Повесть "Чужие мои дети", 3 часть

3 ЧАСТЬ

Не самое лучшее время мы выбрали с Пашкой для переезда в город, ох, не самое! Буквально вчера отгремели «лихие девяностые», надолго оставив после себя зазубрины, отметины и шрамы. Всё то, во что верили, распалось в мгновение ока, идеология миллионов потерпела фиаско; каждый выплывал и выживал как мог…
Из каких запасников и загашников находили средства на содержание детей в детских домах – для меня загадка. У каких тайных или явных покровителей Светлана Ибрагимовна выбивала, выпрашивала, выклянчивала средства и находила поддержку?
Детская одежда и обувь часто оказывались не по размеру, поэтому платья, юбки и даже пальто перекраивались, перешивались, подгонялись индивидуально.
Сердобольные тётушки и бабушки, живущие в соседних дворах, приносили детям огурчики и помидоры с собственной дачи, варенье из собственного погребка. Детский дом не брезговал ничем…
…
Из деревни, с оказией, нам с Пашкой передали посылку – овощи, картофель, варенье.
- Эх, заживём! – Пашка радовался, как ребёнок. – Всё натуральное, без нитратов и прочей химии.
Мы с мужем экономили буквально на всём, хотя поначалу сорили деньгами направо-налево - уж слишком много в городе разных соблазнов! Когда деньги растаяли и кошелёк опустел, стали более осмотрительны.
- Пашка, у тебя когда аванс будет?
- Во вторник обещают.
- Давай в кино сходим?.. И ещё, мне косметику нужно купить.
- Купим, не вопрос.
- А тебе – куртку кожаную, а то ходишь – деревня деревней.
- Согласен.
…
В кожанках ходило полгорода - не меньше!
Иметь модную кожаную куртку или плащ было престижно. Городской рынок под завязку был завален изделиями качественной выделки и безобразно дешёвой подделки.
Возле торговых рядов с кожаными изделиями запах стоял неимоверный!
С товарами из кожи соперничали только джинсовые изделия: джинсы высокой и низкой посадки, джинсовые куртки, джинсовые сумки и кепки. Перекупщики драли три цены, но люди всё равно брали…
Мы с Пашкой любили бывать на городском рынке, потому что это – не ровня тому блошиному рыночку, что имеется в нашем селе. Оккупированный бабками с калошами, носками, фуфайками и прочим ширпотребом, он рассчитан на обычного сельского жителя, без особых запросов и затей.
Мы приходили на городской рынок за эстетическим наслаждением, за положительными эмоциями и впечатлениями, которых не хватало в чужом, незнакомом городе.
- Эх, были бы деньги, я бы тебе во-он то платье купил!
- А я бы тебе – в-оон те джинсы!
Потолкавшись и промёрзнув до костей, мы, тем не менее, довольные возвращались в нашу съёмную квартиру.
Я готовила обед, а Пашка смотрел телевизор или читал немудрёную книгу, коих было несчётное количество в хозяйском шкафу.
…
В фойе, на диване, облокотившись на подлокотник и подобрав под себя длинные красивые ноги, скучает Оля.
Она невозмутимо и неспешно грызёт и без того короткие ноготки.
Миловидная девочка обещает со временем превратиться в настоящую красавицу: нежный овал лица, вьющиеся от природы белокурые локоны; взгляд – чистый, лазоревый, словно море - в минуты покоя. Глаза Оли подведены чёрными стрелками, на губах – ярко-розовая помада. И где только косметику берёт?
- Оль, ты чего загрустила?
- Да надоело всё!
Оля перестаёт грызть ногти, расправляет на коленях короткую юбку. Пальцы у Оли красивые, как у пианистки, с овальными розовыми ноготками.
- А что случилось?
- Юливанна, хотите кое-что расскажу?
Девочка театрально закатывает глаза, часто-часто хлопает ресницами, губки складывает «бантиком». Артистка!
- Ой, сколько я натерпелась, Юливанна, вы себе не представляете! Мой папка, представляете, убил мамку!
Оля округляет глаза и отводит взгляд куда-то вверх и вправо:
- Представляете? Папку посадили, а меня в Детдом отправили.
Оля рассказывает об этом так просто, словно говорит о привычных, обыденных вещах – о погоде или успехах в школе. Чувствуется, этот рассказ она повторяла много-много раз в своей недолгой тринадцатилетней жизни.
- А знаете – за что?.. Потому что мамка была гулящая. Хотите, я вам фотки покажу? Кстати, я на мамку похожа!

Со снимков, сделанных любительским фотоаппаратом, смотрят белокурая миловидная женщина, приятный брюнет строгого аскетичного вида и девочка лет шести.
- И правда, ты очень похожа на маму… Оля, ты давно здесь?
- Четыре года… Представляете, как мне всё на-а-д-оо-е-л-оо! – растягивая слова, отвечает девочка и вновь кусает ногти…
- Оля, понимаю, как тебе нелегко, но и здесь можно жить, государство о тебе заботится. У тебя всё ещё впереди!.. Может быть, тебе помочь с уроками?
- Я с вами поделиться хотела, по душам поговорить, а вы – уроки!
Оля наигранно обижается, вскакивает с дивана, и, вырвав из моих рук фотографию, бежит в комнату.
Я вновь остаюсь наедине со своими мыслями.
…
- Зоя Ивановна, у вас наверняка есть корвалол…
- Деточка, что случилось? Ну-ка, раздевайся.
Старушка усаживает меня за кухонный стол, но вместо корвалола достаёт из серванта бутылочку:
- Наливка, вишнёвая. Давай-ка по одной…
Мы выпили; наливка оказалась удивительно вкусной и ароматной.

- И что, прямо так и сказала «вылизывайте пол»?
- Прямо так и сказала.
Лицо у Зои Ивановны кривится, как от зубной боли.
- А ты чего?
- А я испугалась.
- Понятно… Эх, жалко, что меня там не было, я бы показала этой Ибрагимовне «кузькину мать»!
Зоя Ивановна швыряет вилку с такой силой, что вилка, будто живая, отскакивает от крышки стола и летит на пол. Артемон испуганно прячется под стол, Лёвка молниеносным прыжком взлетает на холодильник.
- И что бы вы сделали, Зоя Ивановна? Поскандалили? В таком случае, вас немедленно бы рассчитали, как это случилось с тётей Валей.
- Тоже верно, а дети опять одни останутся, - вздыхает соседка. – У меня ещё вино виноградное есть, хочешь попробовать?
- Нет, спасибо.
- Знаешь, Юлька, у меня дача – шикарная! И виноград растёт, и облепиха, и вишня. Снег сойдёт – обязательно покажу!
Вишнёвая наливка сладким дурманом застилает глаза, душевная боль отступает:
- Спасибо, пойду я…
- Полегчало?
- Полегчало.
- Ну, и слава Богу.
…
Фокусник неуловимым движением руки достал из воздуха вначале красный платочек, затем таким же способом материализовал пластиковый белый шарик. Он крутил в руках этот шарик до тех пор, пока тот не исчез, уступив место колоде карт.
В актовом зале стояла такая густая тишина, что пролети комар – стало бы слышно.
Иллюзионист продолжал творить чудеса: карты появлялись и исчезали, рваные денежные купюры вдруг становились целыми; монеты невероятным образом оказывались в карманах мальчиков и девочек.
На лицах зрителей застыло выражение восторга, радости, восхищения и непонимания происходящего…
…
Ваня сидит в первом ряду. В этот раз узкие глаза его широко раскрыты, а природная (или приобретённая?) суетность и нервозность уступили место сосредоточению.
Не избалованные подобными зрелищами, дети долго не отпускают артиста, аплодируют громко, воодушевлённо крича «спасибо!»
Артист самозабвенно раскланивается и в десятый раз повторяет:
- До свидания, ребята! До новых встреч. Был рад знакомству!

Пока фокусника кормили вкусным обедом, Ваня метался по комнате, не находя себе места:
- Вы видели?.. Супер! Я тоже хочу научиться фокусам…
Остальные дети спокойно пожимают плечами:
- Ваня, ты пойми, это трюк такой, обман зрения.
Мальчишка в сердцах машет рукой - «ничего вы не понимаете»!
- Юливанна, а можно вниз спуститься?
- Зачем?
- Хочу с фокусником поближе познакомиться.
- Иди, попытай удачу, возможно, он ещё не ушёл.
Счастливый Ваня побежал вниз по лестнице.
…
Я спохватилась его минут через сорок и нашла в гостевой комнате – Ваня сидел рядом с фокусником и о чём-то беседовал.
- Вот, нашёл в Ванюше истинного почитателя моего таланта!
На губах иллюзиониста появилась самодовольная улыбка.
- По странному стечению обстоятельств, меня также зовут Иваном.
Я удивилась:
- А в афише написано…
- Ну что вы, в афише указан псевдоним. В творческой среде - это довольно распространённое явление.
Теперь я без стеснения рассматривала фокусника: модная стрижка, умное красивое лицо, дорогой костюм…
- Простите, как вас зовут?
- Юлия Ивановна.
- Очень приятно! Позвольте, Юлия Ивановна, я буду приезжать к Ванюше в гости.
- Этот вопрос не ко мне, а к директору учреждения.
- Со Светланой Ибрагимовной этот вопрос я уже решил.
- Тогда препятствовать вашим встречам причины не нахожу… Всего доброго!
- Всего доброго.

… Ваня появился в комнате спустя ещё полчаса, подвинул к окну стул и, отдёрнув тюль, прислонился лбом к стеклу, явно кого-то высматривая.
- Ваня! Пойдём обедать.
Мальчишка даже не повернул головы.
Я поняла, что Ваню мы потеряли окончательно.
…
В томительном ожидании прошло недели две, но новоявленный Ванин друг так и не появился.
Иван забросил учёбу, перестал нормально есть и спать. Он мог часами дежурить у окна, огрызаясь на попытки отвлечь от его от привычного занятия.
И вдруг однажды, когда всякая надежда была потеряна, по диктофону объявили:
- Иван Каюмов, срочно спустись в гостевую комнату, к тебе пришли.
И Ваня, сияя как медный самовар, побежал навстречу судьбе…
…
- Паш, ты ограбил супермаркет?
Пашка довольно улыбается:
- Проходите, Юливанна, не стесняйтесь! Обмоем ваше боевое крещение.
На столе - кругляши колбасы, они уже покрылись тонкой масляничной плёнкой; полупрозрачные ломтики сыра, сквозь его дырки могла бы пролезть даже мышь, если б захотела; бутылка «Столичной», покрытая капельками влаги; пупырчатые, с мизинец размером, маринованные огурчики; нарезанные дольки помидоров…
- Паш, дай я тебя поцелую.
- Целуй! – нескромно говорит супруг и подставляет щёку…
Я взахлёб рассказываю Пашке про случай в столовой.
Пашка слушает внимательно, не перебивая, и когда в моём голосе появляются истеричные нотки, силком тащит в кровать. Он укрывает меня одеялом, словно ребёнка, долго гладит по голове, приговаривая:
- Всё будет хорошо, Юлька, всё будет хорошо… Спи.
Ощущая тепло Пашкиных рук, я лечу то ли в черноту глубокого колодца, то ли в глубину речного омута, и лечу так быстро, словно к ногам привязан камень. И в этой кромешной тьме, где-то там, вверху, виднеется одна-единственная, едва заметная, светлая точка – то ли ночная звезда, то ли погасшее дневное светило.

(продолжение следует)