Плаванье по Жёлтой реке. Часть 3.

На следующее утро, когда монахи уже давно встали, позавтракали и, собравшись в дальнейший путь, слонялись по берегу Жёлтой реки, не зная чем заняться, пришёл, наконец, из деревни лодочник Го. Он с ходу объявил Цзян-цзы, что дальше с ними не поплывёт. В деревне он нашёл себе женщину, вдову, приличную, с хорошим хозяйством, приветливую, и решил жениться на ней. А лодка всё-равно принадлежит монастырю, так что он спокойно отпускает своих путников в дальнейшее плаванье. Лодочник помог столкнуть лодку с берега и пошёл обратно в деревню, раскуривая на ходу свою знаменитую трубочку.
 
Без опытного человека плаванье по Жёлтой реке проходило, поначалу, непросто. Тем более что вскоре начались пороги. С трудом повинуясь неумелым манёврам молодых послушников, утлое судёнышко на бурных водных струях виляло, раскачивалось, и пару раз чуть не перевернулось. Старый философ изо всех сил пытался скрыть свой страх, но его выдавали руки, вцепившиеся в борта лодки, да побледневшее морщинистое лицо. Козёл Фу и не сдерживал эмоций, а всё время топал копытами, да блеял, забыв об охапке свежей травы, заботливо припасённой ему братьями Бо.
 
- Две ошибки совершил творец: создал женщин и золото! – в сердцах заметил мудрый Цзян-цзы, едва лодка достигла середины реки.
 
Наконец, попав в ровное и сильное течение, лодка успокоилась и продолжила нормальное плаванье. Успокоились и её пассажиры. Но ещё долго они ругали и поносили бросившего их на полпути лодочника.
 
- Подлый оборванец! – сердился Хань Бо. – Променял наше достойное общество на какую-то распутную крестьянку!
- Похотливый мерзавец! – вторил ему Хэнь Бо. – Нет греха тяжелее страстей! Не жить ему после смерти на Седьмом небе!
И Фу, поддерживая товарищей в их праведном гневе против всего женского пола и их мужей, возмущённо тряс рогами да поминутно сплёвывал в реку кусочки зелёной жвачки.
 
Старый Цзян-цзы, вздохнув, изрёк:
- Благородный муж, привязанный к домашнему уюту, не достоин зваться таковым.
Но тут же, примиряя молодых философов со случившимся, сказал:
- Будьте строги к себе и мягки в отношении других. Так вы оградите себя от людской неприязни.
А жаловаться на неприятную вещь – это значит только удваивать зло. Вот смеяться над ней – значит уничтожить её. Так что, давайте посмеёмся над незадачливым лодочником, и простим его.
- Видимо, он ещё плохо знает, какими коварными могут быть женщины, - добавил Цзян-цзы, и снова вздохнул.
 
- А расскажите про женщин, Учитель, - попросил Хань Бо. Товарищ дёрнул его за рукав, но он отмахнулся и продолжил: - Мы так мало знаем о них, если конечно не считать…
Хэнь Бо дёрнул рукав так сильно, что чуть не оторвал его. Хань Бо замолчал.
 
- Будьте внимательны к своим мыслям, юноши. Они начало поступков. Знающий людей разумен, а знающий самого себя прозорлив.
Но, если вы хотите, я расскажу и о женщинах.
 
Как вы знаете, всеобщая мораль осуждает женщину, ставшую вдовой и ищущую себе нового мужа. Расскажу вам о святом, философе Чжуан-цзы. Однажды Чжуан-цзы увидел молодую женщину в траурных одеяниях, которая обмахивала шёлковым веером свежую могилу. Он спросил, зачем женщина это делает. Та ответила: «- Муж перед смертью просил меня подождать, пока земля на его могиле высохнет. Тогда он разрешает мне снова выйти замуж». Чжуан-цзы предложил свою помощь. Он один раз взмахнул веером и земля просохла. Женщина поблагодарила его и покинула могилу. Вернувшись домой философ рассказал о случившемся своей жене. Жена строго осудила легкомысленную вдову. «- Тут нет ничего странного – зачастую всё так и бывает в этом мире», - возразил Чжуан-цзы. Жена рассердилась и выбранила философа. Но прошло немного времени, и он умер. Жена похоронила его и горько оплакивала.
 
Однако несколько дней спустя к ней в усадьбу приехал молодой человек, благородный, прекрасной наружности. Он объявил, что приехал, чтобы поступить в ученики к знаменитому философу. Услышав, что тот умер, юноша пошёл поклониться его могиле, а затем уединился в свободной комнате, заявив, что будет молиться всю ночь. Ночью вдова Чжуан-цзы вошла в эту комнату и предложила молодому человеку разделить его ложе. А затем взять её в жёны со всем имуществом, с усадьбой, с рабами. Молодой человек стал возражать ей, говорить, что люди осудят её поступок. «- А что мне людская молва? Мой муж умер и теперь я свободна в своих поступках!». Тогда приезжий взял её за руку и отвёл к могиле мужа. «- Посмотри на меня: узнаёшь? Твой муж вернулся к тебе, лицемерка. Неверная жена!» И это действительно был оживший святой! Женщина вспомнила свой последний разговор с мужем и всё поняла. Ей стало неизмеримо стыдно. Она ушла в дом и повесилась. Чжуан-цзы похоронил её в своей пустой гробнице, сжёг усадьбу и отправился на вечный пир в небесный дворец Си-ван-му.
Вот каковы женщины!
 
- Бе-е! – сказал Фу. А Хань Бо и Хэнь Бо только переглянулись и стали внимательно разглядывать проплывающие мимо берега. Но долго молчать было не в их привычке.
- Все беды в мире от женщин, - сказал Хань Бо. – И зачем только Творец создал их?
 
- Не осуждай Создателя! – возразил Цзян-цзы. – Он прав, создавая всё попарно. Каждому сущему есть противоположность: Небо и Земля, День и Ночь, Добро и Зло, Чёт и Нечет, Белое и Чёрное, Мужчина и Женщина. Они постоянно борются, подчас жестоко, но и существовать друг без друга не могут. В их противостоянии и состоит Жизнь.
 
- А я подумал о смерти, - подумал Хэнь Бо. – Значит, мудрейшие из мудрых знают, как её избежать и попасть в небесные дворцы?
- Одной мудрости здесь мало. Надо при жизни стать святым. А это о-очень непросто! А для обычного человека я скажу: если мы так мало знаем о жизни, что мы можем знать о смерти?
- Значит смерть всё-таки неизбежна?
 
- Да, это так. Ничто не грозит спелому плоду, кроме падения. Ничто не грозит рождённому на свет, кроме смерти. Но достойный человек должен быть готов всегда предстать перед небесными судьями. Вот я, например, хоть сейчас могу бестрепетно предстать перед Нефритовым владыкой. А завтра я увижу святыни, принесу жертву предкам – и ещё более улучшу свою карму!
 
- О-а-а-ах! – глубоко зевнул Цзян-цзы. – Опять вы меня утомили своими разговорами. Я устал. Завтра в Кайфыне будет много дел, хлопот. И козла надо приготовить к жертве. Хань Бо, наточи-ка свой нож поострее. А ты, Хэнь Бо, сплети верёвку, да покрепче. Козла сегодня не кормить и на волю не пускать, чтобы завтра блеял погромче!
 
- Ох-о-хо! Грехи наши тяжкие! – старый монах протяжно зевнул. – А я посплю пока.
Он отнял у Фу охапку травы, бросил её на лавку и сам лёг, прикрыв усталые глаза рукавом халата.
 
Едва Цзян-цзы задремал, молодые философы принялись вполголоса обсуждать услышанное сегодня.
- А почему женщина, оставшаяся вдовой, не может законно и беспрепятственно в свой дом нового мужа? Тем более, если она молода и хороша собой, а в придачу ещё и богата? Вот ты, к примеру. Или я … я бы не отказался от такой жены!
 
- Нельзя давать волю и право решений женщинам. Сначала они станут изменять мёртвым мужьям, потом разводиться с живыми. А затем что? А затем они начнут мужчинами управлять. Представляешь: женщина – чиновник, женщина – господин, женщина – мандарин. Наконец, женщина – выборный император! Кошмар!
 
Фу не прислушивался к спору послушников – ему было неинтересно. О кОзах он имел своё мнение и больше всего ценил у них стройные ножки и упругий задок. А людские женщины были ему глубоко безразличны.
 
Старый козёл думал о своей судьбе. Он понимал всё и уже давно догадался, что не зря его катают в лодке, кормят до отвала свежей травой и развлекают философскими беседами. За всё в этом мире надо платить. И когда-то, может, уже завтра, кто-то, скорее всего этот старый лысый человек с морщинистым лицом, прервёт его жизнь, которая Фу так нравится. Скорее всего, его банально прирежут, да ещё и песни будут петь при этом, восхваляя каких-то там, хм, богов! Фу затуманившимися глазами смотрел на Жёлтую реку, на осенние жёлто-зелёные луга, темнеющие вдали горы, на солнце, заметно склонившееся к закату …
А может взять и … и одним махом прекратить свои мучения?!
 
В этот момент Хэнь Бо, вытягивая большой пук водорослей, сильно накренил лодку. Фу, неожиданно для себя, упёрся рогами в худой бок Цзян-цзы и старый философ, с тихим плеском, оказался за бортом.
 
- Ой, с лодки что-то упало! – воскликнул чуткий Хань Бо, и отложил нож и точильный брусок.
- Наш Учитель упал в воду! – откликнулся Хэнь Бо. – Его надо достать!
- Бэ-э! – громко сказал Фу и топнул копытом.
 
- Постой, - придержал друга Хань Бо. – У нас же есть список того, что нужно поднимать из воды. Мудрый Цзян-цзы запретил вылавливать из воды то, чего нет в списке!
- Бэ-бэ! – подтвердил Фу.
- Так давай его скорей! Читай: поднимать ли из воды упавших с лодки философов?
 
- Как красиво выписаны иероглифы! Я любуюсь! Наш Учитель подлинный мастер каллиграфии! Так … это так … так … но, я его здесь не вижу!
- И … и … и я … не вижу! Ни монахов, ни философов, ни учителя Цзян-цзы в этом списке нет! …
- Что же делать?
- Учитель не велел доставать из воды то, чего нет в списке!
 
Молодые философы обменялись долгими растерянными взглядами.
- А может, это так и надо? – неуверенно предположил Хань Бо. – Мудрец достиг всего, к чему стремился, и боги призвали его?
- «Если мы так мало знаем о жизни, что мы можем знать о смерти» - говорил наш Учитель, - процитировал Хэнь Бо. – Возможно, он сам решил уйти от нас именно так …
Мелкие волны и струи Жёлтой реки уже давно скрыли круги от пошедшего ко дну Цзян-цзы. Его старые стоптанные сандалии запутались в прибрежных камышах и скрылись за излучиной, а молодые монахи и молчаливый Фу всё ещё смотрели за корму. Высоко-высоко в небе пролетел журавлиный клин. Природа замерла в восхищении, соприкоснувшись с Вечностью …
 
Впереди на высоком лёссовом берегу показались фанзы пригородов Кайфына. Близ лодки плеснула хвостом крупная рыба.
- Ну, ладно, - вздохнул Хэнь Бо. – Мы помянем нашего Учителя в монастыре в молитвах богам Триады. Цзян-цзы был подлинный мудрец и святой по жизни. Мы расскажем всем о его деяниях и достойных поступках. Не исключено, что он уже на пути в Алмазный дворец Небесного Владыки!
 
- Да, он подлинно святой, - коротко всхлипнул нежный Хань Бо, стоя на коленях. – А как он любил всё живое: и людей, и растения, и букашек разных …
- Ме-е-е! – проблеял Фу, и махнул бородой по затылку Хань Бо.
- Да, да и тебя любил, козлик ты наш милый! – Хань Бо обнял козла за мохнатую шею. – В память о нашем Учителе мы поселим тебя в монастыре, будем холить и кормить. И пусть люди знают, что благодать и мудрость святого Цзян-цзы коснулась и тебя, о, лучший и скромнейший из козлов!
 
Нежаркое солнце ранней осени коснулось краем дальних отрогов хребта Луаншань. Молодые монах запели божественные мантры и взялись за вёсла, чтобы причалить к берегу.
 
Старый козёл Фу сидел на носу лодки и смотрел на воду, на приближающийся берег. В его чёрных выпуклых глазах отражались мировая скорбь, вековая мудрость, и простое лукавство! Возможно, в эти минуты он вспомнил изречение Лао-цзы: «Умные не бывают учёны, учёные не бывают умны». Мир тебе, учёный, но неосмотрительный Цзян-цзы!
 
Путешествие с тремя философами закончилось.