Партитура для правого летчика

Правый летчик Толя Кидалкин отличался неординарным мышлением. В его летной книжке в графе «количество полетов» для ночного налета всегда стояла цифра 2, даже если ночью его экипаж и не летал. Первым обратил на это внимание замкомэска Лев Поляков.

– Кидалкин, почему у тебя за двадцатое в книжке написано два полета ночью, мы же двадцатого только день летали? О! Так у тебя везде «2» стоит. А семнадцатого мы пять полетов ночью по кругам делали, а у тебя тоже два стоит. Почему?

– Где? Где? – вскинулся Толя. – А, здесь. Так это не полетов, а пилотов. Вот читайте – «Количество пилотов».

Надо было посмотреть на лицо Льва. Челюсть отпала, в глазах смесь удивления, непонимания и тот особый блеск, который появляется в глазах начальника перед объявлением выговора.

– Какие пилоты? Где ты их нашел?
– Да вот же! В летной книжке напечатано – количество пилотов.

В летных книжках, напечатанных, наверное, специально для морской авиации, в ночном налете действительно была опечатка: вместо «количество полетов», напечатали «количество пилотов». Все об этом знали. Кто сам догадался, кто поглупее – спросил. И только Толя Кидалкин самостоятельно решил эту проблему. Пересчитав число пилотов на борту, он счел полученный результат достойным занесения в летную книжку. А то, что количество ночных полетов записывать уже некуда его не смутило. Кому надо, разделит весь налет на продолжительность полетов. Ну, или как-то там еще.

А на Сахалине Толю поселили в одной комнате с Львом Поляковым.

Однажды, готовясь к ночным полетам по минимуму, Толя забрался на верхнюю койку. Из-под подушки он достал большую книгу в мягком переплете и углубился в ее содержание. Лев Поляков, готовясь улечься на нижнюю койку, скользнул взглядом по названию книги. Челюсть у него отпала, в глазах смесь удивления и благоговения. На обложке большими черными буквами было напечатано: «Партитура концерта ля-минор №7 для виолончели и скрипки в сопровождении большого симфонического оркестра».

Почти потеряв дар речи, Лев, уважительно, преодолевая естественную робость ординарного человека при встрече с гением, с трудом выдавил:

– И ты… вы… разбираетесь в таких материях?

– Да, нет, – просто, как все гении, ответил Толя, – это я так, для общего развития. Пытаюсь понять.

Ко Льву тут же в полной мере вернулся дар речи. Он выхватил несчастные ноты, швырнул их на пол и заорал:

– Бляха ржавая, он инструкцию экипажа ни фига не знает! Аэродинамику самолета в руках не держал и какую-то по..бень читает!

В глазах его сверкнул тот особый блеск, который появляется в глазах начальника перед объявлением взыскания.