Руна тридцать восьмая

Вот бросает Ильмаринен,
Вековечный тот кователь,
Золотое изваянье,
Из сребра свою невесту.
На коня надел он сбрую,
Он коня запряг как надо,
Сел тут в сани расписные,
Поместился на сиденье.
Он отправиться решился,
И намеренье имел он
Снова в Похъёле посватать -
Похъёлы вторую дочку.
День проехал Ильмаринен,
И второй потом он мчится,
Наконец, уже на третий,
В Похъёлу во двор въезжает.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
На дворе сама стояла.
Говорить тут начинает
И все выведать желает:
Хорошо ль ее дитяти,
Хорошо ль живется дочке
С мужем в доме у свекрови,
Как хозяйке и невестке?
И кователь Ильмаринен
Головой поник печально.
Шапка на сторону сбилась.
Сам сказал слова такие:
"И не спрашивай ты, теща,
Не расспрашивай ты больше,
Хорошо ль живется дочке,
Хорошо ль живет родная!
Смерть ее уже схватила,
Был конец ее суровый;
В землю ягодку зарыли
И в песочек положили
Чернобровую под стебли,
Серебристую под травы.
Вот за дочерью второю
Я пришел, за младшей девой.
Ты отдай мне деву, теща,
Отпусти вторую дочку
В дом моей супруги первой,
На скамью сестрицы милой!"
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Говорит слова такие:
"Плохо прежде поступила,
Дурно сделала я раньше,
Что дитя тебе вручила,
Отдала тебе ту дочку,
Чтобы юная скончалась,
Чтобы нежная погибла,
Точно в пасти злого волка,
В глотке страшного медведя.
Не отдам тебе вторую,
За тебя я дочь не выдам,
Чтоб с тебя смывала сажу,
Очищала бы от гари.
Я скорее брошу дочку,
Это детище родное,
В водопад, шумящий бурно,
В пасть пылающей пучины,
В страшный зев налима Маны,
В пасть зубастой щуки Туони".
Тут кователь Ильмаринен
Рот скривил, поник главою,
Волосы все набок сбились,
Головой махнул курчавой
И в избу прошел поспешно,
Сам прошел под кровлю быстро,
Говорит слова такие:
"Ты пойди ко мне, девица,
На скамью своей сестрицы,
В дом моей супруги первой,
Чтобы печь мне хлебы с медом,
Чтоб варить получше пиво!"
На полу запел ребенок,
Он запел и так промолвил:
"Уходи отсюда, лишний,
Уходи от нашей двери!
Повредил ты раньше дому,
Причинил ты дому горе,
Как пришел сюда впервые,
У дверей здесь появился.
Дева, милая сестрица!
Не влюбляйся в жениха ты.
Не смотри на ноги мужа,
На румянец уст не зарься:
У красавца – зубы волка,
Он припрятал лисьи когти,
Когти острые, медвежьи;
Нож его лишь крови жаждет,
Им он головы срезает,
Им, негодным, режет спины".
И промолвила девица,
Ильмаринену сказала:
"За тебя не выйду замуж,
За такого негодяя!
Ты убил свою супругу,
Погубил мою сестрицу,
И меня убить ты можешь,
Сам меня лишишь ты жизни,
Ведь заслуживает дева,
Чтобы муж ее был лучше
И имел бы рост хороший,
Чтоб поехать в лучших санках,
Ехать к лучшему жилищу,
К дому лучшему, побольше,
А не к кузнице с углями,
Не к огню дрянного мужа".
Рассердился Ильмаринен,
Вековечный тот кователь,
Рот скривил, поник главою,
Волосы все набок сбились;
Подбежал, схватил девицу;
Обхватил ее руками,
Из избы бежит метелью,
Подбежал к саням поспешно,
Посадил девицу в сани,
Бросил в сани расписные,
Собрался оттуда ехать,
Отправляется оттуда
И рукою держит вожжи,
А другою грудь девицы.
 

Горько плакала девица,
Говорит слова такие:
"Я иду к болотной клюкве,
На прибрежную осоку;
Там я, курочка, погибну,
Там умру я, птичка, с горя.
О кователь Ильмаринен!
Если ты меня не пустишь,
Разобью я эти сани,
Расщеплю их по кусочкам,
Их коленями сломаю,
Разобью я их ногами".
Сам кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
"Так кузнец устроил сани,
Что бока их из железа,
Чтобы их не повредила
Этим тоганьем красотка".
Плачет бедная девица,
Вся в блестящих украшеньях,
И свои ломает пальцы,
Стискивает больно руки,
Говорит слова такие:
"Если ты меня не пустишь,
Обращусь тогда я в рыбу
И сигом уйду под волны".
Но кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
"От меня ты не спасешься:
За тобой пущусь я щукой".
Плачет бедная девица,
Вся в блестящих украшеньях,
И свои ломает пальцы,
Стискивает больно руки,
Говорит слова такие:
"Если ты меня не пустишь,
Убегу я в лес зеленый
Горностаем на утесы".
Сам кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
"От меня ты не спасешься:
За тобой пущусь я выдрой".
Плачет бедная девица,
Вся в блестящих украшеньях,
И свои ломает пальцы,
Стискивает больно руки,
Говорит слова такие:
"Если ты меня не пустишь,
То я жаворонком стану,
От тебя я спрячусь в туче".
Но кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
"От меня ты не спасешься:
За тобой орлом помчуся".
Лишь отъехали немного,
Небольшую часть дороги,
Начинает лошадь фыркать,
Вислоухая пугаться.
Подняла головку дева,
След по снегу увидала
И тогда сказала слово:
«Кто-то здесь бежал дорогой?»
Отвечает Ильмаринен:
«Заяц здесь бежал дорогой».
Дева бедная вздохнула,
С горьким вздохом зарыдала,
Говорит слова такие:
"Горе мне, девице бедной!
Было б мне гораздо лучше,
Лучше, если б мне пришлося
Побежать за этим зайцем
И уйти за косолапым,
А не с суженым остаться
Под помятым покрывалом:
Волосы у зайца лучше,
Рот у зайца покрасивей".
Сам кователь Ильмаринен,
Смотрит вниз, кусает губы,
Едет шумно по дороге;
Но немного лишь отъехал,
Очень громко конь зафыркал,
Вислоухий испугался.
Подняла головку дева,
След по снегу увидала
И тогда сказала слово:
«Кто-то здесь бежал дорогой?»
Отвечает Ильмаринен:
«Здесь лисица пробежала».
Дева бедная вздохнула,
С горьким вздохом зарыдала,
Говорит слова такие:
"Горе мне, девице бедной!
Мне жилось бы много лучше,
Лучше, если б мне пришлося
Ехать в саночках лисицы,
На сиденье лиски быстрой,
А не с суженым остаться
Под помятым покрывалом:
Волосы лисицы лучше,
Рот лисицы покрасивей".
Сам кователь Ильмаринен,
Смотрит вниз, кусает губы,
Шумно едет по дороге;
Но немного лишь отъехал,
Очень громко конь зафыркал,
Вислоухий испугался.
Подняла головку дева,
След по снегу увидала
И тогда сказала слово:
«Кто-то здесь бежал дорогой?»
Отвечает Ильмаринен:
«Это волк бежал дорогой».
Дева бедная вздохнула,
С горьким вздохом зарыдала,
Говорит слова такие:
"Горе мне, несчастной деве,
Мне жилось бы много лучше,
Бели бы пришлось мне, бедной,
Побежать за этим волком,
Что всегда лишь в землю смотрит,
А не с суженым остаться
Под помятым покрывалом:
Волосы у волка лучше,
Рот у волка покрасивей".
Сам кователь Ильмаринен
Смотрит вниз, кусает губы,
Шумно едет по дороге
Ночью в новую деревню.
Здесь, усталый от дороги,
Он уснул тотчас же крепко,
А жена с другим смеялась
Над своим уснувшим мужем.
Как кователь Ильмаринен
Поутру тогда проснулся,
Рот скривил, главу понурил,
Волосы все набок сбились;
И промолвил Ильмаринен,
Вымолвил такое слово:
"Не приняться ль мне за пенье,
Не заклясть ли мне невесту,
Обратить в лесного зверя
Или в зверя водяного?
Если в лес ее пущу я,
То весь лес перепугаю;
Коль пущу ее я в воду,
Убегут оттуда рыбы,
Я возьму клинок мой острый
И мечом я с ней покончу".
Чует меч его решенье,
Угадал клинок желанье,
Говорит слова такие:
"Не на то ведь я устроен,
Чтоб губить бессильных женщин,
Чтоб лишать несчастных жизни".
Вот кователь Ильмаринен
Начал сильные заклятья,
Громко начал заклинанья:
Обратил жену он в чайку,
Чтоб скакала по утесам,
Чтоб пищала по скалистым,
Чтоб вертелась по прибрежью
И носилась в непогоду.
 

Тут кователь Ильмаринен
Быстро вновь уселся в сани.
Шумно мчится по дороге,
Головой поник печально,
Едет к родине обратно,
На знакомые поляны.
Старый, верный Вяйнямёйнен
На пути его встречает,
Говорит слова такие:
"Брат, кователь Ильмаринен!
Отчего ты так печален,
Шапка на сторону сбилась?
Ты из Похъёлы вернулся?
Как же Похъёла живет там?"
Отвечает Ильмаринен:
"Что ж ей, Похъёле, не жить там!
Сампо мелет неустанно,
И шумит немолчно крышка,
Мелет день для пропитанья,
А другой день для продажи,
Третий мелет для пирушки;
Говорю я справедливо,
Повторяю это снова:
Сладко в Похъёле живется,
Если в Похъёле есть Сампо!
Там и пашни и посевы,
Там и разные растенья,
Неизменные там блага".
Молвит старый Вяйнямёйнен:
"Брат, кователь Ильмаринен!
Где ж супругу ты оставил;
Знаменитую девицу,
Что один ты возвратился,
Без жены назад приехал?"
Сам кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
"Обратил в морскую чайку
Я жену свою дрянную,
И теперь на море чайкой
Все кричит она, все кличет,
Все шумит там по утесам,
Оглашает криком скалы".