других своей белозубой улыбкой и симпатичной внешностью, почти греческого бога. Вместо того, чтобы похвалить мужество и героизм ишхана (князя), который отправился в столь длительное и опасное путешествие, он сказал буквально следующее:
-Да, этому князю просто нравилось бродяжничать или путешествовать, вот он и нашёл причину. Я вот, наверное, просто сразу бы начал исполнять все капризы, желания и постарался бы удивить свою любимую. Моих подвигов не надо было бы ждать так долго, чтобы превратиться в камень. Ну вот, что мне сделать, Ирен, а потом тоже дружно чтобы доказать тебе свою смелость?
Я не сразу поняла, что Грачик таким образом объяснился мне в своей любви. И поэтому продолжая нашу дискуссию усмехнувшись ляпнула:
- А прыгни в окно. Наверное, тогда я обращу на тебя внимание! А то всё других критикуешь!
Реакция была незамедлительной. Грачик рванул к окну, открыл створку и сиганул вниз. Всё произошло так быстро, что мы на минутку остолбенели, а затем, толкая друг друга, кинулись к окнам. Там внизу среди скудной степной травки стоял улыбающийся Грачик и махал нам рукой. От сердца отлегло, и я выдохнула громко «Дурак!». Но, остальные все были в восторге и слухи о небывалой храбрости «влюбленного» Грачика понеслись вместе с моими «однокомнатниками» по лагерю. Весь остаток дня Грачик ходил с видом «горделивого петуха» периодически закидывая свою каштановую челку на голове, как выше названная птица свой красный гребень. Отзвучал вечерний горн, звучно отдаваясь протяжным эхом в горах. Отряды дружно потопали в столовую на ужин. Я бы так спокойно и выпила бы свой клубничный кисель, если бы не восторженный шёпот моей подружки Люськи
-Смотри, ахчи, смотри! Как все на тебя обращают внимание! Вон за соседним столом, что во втором ряду девчонки аж до тла готовы тебя сжечь глазами.
- С чего ты это взяла? Я просто сегодня на вечернем построении так громко отчет отдавала, вот они и завидуют. Ахмах, ахмах ми хоса! (Тупо по тупому не болтай!)
- Иииии, -взвизгнула она, давясь сливочным печеньем, - ай цанцар(простофиля)! Да ведь в Грачика половина девочек из старших отрядов влюблена!
- А мне плевать! Раз прыгает по команде, значит дурак!
Сказала, как отрезала я. Мне, конечно, льстила та мысль, что ради меня можно рискнуть своей жизнью или по крайней мере своими костями. Но девичья душа оставалась к таким дешёвым подвигам безучастной. Да и кто сказал, что я какие-то чувства теперь обязана питать к нему. В общем чувства были двоякими, но так, как я ещё была в достаточно наивном возрасте для любви, то я достаточно быстро прекратила думать о таких сложностях. Но в душе затаила обиду. За что? За то, что сплетнями и разговорами пытались принудить меня испытывать мягко говоря симпатию к простоватому дылде. «Мстя» должна соответствовать. И поэтому весь путь до нашего корпуса к спальне мы провели в обсуждении будущего мщения. Ну какая месть может быть в пионерском лагере. Проще пареной репы ответ- «пастел», т.е. ночью обмазать пастой. Обсудили приступили. Договорились, что поздно ночью, часов в час или два ночи, в своих пижамах (на случай если поймают скажем, что в туалет идем) тихонько выдвигаемся к спальням мальчиков и вершим свою «месть». Перед сном мы уговорили двух девочек сходить и подсмотреть или расспросить если что, где в комнате кровать Грачика и его близких друзей, так щедро разнесших весть о его геройстве. Что они и сделали. Лишь потом у нас возник вопрос о том, как они это сделали. А пока часа два лагерь отходил ко сну. Утихали голоса в спальнях, затихли тихие шаги пионервожатых, крадущихся по коридорам и проверяющих все ли подопечные спят. Откуда нам, глупым и наивным девчушкам было знать, что по ночам романтика не даёт покоя нашим старшим товарищам?! Что убедившись, что мы спим они собираются по очереди у кого-то в комнате, травят байки, слушают «Джизус крайс», «Пинкфлойд» и подобную антисоветскую музыку, некоторые даже тайком покуривают (зуб даю были и такие!). Итак, время Икс настало и три небольшие тени с тюбиками пасты «Поморин», по-шпионски застывая через каждые три шага и шикая друг на друга, двинулись в направлении комнаты мальчиков. В тот день не только мы участвовали в захватывающем квесте. Пионервожатые по очереди выслеживали нас на конце коридора с колоннами и с гранитным холодным покрытием. Фонариков у нас не было, но фонари по периметру лагеря частично освещали и коридор так, что местами было очень свело. Длинные три тени скользили осторожно вдоль стен и окон. А вот на подходе к спальне мальчиков коридор заворачивал направо и там была кромешная темень. Нас там и поджидали. Когда мы все втроем оказались в этом темном конверте ярко вспыхнул свет, и мы услышали громкий шёпот старшего пионервожатого- товарища Вачагана.
- Стоять! Куда крадёмся? Заговор по нарушению режима? Ай цанцарнер!
-Ммы это как сказать в туалет вышли… Очень надо было понимаете в туалет.
По очереди начали лепетать мы все
-А в туалет … Хмм, и как часто вы подтираетесь «Поморином»? Причём почему-то в противоположном угле от туалета? –съехидничал голос. Мы медленно умирали от стыда и обиды! А голос товарища Вачагана потом почти загромыхал:
-Как не стыдно! Председатель совета дружины, Ирен, вот так соблюдает дисциплину! Позорит светлое имя коммунизма! Развернулись и шагом марш к первой колонне!
Мы, опустив плечи и шаркая ногами, поплелись к указанному месту. Две мои храбрые подружки сопели и всхлипывали. Но прощения, как и я не просили.
Товарищ Вачаган расставил нас каждую у одной из колонн и приказал повернуться к стене, а также осмыслить столь низкий поступок. Наказание не было жестоким, оно было унизительным, и ещё в добавок ко всему нас мучал вопрос о том, кто же сдал нас. Причем так быстро подсуетился. Спустя час нас уже совсем обессилевших и сильно расстроенных отправили спать.
Утро следующего дня началось с горна и вернуло нас к обычному распорядку лагеря: зарядка, построение, завтрак и т.д. По правде говоря, я ожидала обще лагерного позора за нарушение дисциплины. Но, никто меня не заклеймил разоблачениями и выговорами, и никто на линейке не обвинил меня в хулиганстве. Всё прошло тихо молча, меня не разжаловали и не унизили за мои выходки. И я догадалась намного позже, что просто к концу лагерной смены не меняют состав руководства. За завтраком Люся заговорщицким тоном нагнувшись в тарелке с пшённой каше прошипела:
- Мне с утра намекнули, кто мог нас выдать. Я просто больше не могу молчать, - так вся киплю!
- Да ты что, и кто этот герой нашего времени?
- Да вон та вылизанная подлиза, Гаяне. Ты же знаешь, что она вечно притворяется спящей во время мёртвого часа, сама подслушивает. Так вот, она тоже по уши втюрилась в Грачика, и очень тебе завидовала. Мне Марине рассказала, когда я зубы мыла. Правда, она рассказала Грачику, а тот посмеялся над ней и над нами. Представляешь он сказал: «Дурочки-вооброжалки, я им рога пообломаю!»
- Подожди получается так, что сам Грачик и сдал нас товарищу Вачагану?!
- А ты не подумала? Я вот подумала?
-Какой гад, однако! Яхк, ззвумем (фу, брезгую)! -я повернулась к столу мальчишек и увидела рожу лыбившегося мне Грачика и, не удержавшись, показала ему язык и пригрозил кулаком. Тот покрутил пальцем у виска, пожал плечами и вернулся к своей тарелку с размазанной кашей.
Вернувшись в спальню, мы приступили к допросу Марине. Гаяне в тот момент в комнате не было. И тощая Марине повторил весь тот рассказ, который мне поведала верная Люся. В моей душе полыхали два костра: первый от подлости и скользкости некоторых своих сверстников, в том числе и Грачика, а второй- это было неподдельное удивление от того, как человек, который шагнул из окна и перед всеми показал насколько его чувства ко мне сильны. Хлопая дверцами шкафа, я выбрала полотенце и надев шорты, я отправилась вместе со всеми на пляж. Пока мы с девочками дружно с визгом и писком окунались в прохладную воду, мальчишки устроили настоящий турнир по волейболу. Громкий смех, небольшие перебранки и хлопанье постепенно перевели стрелки внимания на забавы мальчишек. Вокруг импровизированной волейбольной площадки собрались зрительницы, которые стали болеть за ту или иную команду. Я наслаждалась своим наблюдением за сияющими бликами волн и старалась подставить под солнце не лицо, а руки, вытягивая их вперёд. И тут ощутила пару раз как меня пнули в бок:
-Ай цанцар, смотри, как для тебя играет Грачик! Каждый раз, ударяя по мячу, он смотрит на тебя и улыбается.
- Вот ещё, пусть себе и дальше смотрит, мне то что!?
- Эх глупая ты! Вот опять смотри, смотри!
Я повернулась и обратила внимание. Грачик между тем ударив со всей силы по мячу, в приветствии как бы поднял руки. И тут же раздалось улюлюкание вперемежку со свистом. Так мне давали понять, что всем ясно для кого играет «кавалер». Этакая демонстрация силы и ловкости. Я густо покраснела. Я понимала, что это своеобразная провокация показать всем «кому принадлежу» и «за кого обязана болеть». От этого понимания в моей душе перемешивались обида и возмущение. Я резко поднялась и демонстративно ушла с пляжа. Потом были душ и обед. И вот после обеда, когда малышня улеглась на «мёртвый час», дверь в девичью спальню резко распахнулась и, в комнату, самодовольно подбоченясь, вошёл Грачик и сотоварищи. От такой наглости у меня в горле аж пересохло, и я закашлялась. Н что услышала вопрос:
- Что председатель совета дружины у какого столба вчера ночью подстыла? Хорошо же я тебя проучил! Так что теперь не кочевряжься и не строй из себя городскую фифу! – ЧТООО!?
- А ничё! Все уже всё поняли! Что ты в меня влюблена, как кошка. Так что всем понятно, что ты моя девушка! Ну и что, подумаешь, председатель совета дружины.
От такого напора и наглости я чуть не задохнулась. Оказывается, столько усилий этот непотребыш приложил для того, чтобы доказать, что он может добиться благосклонности не меня, как человека, а как председателя совета дружины. Как много таких ещё встретится на моём жизненном пути. Тех. Которые дают «взятку чувствами» чтобы занять место в иерархии, не обладая ничем кроме зависти и большого самомнения. Вся в негодовании я ринулась к двери и, толкнув плечом вечную прихлебалу Гаяне, выскочила в коридор. Мне, на моё счастье, навстречу шла пионервожатая старшего первого отряда.
- Куда? Куда? - схватила меня за плечи
- Мне всё равно куда! Только подальше отсюда! «Лучше родителям позвонить, чтобы меня забрали домой», - сказала я и неожиданно для себя всхлипнула.
- Ну-ну пойдём- ка ко мне, - предложила она. Я кивнула, и мы обе направились в сторону её комнаты. Там я рассказала о том, что случилось, и что я плачу не от жалости к себе, а от обиды и злости. А потом был долгий разговор о любви о чести, о достоинстве и конечно мы обсудили «любовь» Грача. Так я помудрела. Мы договорились, что я буду игнорировать и Гаяне и Грачика и проведу остаток отдыха, радуясь и получая удовольствие от солнца, озера и дружбы с Люсей, верной Люсей, которая весь этот разговор ждала за дверями и сильно переживала за меня. Мне не составило труда так и сделать. И когда я сдавала свой последний отчет о последнем дне и костре на прощанье, мой голос предательски дрожал. И когда я произнесла: «Смену сдала, до встреч в лагере «Аревик»!», слезы полились по моим щека, я действительно провела это время с моей хорошей подружкой, под ярким светлым небом и стала взрослее и мудрее. Мне жаль было расставаться с честной Люсей навсегда, я понимала, что эти счастливые дни больше не повторятся в моей жизни детство, ушло навсегда. Пришло время взрослеть.
Я вернулась в город. Каникулы ещё продолжались. Родители старались водить нас в сад аттракционов знаменитый «Комайги», который находился справа от площади им. Степана Шаумяна, напротив гостиницы «Севан». Здесь весь день не смолкал детский гомон и смех. Можно было прокатиться на дребезжащих горках или покататься на лодочной карусели, ради чего всегда в кассе выстраивались очереди. И вот здесь на выходе из ворот этого сада я и встретилась ещё один раз с «героем не моего романа». Видно группа ребят с Грачем давно заметили меня, скорее всего по его указке и когда я с родителями вместе поравнялась с ними они дружно зацокали. Меня окликнули, ноя наставив свой высоко задранный флюгер в сторону горделиво прошла мимо них. На последок меня окликнули:
-Эй председатель совета дружины! Своих кавалеров не признаёшь?
Раздался дружный хохот. Мой взгляд окончательно лишился какого-либо выражения и я, пребывая как бы в другом измерении, прошла мимо. В тот момент мне показалось, что я наступила в раздавленный помидор и даже услышала громкий звук «лхк». Продефилировав мимо компании, я направилась к саду, который находился напротив «Комайги». Он назывался садом Сундукяна, ибо в центре в окружении водных канальчиков и располагался знаменитый драматический театр им. Сундукяна. Большие клены и огромные вязы делали его тенистым и прохладным. Там недалеко у входа был прелестный водопад, у которого любили сидеть мои родители, а мы с братом с визгом бегали в облаках водной пыли. Краем уха я ухватила фразу: «Ты что псих, ко всем пристаешь со своей дружбой?» Ответа я не услышала. Но ничего, придя домой, я вымыла всю свою обувь.