Избыть боль

Моя мама умерла в ночь на 28 мая на 79 году жизни. Сгорела от инсульта и сердечно-сосудистой недостаточности в пять дней (первые два дня была ещё в сознании, потом лежала в коме; в свой юбилейный день рождения, 26 мая я целовала её полумертвые руки и просила прощения, что так и не нашла слов, чтобы по душам поговорить при жизни о нас с ней).
Отношения у нас были сложными. Последние два года она со мной не разговаривала - и не выяснить теперь... Да и всегда, по словам папы, жёстко ко мне относилась (не со зла; просто, мы были с ней очень разными, с диаметрально-противоположными, одинаково сильными характерами). Я - натура поэтическая, мама - практичная до педантизма женщина. Что называется, "стихи и проза, лёд и пламень".
Я уступала. Всегда.
Только однажды не дала в обиду свою детоньку Валюшку...

Читаю Кафизмы по усопшей рабе божией Зое.
Сегодня 20 дней, как её не стало.

***
И снится мне сон, будто я никак не могу выразить силу своей любви миру. А посторонние люди проверяют меня на чистоту выражаемых действий и мыслей. Как проверяют? Лежу в обмороке (обмерла, значит, но всё чувствую), а они будто тычут в уши скрученные жгутики из бумажек, нос забивают землёй...
В общем, поняла я, до меня моя мамочка пыталась сквозь тело достучаться.

Проснулась в слезах. И стихи просятся на бумагу. Написала и только теперь поняла, что это мамины слова, которые она так и не смогла при жизни сказать мне.

Вся тщетность выразить себя...
Оглохла, будто присмирела.
Сквозь сны, прорвавшись неумело,
Сквозь боль на сердце. Белым мелом
Сквозь уксус вспениться бы бликом бытия.
Слезами вылиться несмело - по капле выразить себя.

Терзаясь нелюбовью - Не Тобой -
Лишь нелюбовью деяний обычных...
Любовью же (как чем-то неприличным), стыдиться.
Не самой собой.
И гвалт. И шум. И смех. И на убой.

Страшнее действа нет, чем умирать
Невысказанной. Не прощённой. Не простившей.
Как-будто вод забвения испившей...

Слезами не избыть всю благодать,
Когда тебя кладут во гроб,
В свой дом. Как Свою Мать.
Отпетой. Пригвождённой.

Не понять
Тому, кто этой чаши не отведал.
Тому, кто хлебом сыт и пострадать
Готов при этой жизни от обиды,
Тому, кто жизнь свою готов занять,
Служа делам и суете в угоду, сытой...

Маму мы обмывали вместе с сестрицей. И обряжали, и в гроб клали сами. Ещё в 95-м, когда умерла наша старенькая Баба Агния, мама мельком обмолвилась, что хотела бы, чтобы ни чужие руки её не касались, ни чужие глаза на её, пусть и мёртвое тело, не глазели...

И ещё вот что.
Моя мама, уже костенея языком, сумела передать папе рецепт домашнего хлеба, который пекла сама, на протяжении 20 лет. И папа его продолжает печь по маминой технологии.

А большой родовой дом диктует свой образ жизни...
И я себе не принадлежу.