Франческа Ганьон: голос, объяснивший слово "радость"

Эту маленькую женщину с необычным хрипловатым голосом я впервые увидела в шоу Cirque du Soleil Midnight Sun. Она вышла в самом конце, когда уже были показаны лучшие номера из разных шоу, когда огромная толпа, окружавшая переносную сцену, уже успела много раз засмеяться, зааплодировать, испуганно вздохнуть и ликующе зареветь, когда эмоции, казалось, уже перехлестнули через край. Она вышла, одетая в костюм Белой Певицы, и спела всего одно слово, от которого затихли все звуки. Она пропела слово Alegria и прислушалась: над огромной площадью висела тишина, а микрофоны камер, снимавших шоу с разных точек, уловили три едва заметных голоса, которые отдельно друг от друга, не попадая в ноты, несмело ответили -Alegria... Она спела еще и еще раз и люди отвечали ей, целая площадь людей отвечала ей единым голосом - Alegria!

Это слово переводится с испанского как радость. Вообще-то, это слово мне знакомо, сколько себя помню, только по-хорошему никогда не задумывалась над его значением. Радость - это что? Наверное, это когда с тобой происходить что-то очень хорошее, что для тебя очень важно, имеет какое-то значение, что-то, что приносит сильные положительные эмоции... Я еще знаю, что многие любят прибавлять к существительным, обозначающим чувства, прилагательное «настоящее»: настоящая радость, например. Рискну предположить, что раз есть настоящая радость, то где-то бывает и искусственная, или не очень настоящая, тогда, выходит, одно от другого еще отличать нужно уметь. А как? Этот вопрос настолько тонкий, настолько неоднозначный: для одного кусок хлеба уже радость, а для другого – одну дорогую машину на другую сменить – тоже радость. Ну, и какая из них настоящая?

А, может, все эти рассуждения слишком взрослые? В самом деле, кто переживал все чувства и эмоции искреннее ребенка?! Я помню, в детстве я собирала вкладыши от жвачки (кто родился в Советском союзе, тот помнит, что жвачки было мало, вкладыши были на вес золота, их обменивали, на них спорили, в них играли, ими хвалились, и собирали их все, без исключения), у меня был целый почтовый конверт, пухлый такой. Собирала я их долго, это и в самом деле приносило мне такую радость! А потом я их все потеряла, до единого! Сейчас смешно, а тогда как кусок от сердца оторвался! И ведь жалко было на самом деле, по-настоящему, и умилительно сейчас тоже по-настоящему: я могу еще больше вкладышей собрать сейчас, но ТОЙ радости они не принесут; я не могу вернуть свое детство, но я помню о нем, и это приносит мне ТУ радость.

Взрослея, мы начинаем стесняться своих чувств, которые так легко проявляли в детстве, кто-то скажет – не солидно, кто-то просто испугается; большинство гордятся тем, что контролируют и свою радость, и свою грусть, и много чего еще. Я не знаю, правильно это или нет, но я точно знаю, что есть моменты, когда радость приходит сама…

Эта песня начинается на итальянском, продолжается на английском и заканчивается на испанском. Я не знаю двух из трех этих языков, у меня и с английским-то до сих пор проблемы, думаю и те, кто стоял тогда на площади в Монреале, хорошо, если говорят хотя бы на одном их них. Но этот голос и эта музыка прикоснулись к чему-то, что было давно глубоко спрятано, хорошо забыто, к чему-то, что понимает язык настоящей радости: каждый думал в этот момент о своем, но ощущали ее все вместе.

Говорят, истинная радость всегда с грустинкой: может поэтому, когда камеры крупным планом брали лица людей, в их глазах блестела чистая радость и хрусталиком стекала по щекам. А маленькая женщина в костюме Белой Певицы продолжала петь, и радость лучилась в ней, она понимала значение того слова, которое теперь вместе с ней пела вся площадь.