Чем ты занимаешься?

Мы сидим на террасе у наших общих друзей, раньше мы приходили в гости. Это дом моего одноклассника, прошло много лет, и на месте этого дома он построил кафе. У кафе два варианта зимний и летний. Летнее кафе. Это большая терраса в молдавском стиле. Мебель местного умельца настолько хороша и удобна, клиентов это привлекает. Сейчас еще рано, мы первые.
 
Я помню этот двор, вот там, где сейчас пруд с рыбой, раньше было «касе маре». Большая комната для гостей. Самая большая в доме. Там была деревянная кровать, покрывало, и все убранство кровати было вышито мамой Даниила.
 
Удивительная женщина всегда все успевала, улыбчивая, я никогда не видела ее грустной. Вот и Даниил, он заметил нас. Мы обнимаемся, давно не виделись. Не постарел, выглядит очень хорошо. Подтянут и улыбка мамы.
 
- Как хорошо, что вы тут, это праздник для меня. Что нового?
 
Мы говорим о наших родных, это самая любимая тема. Даниил с нежностью рассказывает о дочери, потом о сыне, ну и о жене. Правильный мужчина, все на нем, весь бизнес, благосостояние семьи у него на первом месте. Он подробно говорит о том, как строил новый дом и перестраивал старый для бизнеса. Говорит об этом с удовольствием.
 
Улыбается и смотрит на меня.
 
- Даник, все хорошо, но все же, чем ты занимаешься?
 
Прием не мой, но интересно, как он поведет себя. Даниил вновь улыбается и начинает во второй раз рассказывать о делах своих, ему хочется рассказывать об этом. Это очень интересно строить дом. Вся подготовка к строительству, рождение плана, подсчеты. Увлекательно.
 
- Данник, все понятно, но все же, чем ты занимаешься?
 
Даниил уже не улыбается, смотрит внимательно на меня, он начинает понимать. Придвигается ближе. И спрашивает.
 
- Ты хочешь сказать мне то, что это все о чем я говорил, делаю не я, а Он?
 
- Совершенно верно. Тору тебе папа читал в детстве, ну или сейчас ты сам читал, что запомнил?
 
- Ты хоть намекни, что ответить должен я тебе.
 
- Недельная глава «Экев» там есть такие слова: « А теперь, Израиль, чего Господь, Бог твой требует от тебя? Только бояться Господа Бога твоего, ходить всеми Его путями, и любить Его, и служить Господу, Богу твоему, всем твоим сердцем т всей твоей душой» А к этим словам читается текст из «Брахот»: «Все в руках небес, кроме страха перед Небесами».
- И что это «все»? спрашивает Даниил.
 
- «Богатство и бедность, степень ума и одаренности, здоровье и болезнь, удачливость и невезение» и еще многое.
 
- Тогда, что в моих руках только страх пред небесами?
- Да, чтение Торы, помощь бедным. Всевышнему важно наше усилие.
 
- Да, правильно мне напомнила об этом, чтобы не думал, что это я такой хороший и это только мои заслуги. Посмотри, там, где сейчас остановка, что там было помнишь?
 
- Да, там был общий кран на всю улицу. На зиму вокруг крана строили домик и утепляли, чтобы кран не замерзал. Я любила смотреть на то, когда потеплеет, как разбирали этот домик. Он казался мне самым красивым на свете. Было очень жаль, когда он, несмотря на домик, все же замерзал. Тогда его разогревали горелкой.
 
Мы замолчали и продолжали смотреть на то место. Я видела себя там маленькой и загорелой, моющей под холодной струей руки и ноги от пыли. Потом, подсохнув, обувалась и шла домой. Мой дом был недалеко. Он и сейчас стоит, только, что-то странное происходит с этим домом, меняются хозяева, дом рушится потихоньку, зарастает сад.
 
Я подходила к дому, смотрела сквозь дыры в заборе и никого не видела. Там было скучно, больше не звучали голоса. Крыша немного покосилась. Дом осел, стал ниже, между пристройками к дому появились глубокие трещины. Когда-то в глубине двора стояла на открытом воздухе печь. Теперь, вокруг развалин печи росли лопухи и крапива. А высокая красивая шелковица, на которой я раньше сидела и лакомилась, была мертва, ни одного листика не было на ней. Печальные голые ветки. Сад зарос. Стал таинственным. У забора раньше росла черная смородина, теперь ее не видно, но ярким пятном виднелись маки.
 
Вспомнила, как росли маки, потом они осыпались и появлялись темно-зеленые коробочки, потом коробочки становились коричневыми. Почему у меня такое чувство, что там раньше в этом доме и в саду, было благословение Всевышнего. А сейчас запустение. Конечно, это не голая гора Эйваль, гора проклятия. Но так печально видеть это запустение. Я любила этот дом и сад, и сейчас во мне грусть. Вспомнила отрывок Беллы Ахмадулиной.
 
Прощай! Прощай! Со лба сотру
воспоминанье: нежный, влажный
сад, углубленный в красоту,
словно в занятье службой важной.
 
Прощай! Всё минет: сад и дом,
двух душ таинственные распри
и медленный любовный вздох
той жимолости у террасы.
 
- Даник, что там с домом, почему никто там не живет.
- Странно все, новый хозяин у него совсем недавно появился, походил по саду. И уехал. Дал объявление на продажу. Ничего понять не могу. Дом ждет кого-то, может тебя, ты не хочешь его купить?
 
- Нет, совсем другие планы.
 
Я оборвала эту тему и сразу нам принесли шашлыки из молодой баранины, необычайно вкусные и нежные. Даниил хвалит Серго, только у него вкусный шашлык особенный получается. Серго шашлык называет ’мцвади’. А маринад у него фирменный. Это его секрет. Он утверждает, что только грузины умеют правильно готовить шашлык, и никто другой. Он говорит об этом так горячо, мы улыбаемся.
 
Совсем темно, Даниил привез нас в город, мы идем по площади. Сегодня день воспоминаний. Перебивая друг друга, рассказываем, какой она была эта площадь, когда нам было всего по десять лет. Потом смотрим вместе на памятник Суворову, напротив новый сквер, а дальше набережная и река. За рекой лес. Все так знакомо и любимо. Прощаемся, Даниил едет домой, а мы пешком, нам недалеко, хочется прогуляться.
 
Какое счастье идти по тихому городу. Просто идти, наслаждаясь тишиной, свежестью ветерка, редкие прохожие, тихие голоса и редко проезжающие машины. Все готовится ко сну. День заканчивается. Дома, я вспоминаю весь день, с самого утра до той минуты как легла в постель и сказала: Шма, Исраэль, Адонай Элогейну, Адонай Эхад.