"Титаник" по имени Красноярск. ч.3, гл.27.

Утром Надю разбудили грузные шаги по скрипучим доскам пола и весёлый детский смех. Она мгновенно проснулась, насторожилась, но тут же расслабилась, вспомнив, что накануне вечером приехал Юрий Петрович. Девушка ещё минуту полежала под одеялом, потом встала и быстро оделась.
 
Юрий Петрович гулял по террасе, держа за Павлика за ручку, и рассказывал что-то забавное. Личико малыша было ещё бледным, но он весело смеялся.
- Доброе утро, Надя! – поприветствовал её Крохин. – Извините, я вчера страшно устал. Целый день ехал по тайге на коне …
- А что у Вас там? – она указала на грудь мужчины. – Вы ранены?
- Нет. Это так, пройдёт. Ребро сломано, или два … Но уже подживает. А Павлику я сегодня ещё лекарства дал. Видите, ему уже легче!
- А у меня животик даже совсем не болит! – похвалился мальчик.
- Паша, иди, побегай, поиграй, - предложил Юрий Петрович. – А мы с Надей поговорим.
- Я пойду ещё на коняжку погляжу. А тётя Надя – хорошая! – крикнул малыш убегая.
 
Юрий Петрович махнул ему вслед рукой.
- Присаживайтесь, Надя, - любезно предложил он, кивнув на скамейку на террасе. Сам же остался стоять, прислонившись к перилам.
Надя поняла, что Крохин недоволен, сейчас начнёт её ругать и внутренне приготовилась к сопротивлению. Лицо Юрия Петровича было серое, усталое, с прорезавшимися морщинами. Он сбрил щетину на подбородке, но оставил усы, которые делали его ещё старше.
- Уже два часа, как рассвело, - начал Юрий Петрович. – Для дел нужно как можно полнее использовать световой день. Я вот встал с рассветом и на чердаке нашёл свою старую гитару, на которой играл ещё до армии. Кстати, у нас почти не осталось свечей и керосина совсем мало, хотя была полная канистра. Источники света надо экономить.
 
«- Вот зануда!» - подумала Надя, глядя в сторону и едва сдерживаясь, чтобы не ответить резко.
Юрий Петрович, не замечая её неудовольствия, а может вопреки нему, продолжал:
- В подвале я обнаружил достаточное количество овощей и солений и почти полное отсутствие консервов, крупы и сладкого …
- А чем я, по-вашему, должна была кормить ваших детей? – резко обернулась к нему Надя. – Вы меня не спросили, навязали их, да ещё и выговариваете здесь!
- Я Вам не выговариваю, я очень благодарен за то, что Вы сделали. Я только хотел сказать, что можно было бы быть поэкономнее …
- Вот сами возьмите и экономьте!
- Ну, хорошо. Допустим! Но хотя бы чистоту в доме вы могли бы поддерживать? Дети грязные, постельное давно не стирано, посуда валяется везде, полы …
- А я к Вам в поломойки не нанималась! И вообще, отстаньте от меня! Забирайте своих детей! Я с радостью избавлюсь от них и уйду от вас куда-нибудь! Сам шлялся неизвестно где два месяца, наверно, по бабам, как Ваш дружок Михаил, а я тут … А он даже «спасибо» не сказал!
- Простите, Надя! Я вам очень благодарен за детей и за всё! Но я нигде не "шлялся", я много перенёс, я был …
- А меня не интересует, где Вы были! Можете обратно туда убираться! А я уж точно здесь не останусь! - она резко встала и, гордо подняв голову, решительно пошла прочь и от Юрия Петровича, и от дома.
- Надя, постойте! Простите, если я Вас обидел! - прокричал ей вслед Крохин, но девушка не остановилась, а даже прибавила шагу. Надя хотела уйти сразу и навсегда, однако пройдя десяток шагов, вспомнила, что все её вещи остались в доме Крохина, да и позавтракать она не успела. Она сделала полукруг и, прячась за кустами, подошла к соседскому сараю. Села рядом на широкий берёзовый чурбак. Вскоре от их дома донеслись звуки гитары, весёлые детские голоса, звонкий лай Бобика.
 
- Ну вот, - вслух сказала Надя. - Как только приехал этот противный Юрий Петрович, все меня сразу бросили. Вот уйду от них насовсем - будут знать! Мне бы только в дом прокрасться и вещи свои забрать!
В ответ на её слова, в сарае заворочался кто-то большой и тяжёлый, и шумно вздохнул. Надя заглянула за дощатую стенку в дырочку от сучка. В сарае стоял высокий и красивый гнедой конь, тот самый на котором вечером приехал Крохин.
- Ах, ты мой красавец! Вот куда тебя Юрий Петрович спрятал! И тебя забыли и бросили? бедный мой! Сейчас я к тебе приду!
 
Надя отворила дверь и вошла в сарай. Конь потянулся к ней ноздрями и большими мягкими губами. Девушка спохватилась, вышла и нарвала охапку свежей травы.
Стоять рядом с конём, обняв его за тёплую шею и смотреть, как он жуёт траву было хорошо, приятно! Надя быстро забыла все свои обиды и огорчения.
 
Мимо сарая пробежала Вика, гремя пустым ведром.
- Вика, эй, - окликнула её Надя. - Подойди сюда.
- Тётя Надя, Вы что здесь стоите? А, Вы к Персику пришли! Дядя Юра называет его Персей, а я - Персик. Он весь такой … гладкий и пушистый. Классный, да? Юрий Петрович тоже хороший, весёлый, но строгий. И у него грудь побаливает. Он говорит: с товарищем баловались, тот его в грудь саданул, а дядя Юра ему в лоб "смазал". И чего это мужчины всегда дерутся? Представляете, в лоб - это ведь тоже больно!
- Постой, Вика! Посиди со мной.
- Некогда. Я за горячей водой побежала. Дядя Юра сказал, что сейчас быстренько всё помоем в доме, и он нам такой обед сварганит - пальчики оближешь!
 
Девочка убежала, а Надя вернулась в сарай и прижалась лицом к бархатистой морде коня.
- Точно, ты - как персик! Я тоже буду тебя так звать! Давай, мы будем с тобой дружить? А к Юрию Петровичу больше не вернёмся. Да и не нужны мы ему!
Девушка сначала хотела сесть на коня и ускакать далеко-далеко. Но в сарае не оказалось ни седла, ни каких-нибудь кожаных верёвок, с помощью которых управляют лошадьми. Впрочем, Надя и не умела на них ездить, а о всяких вожжах-поводьях имела весьма смутное представление. Зато в сарае нашлось ведро и густая щётка. Надя принесла воды с ручья и напоила коня. А потом долго чистила и разглаживала его шкуру, гриву и хвост и беседовала с ним. Рассказала Персику обо всех своих проблемах. Конь оказался благодарным слушателем и ни разу её не перебивал и только косился чёрным выпуклым глазом, да иногда тыкался в обнажённую руку девушки широкими, влажными губами.
 
Потом снова прибежала запыхавшаяся Вика:
- Тётя Надя, пойдёмте обедать! Дядя Юра зовёт. Он нисколько не сердится. А суп он сварил с мясом, с какими-то травами. Так вкусно пахнет!
- А откуда он знает, что я здесь? Ты сказала?!
Девочка потупилась и произнесла жалобно:
- Пойдёмте, а? Ну, не ругайтесь, пожалуйста!
 
Надежда вздохнула и развернулась к выходу. На стене сарая висело старое, облупившееся зеркало. Надя мимоходом, по привычке, поправила волосы, взглянула на себя и на миг оторопела - вообще-то она представляла себя иной: молодой и красивой. Ну, ладно, в крайнем случае, симпатичной. А тут на неё из зеркала взглянуло лицо зрелой, много пережившей женщины. И у неё была потемневшая кожа, вся в красных точках от укусов насекомых; раздувшаяся щека, перекосившая рот; потрескавшиеся губы, облупленный нос, и крупный зреющий фурункул на шее под ухом. Ей вспомнилось, каким неприятным, отталкивающим, показалось лицо Юрия Петровича, и Наде стало неловко за себя.
- Ладно, пойдём Вика! Пожалуй, я вернусь.
 
Юрий Петрович встретил её спокойно, как будто утром ничего не произошло. И обед прошёл хорошо, все были довольны, выздоровевший Павлик ел с аппетитом. Но после обеда Юрий Петрович чуть было опять всё не испортил.
Бобик, по своему обыкновению, крутился у всех под ногами, выпрашивая подачку, хотя полностью опустошил свою миску.
- Щенка пора в будку переселять, на цепь посадить. Хватит ему по дому бегать. Пусть охраняет усадьбу, - заявил Юрий Петрович, поднявшись из-за стола и собирая грязную посуду.
- Знаете что! - возмутилась Надя. - Сами садитесь на цепь, если Вам хочется! Это моя собака и нечего ею распоряжаться!
Юрий Петрович задумчиво посмотрел на неё, потёр подбородок.
- Ну, ладно, найдём другого пса. А этот, похоже, наполовину лайка. Попробуем сделать из него охотничью собаку.
Надя фыркнула: - он неисправим! и отошла по своим делам.