Самуил Маршак. "Воспитание словом. О сказках. Сколько лет сказке?" Часть 1

Есть такие дома в городе, где по воскресным и праздничным дням, а иногда и в будни творятся немыслимые чудеса, происходят волшебные превращения.

Это в театрах показывают ребятам сказку.

Сотни детей, заполняющих зал, ждут, затаив дыхание, что будет дальше. У них горят уши и колотятся сердца, когда герой сказки попадает в беду. Они хором предупреждают его о грозящей ему опасности.

Да и мы, взрослые, поддаёмся увлечению, охватившему зрительный зал, и следим за тем, что творится на сцене, не менее серьёзно и взволнованно, чем дети.



В одном из лучших лирических стихотворений Пушкина есть строчка:

"Над вымыслом слезами обольюсь..." (1)


Пушкин писал это не в юности, а в зрелые годы. До конца своих дней сохранил он чудесную способность отзываться всей душой на поэтический вымысел.

В хорошей сказке не меньше жизненной правды, чем во всякой другой - хорошей - повести, пьесе иили поэме.

Сказка любит поиграть и помечтать. Самую обыкновенную щётку она может превратить в дремучую чащу, самое простое зеркальце - в озеро. Но чувства, которые испытывают сказочные герои, - не выдуманные, а настоящие. Нас глубоко трогает печаль Алёнушки, потерявшей братца Иванушку. Мы всей душой сочувствуем и желаем счастья обездоленной Золушке.

Сказка - вымысел; и всё же она учит Правде. Правде и Справедливости.

Но, пожалуй, лучше всего расскажет Вам, что такое сказка в театре, драматург Тамара Григорьевна Габбе, автор книги "Город Мастеров", состоящей из пяти сказочных пьес. Расскажет не в статье, а в живой и весёлой сцене, которая служит прологом к сказке-комедии "Оловянные кольца".

Этот пролог начинается с того, что в театр приходит неизвестная старуха в плаще с низко надвинутым на лоб капюшоном.

Администратор театра пробует объяснить ей, что вход на сцену посторонним воспрещён, но старуха решительно заявляет, что она в театре совсем не посторонняя, а своя - так сказать, ближайшая родственница.

Ещё больше удивляется администратор, когда узнаёт, что эта непрошеная гостья - Сказка, сама Сказка.

На помощь администратору является автор, работающий в том же театре. С ним Сказке сговориться легче, хоть и он [тоже] с трудом понимает её загадочные ответы.

Сколько ей лет? Много и мало. Ровно столько, сколько она хочет.

Чем она занимается? Учит и забавляет. Когда забавляет, - учит. Когда учит, - забавляет.

В конце концов автор начинает верить, что перед ним и в самом деле Сказка. Он соглашается на то, чтобы старуха вместе с ним придумала пьесу, которую будут показывать в тот же день на сцене.

Но как же им сочинить пьесу вдвоём? Ведь они так не похожи друг на друга. Он сочиняет пьесы из настоящей, всамделишной жизни, а Сказка не может обойтись без чудес и волшебных превращений.

И вот они уславливаются разделить обязанности поровну.

Автор берёт на себя заботу о характерах героев, а имена и костюмы придумает им Сказка.

Мысли даст автор, приключения - Сказка, а чувства они поделят пополам.

Весь ход событий в пьесе наметит автор, но зато время и место действия выберет Сказка.

А как быть с моралью? Нельзя же разделить её пополам. Пусть она будет общая. Ведь мораль - это поучение, а Сказка умеет учить, забавляя.

На том и поладили.

Но самая большая неожиданность ожидает зрителей в конце пролога.

Когда администратор и автор пропускают старуху Сказку на сцену, она незаметно для них оборачивается, приподнимает капюшон, и зрители видят "молодое, дерзкое и весёлое лицо, обрамлённое белокурыми растрёпанными кудрями".

- Чур! Не выдавать! - говорит Сказка ребятам через плечо. Она подхватывает шлейф своего длинного старушечьего платья и, показав при этом ноги в спортивных туфлях, убегает за кулисы.



Этот лёгкий, полушутливый пролог даёт читателям и зрителям довольно ясное представление о том, как в сказочном спектакле уживаются правда и вымысел.

На сцене - необычная, яркая, праздничная обстановка, сказочные костюмы, сказочное место действия (вроде "тридевятого царства, тридесятого государства").

Пьеса, которую показывают на сцене, полна удивительных событий, приключений, чудес.

Но, забавляя зрителей, она доводит до них серьезные мысли и большие чувства.

Потому-то зрители и принимают ее со всей правдой и вымыслом всерьез.

В известной пьесе Т.Г. Габбе "Город Мастеров" есть такой эпизод. Героя сказки, любимца всего города, веселого метельщика Караколя, судят на городской площади. Чужеземные правители, захватившие город, обвиняют его в преступлении, в котором он неповинен. Но свидетелей у Караколя нет. Правду знают только три существа на свете, да, к несчастью, они не умеют говорить.

Это - лев, медведь и заяц.

Караколь упоминает о них на суде, но обвинитель не придает его словам ровно никакого значения: "Хороши свидетели!.. Эти басни годятся только для маленьких детей!"

Но вот перед самым объявлением приговора один из почтенных цеховых старшин вспоминает старинный обычай города Мастеров: если у подсудимого во время допроса не находится свидетелей, которые могут доказать его невиновность, их выкликают трижды, и только после этого выносят приговор.

Суд не решается нарушить древний городской обычай. На сцену выходят глашатаи с длинными трубами и трижды призывают свидетелей:

"Жители города и окрестностей, уроженцы наших гор, лесов и полей, явитесь и свидетельствуйте!"

Никто не отзывается.

"И вдруг тишину прерывает многоголосый крик. Толпа в смятении раздается, и на площади - под гербом города, изображающим льва, медведя и зайца, появляются живые лев, медведь и заяц..."

Появляются только на один миг, молча. Но этого довольно, чтобы волнение охватило и толпу на площади, и суд, и зрительный зал...

Зрители провожают безмолвных свидетелей громкими, дружными, срывающимися как обвал аплодисментами.

Так бывало на каждом представлении "Города Мастеров".

Аплодировали ребята торжеству правды и справедливости.


Волшебные превращения в пьесах Т.Г. Габбе не похожи ни на фокусы, ни на те дешевые чудеса, которыми в старину развлекали детей праздничные представления - феерии.

Вымысел в ее пьесах несравненно тоньше, умнее, поэтичнее.

За всеми сказочными чудесами внимательный зритель разглядит то поистине чудесное, что таится в глубоких человеческих чувствах - в любви, в дружбе, верности.

Обручальные кольца Альманзора (в сказке "Оловянные кольца") обладают волшебной силой: они могут дать каждому из обрученных все, чего ему не хватает.

Юная принцесса Алели слывет в кругу родных и придворных дурочкой; садовника Зинзивера, которого она полюбила, все считают уродом. Но едва только в последнем действии они обмениваются кольцами, Алели, как и следовало ожидать, умнеет, а Зинзивер хорошеет.

Казалось бы, все очень просто.

Но если вслушаться в разговор, который ведут после волшебного превращения Алели с Зинзивером, становится понятно, что изменили их обоих не одни только обручальные кольца Альманзора.

Алели говорит: "Знаешь, мне почему-то кажется, что я уже не прежняя Алели. Как будто я проснулась вдруг... Или выросла..."

И в самом деле, нельзя не заметить, как она повзрослела.

В сущности, Алели и раньше не была дурочкой. Она долго оставалась наивным и правдивым ребенком, а ее чистоту и простодушие принимали за глупость.

Любовь и борьба за эту любовь сделали ее взрослой.

Правда, родные и придворные по-прежнему считают ее глупенькой. Они даже уверены, что она стала еще глупее. Ведь подумать только! Волшебное обручальное кольцо она отдала не какому-нибудь принцу, а простому садовнику!

Почему же они не видят происшедшей в ней перемены?

Это хорошо объясняет мудрый доктор Лечиболь - тот самый доктор, что дал когда-то королеве, матери Алели, кольца Альманзора.

Он говорит:

"Когда человек хорошеет, это заметно всякому. А когда он умнеет, это видят далеко не все, а только те, кто сам умен".

После этих слов и родные и придворные, конечно, признают или вынуждены признать, что Алели и в самом деле поумнела.

А заметили ли они, как изменился Зинзивер? После того как он похорошел, все, кроме Алели, его просто не узнают и наотрез отказываются признать в нем садовника Зинзивера.

Да он и сам не понимает, что с ним произошло.

"- Отчего я так переменился? От кольца или от счастья?.. Да неужто это я?..
- А кто же? - отвечает ему Алели. - Если бы это был не ты, я бы тебя не любила..."

Для Алели он и прежде был хорош, и только другие этого не замечали.

Таков подлинный смысл этой сказки.

Но если Алели повзрослела от любви, а Зинзивер похорошел от счастья, то при чем же здесь оловянные кольца, по которым называется сказка?

Автор отнюдь не хочет разочаровать зрителя и подорвать его доверие к волшебным кольцам Альманзора.

Ведь без них не было бы той затейливой игры, которая идет на протяжении всей сказки.

Но все же очень осторожно, двумя-тремя словами, автор подсказывает зрителю, что превращения, происходящие на сцене, надо понимать тоньше, что, в сущности, они отражают перемены, которые совершаются не на поверхности, а в сокровенной глубине человеческих сердец.

И от этого пьеса становится еще интереснее, еще сказочнее.


А почему все-таки в прологе к "Оловянным кольцам" старуха Сказка оказывается в конце концов молодой девушкой?

Мне кажется, потому, что Сказка - всегда ровесница тем, кто ее слушает, читает или смотрит на сцене, то есть детям и подросткам, которым взрослые давным-давно ее отдали, оставив себе только некоторые сказочные мотивы для балета и оперы.

Сказке много лет - оттого она такая мудрая! - и мало. Это значит, что она помнит прошлое, но живет не в прошлом, а в настоящем - с нами, с живыми.