23. Запись от 3 ноября 2019 г. Пьер БуалО, ТомА Нарсежак. Последний трюк каскадёра. Продолжение

...Вскоре супруги Фроман вернулись, и внешне жизнь в замке пошла своим чередом. За исключением одной детали. Только... деталь ли это? Иза отошла от меня. Перестала быть моим двойником. Испытывала неловкость. Я не встречался больше с ней взглядом. Это было равносильно потере смысла жизни. Тогда зачем ждать? Пришло время свести счёты. Некоторое время я медлил. По возвращении Изы я опасался какой-нибудь вспышки, из-за которой всё могло осложниться. Пока я искал решение, приходилось давить на Шамбона. Но это было так же трудно, как регулировать огонь, на котором стоИт кастрюля с молоком. Он навещал меня всё реже. Я видел, что он что-то замышляет, и пытался расспросить его.

- Да нет же! - протестовал он. - Всем на меня наплевать. Иза меня избегает. Дядя даже не смотрит в мою сторону. Но это не значит, что я сдаю позиции.

- Ладно. Тогда давай работать.

И мы повторяли текст, который он должен был наболтать дежурному по "Братской помощи". Это был забавный экзерсис.

Иногда подобие ужаса сводило ему рот. Я отдавал себе отчёт в том, что доведу его до депрессии. Последующие события показали, что я был прав. Однажды вечером Шамбон позвонил мне и сказал, что он всё обдумал и решил уехать из АнжУ. Директор отделения в НАнте подавал в отставку. Почему бы не занять его место? "Раз уж здесь все против меня!" - добавил он.

Его отъезд означал катастрофу. Вдали от Изы он кончит тем, что будет иметь на неё зуб, и всё обернётся против нас. Он заговорит. Выболтает всё Фроману. Чтобы отомстить, повысить свои акции. Тут-то заранее всё было ясно. Я был прижат к стенке. О нюансах говорить уже не приходилось. Надо было действовать решительно. Я ему выложил всё начистоту. Он слушал меня с видом упрямца, полный решимости не уступать.

- Ты не разбираешься в женщинах, бедный мой Марсель. Попытайся понять, что Иза не может стать твоей. Дело не в осторожности, а в деликатности.

- Правильно. Именно поэтому будет лучше, если я уеду.

- И тебя мало волнует, что ты сделаешь её несчастной? Протри глаза, идиот! Она же любит тебя, и не простит, если ты уедешь. Твой дядя не способен сделать её счастливой.

Так я плёл одну пошлость за другой. Все средства были хороши. Мало-помалу он смягчился. Я воспользовался этим.

- Если бы ты мог подождать несколько месяцев, вой дядя покончил бы с собой. Это немного удивило бы тех, кто его знал, но ведь такое случается, не так ли? Если же он убьёт себя сейчас, через несколько недель после свадьбы, - тут уж, поверь, шуму будет много. Всё перевернут вверх дном.

Он зло посмотрел на меня.

- Но Вы же сами сказали, что нам нечего бояться.

- Я и сейчас это говорю. Но ты заставляешь покончить с ним, не мешкая. Что ж, - я готов... Ты-то выстоишь перед полицией... и перед матерью?.. Её я боюсь больше всего.

- Эко дело! - бросил он. - Я лгу ей с самого детства. Немножко больше, немножко меньше!

- В таком случае дай мне два-три дня на размышление. Надо обмозговать каждую деталь, и мы попробуем.

Странный малый! Он пожал мне руку, с виду успокоившись и даже повеселев, словно мы договорились съездить на рыбалку. Я начал обдумывать дело в мельчайших подробностях. В субботу Фроман собирался присутствовать на каких-то политических сборищах, так как кампания муниципальных выборов уже была запущена.

Возвращался он поздно, ставил машину в гараж и, прежде чем отправиться спать, на минуту заходил в кабинет. Следовало напасть на него в гараже. Затем дотащить тело до кабинета; а это уже вопрос инсценировки. Оставалась проблема алиби. Это несложно. Я устрою так, чтобы Иза отправилась играть в бридж. Шамбон пойдёт в кино, - на четырнадцать тридцать; надо непременно сохранить билет. Он вернётся в замок на своей "Пежо-604", но оставит её несколько поодаль. Затем, когда всё кончится, он снова сядет в машину, и к одиннадцати появится у ворот. Жермен будет свидетелем. Что касается меня, то, одурманенный каким-нибудь снотворным, я стану слеп и глух; к тому же, увечье ставит меня вне подозрений.

Я снова и снова анализировал каждую мелочь, мысленно проигрывая всю мизансцену, и был абсолютно уверен в себе. Только Шамбон оставался слабым звеном. Но любовь заменит ему мужество. Вперёд! Фроман был обречён...


/ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ/