Цыганское проклятье

Инга по жизни была реалисткой. Она, как говорится, не верила ни в бога, ни в черта, ни в приметы, ни в симороны с фен-шуем. И, если бы тридцатилетней Инге сказали, что она побежит по гадалкам и храмам снимать сглаз, молодая женщина рассмеялась бы шутнику прямо в лицо.

Нехорошая встреча
Инга считала себя обычной среднестатистической женщиной и на большее не претендовала: высшее образование получила, замужем побывала, благополучно развелась. Поменяла нескольких приятелей. Последний, Вадим, устроил Ингу на «тепленькое» место: ей надлежало всего-навсего сидеть на стульчике у входа в небольшой ювелирный магазин. На ее бейджике значилось: «охранник-контролер».

Работа была не пыльной, зарплата весьма хорошей, коллектив дружным. С Вадимом Инга встречалась два-три раза в неделю и на статус законной супруги не претендовала. «Хватит с меня, один раз «сходила» замуж – не понравилось», - посмеивалась она. И все бы ничего, да только в один из летних дней вблизи охраняемой Ингой территории показалась кучка разноцветно-грязных шумоватых цыганок…
- Ай, дарагая-яхонтовая, скупка нужна, скупка работает?

Инга глянула вглубь торгового зала и наткнулась на страшные большие глаза старшего продавца Марины: мол, ни за что не пускать! И Инга тут же преградила путь гомонящим чавеллам:
- Не работает! Не работает сегодня скупка! Всего хорошего!
- Ай, какая красивая, и какая злая! Обманщица! Зачем обманываешь? – затянула, по-видимому, старшая.
Но Наталья, продавец из отдела скупки, моментально захлопнула свое окошечко.
- А купи сама! – пошла в наступление цыганка помоложе. – Сестренке на рождение своего племянника подаришь!
«О-па! – пронеслось у Инги в голове. – И откуда ж она знает, что Олеська беременная?»
- Идите, идите с богом, чавеллы!
Те недобро замолчали. Переглянулись.


- Чтоб тебе счастья больше не видеть! И чтоб тебе навек одной остаться! Чтоб тебе всю жизнь плохо было! Тьфу! – плюнула старшая старуха, и цыганки замели своими цветастыми юбками по тротуару.
Инга в сердцах выругалась, выпила махом две чашки кофе, выкурила сигарету и к вечеру забыла о неприятном инциденте.

Несчастья
Беды не заставили себя ждать и посыпались, как из рога изобилия.
Сначала заболела красавица и умница, десятилетняя овчарка Лота. Поездки по многочисленным рязанским ветклиникам ничего не дали – собаку пришлось усыпить, избавив от мучений. В тот день, дождавшись темноты, они с отцом отнесли Лоту в ее любимый парк и похоронили. А потом Инга сидела на кухне и рыдала до самого утра… Вот и не стало рядом живого существа, которое Инга безумно любила много лет, которое вырастила и воспитала.

Вскоре при очередной ревизии выявилась крупная недостача в магазине. Ингу не уволили, но удержали всю зарплату. На целый месяц она осталась без средств к существованию.

У Олеси ни с того ни с сего случился выкидыш…
В довершение ко всему сама Инга заболела сильнейшим гриппом с последующим осложнением на почки… Ее в срочном порядке госпитализировали в нефрологическое отделение. Вот тут-то она и припомнила слова старой цыганки.


На первом этаже больницы функционировала так называемая церковная лавка, куда Инга и отправилась. Она делала вид, что рассматривает иконки и крестики, а сама судорожно думала, как бы спросить у этой женщины в платочке, что же ей теперь делать. Неудобно как-то было, непонятно…
- Вы что-то конкретно хотели? – вдруг женщина сама обратилась к ней, словно поняла ее состояние.
- Да… Понимаете, тут у меня… Тут со мной… - начала Инга, не зная, как продолжить, как объяснить. Она понимала, как нелепо в 21 веке будут звучать ее слова о каких-то цыганских проклятьях.
- А Вы не волнуйтесь. Скажите, легче станет, - голос женщины звучал успокаивающе, и Инга решилась.
- Меня прокляла цыганка! – выдохнула она так, словно после долгого нахождения под водой.
- Что ж, вполне возможно, - без тени насмешки произнесла женщина. – Покаяться тебе надо, девочка…
- Перед цыганкой, что ли?! – недоуменно вскинулась Инга.
Женщина тихонько засмеялась.
- Ну что ты, милая… Кто же перед цыганками кается? Каются в храме Божьем…

Инга поблагодарила и в задумчивости побрела в палату. Когда ближе к вечеру с сумкой фруктов приехал Вадим, она все еще задумчиво смотрела в мутное больничное окно…


Надо только верить…
Купола храма Бориса и Глеба сияли в лучах летнего солнца, слепили глаза. Инга шла и до последнего не знала, войдет ли. Ей казалось, что она только «репетирует», как Раскольников… Потому что сроду не была в церкви, а уж разговаривать с «попом» - ей такое и во сне не могло присниться. Но ноги сами как-то занесли.

Она огляделась, неумело перекрестилась. Смотрела на лики святых, вдыхала запах ладана. Кто-то тронул ее за плечо: старушка-служительница протянула платок, показала жестами, чтоб надела… И как-то непонятно стало на душе у Инги. То ли хорошо, то ли радостно отчего-то. Спокойно. «Благостно», - подобрала она про себя нужное слово.

Сами собой в памяти Инги начали возникать картины ее жизни. Вот она кричит непонятно за что на бывшего мужа. Вот завидует младшей Олеське. А вот кипит негодованием на грязного, больного старика, который примостился с ней рядом в троллейбусе… «Тьфу, какая гадость! Почему хорошее-то не вспоминается? – тут же подумалось ей. – Прости меня, Господи!»

После завершения службы она несмело отправилась за батюшкой.
- Простите… Извините, я первый раз…
- Ничего, главное, что пришла.
И Инга начала рассказывать все. И слезы почему-то лились сами собой.
- Все пройдет. Надо только верить во все хорошее, творить хорошее. Надо только искренне поверить в Отца нашего, он простит и поможет, - завершил беседу батюшка.

…На следующий день Инга сидела на своем рабочем месте.
- А знаешь, те цыганки снова приходили, - наперебой начали рассказывать девчонки. – Та, старая, увидела, что тебя нет на месте, и гаденько так хмыкнула! Мы их снова прогнали.
- Пусть себе хмыкает, - весело ответила Инга. – Больше у нее ничего не получится!
С первой же зарплаты Инга купила красивый золотой крестик и задорного, рыже-черного, овчаренка!