За тремя зайцами погонишься...

Греков еще немного постоял на перроне, глядя вслед отбывающим поездам, вслушиваясь в перестук колес и вдыхая особый, какой бывает только на железных дорогах, запах, будто далеких городов. И вдруг почувствовал себя старым и одиноким… В таком настроении он не решился поехать домой – это значило остаться одному. И Греков решил отправиться к приятелю Митьке Сухарникову. К Сухарю, как его все звали испокон веков. «Посидим, выпьем, по-мужски за жизнь поговорим, - решил покинутый герой-любовник и добавил про себя, - Эх, бабы-бабы… Я их… А они меня…»

- Ха, радуйся, что они тебя не прибили! Прикинь, ка-а-ак собрались бы все втроем… - начал ржать Митька после «горестного» рассказа страдальца Грекова о том, что его покинули все три дамы.
- Сухарь – ты и есть Сухарь! – обиделся Греков, опрокидывая очередную рюмку водки. – Мог бы и посочувствовать! Чисто по-мужски поддержать…
- Знаешь, Грек, я сочувствую. Женщинам. Ты хоть представляешь, каково им было? Они ж любили, переживали, ревновали, терзались… А ты в это время никак выбрать не мог, ходил этаким гоголем, мол, копаюсь, как петух в… А, да что с тобой говорить! Не поймешь ты. Нет, я сам не святой, но чтобы так…
Сухарников махнул рукой и тоже приложился к рюмке. Со смаком пожевал кусок ветчины с хлебом, зажевал пером зеленого лука. Помолчали.


- В ресторан! – объявила в это время Валентина своей бывшей сопернице.
- Да не, ну что ты! Я не одета, и вообще…
- Хм… Насчет «не одета» - ты права, а вот твое «и вообще» меня настораживает. Что ты ведешь себя как клуша? На твоем… нашем…
Сначала сама Валентина, а потом и Ленка заливисто рассмеялись.
- Короче, на Грекове свет клином не сошелся. Кончай кукситься! Не ресторан, так в кафешку сейчас забредем. Отметим столь замечательное окончание нашего длительного, бестолкового и бесперспективного романа.
Валентина села за руль любимого «жучка» цвета пожарной машины и лихо вырулила на проспект.

Спустя 15 минут обе дамы уже устроились в небольшом уютном кафе. Столики со скатерками в красно-белую клеточку, скромные цветы в маленьких вазочках, тихая мелодия неспешного блюза – все это как-то по-домашнему успокаивало и расслабляло.
- Черт с ней, с диетой, сейчас наемся мяса и пирожных! – возвестила Валентина.
- Ну, а я ни на какой диете не сижу, поэтому наемся того же! – рассмеялась Ленка.
Недавние соперницы дождались заказа и принялись с аппетитом уплетать жаркое.

- Хм, а вон тот молодой человек с тебя глаз не сводит! – ехидно молвила Валентина, когда мясо уже было истреблено, а девушки блаженно откинулись на стульях, ожидая кофе с пирожными.
- Перестань, Валь, - пошла красными пятнами скромная Авдеева.
- Ничего не ладно. Лови момент!
- Нет уж! Все они козлы, а главный среди них – Греков! – насупилась Ленка.
- Согласна! Ладно, ты как хочешь, а мне срочно надо «попудрить носик», - сообщила красавица, встала, пристально, «со значением» глянула на молодого человека и походкой модели отправилась в заведение под грифом «Ж».

И тут случились две неожиданности. Первая: приятный молодой человек встал, нарочито смело подошел к Авдеевой и в витиевато-культурных предложениях предложил познакомиться. Вторая неожиданность: то ли случайно, то ли не очень он толкнул столик, на котором до сих пор красовался соусник с остатками красной густой жидкости… Ленка вскрикнула, парень тоже, схватил салфетку, попытался растереть пятно… Подбежал официант… В общем, начался форменный тарарам.
- А меня Кириллом зовут, - абсолютно некстати объявил виновник бардака и испорченной юбки.
- А мне по фигу! – отрезала Ленка и… расплакалась. Горько, по-детски.
Все переживания и обиды последних дней, все потрясения вырвались наружу. Знакомство аж с двумя соперницами любимого и единственного Грекова, болезнь ни в чем не виноватого мальчика, бессонные ночи, поиски денег… Все выливалось вместе с потоками слез.

Когда Валентина величественно выплыла из дамской комнаты, увидела интереснейшую картину: новоиспеченная подруга Ленка рыдала на груди у молодого человека, он нежно гладил Авдееву по волосам, алеющее пятно на юбке уже никого не волновало. Тогда она приняла, по ее мнению, весьма правильное решение: тихонько развернулась и направилась к выходу. Впрочем, попутно она пожалела о несъеденном бисквите с очень вредным для фигуры жирным кремом…

Валентина села в свою «букашку», закурила тонкую ароматную сигарету и еще какое-то время задумчиво разглядывала двери кафешки. «Ох, не знаешь, ох, не знаешь, где найдешь, где потеряешь!» - пропела она про себя непонятно откуда взявшуюся строчку. Потом затушила окурок и повернула ключ зажигания. Всегда послушная «букашка» крякнула, но не завелась. Валентина удивилась сверх всякой меры. Повернула ключ еще раз – результат тот же.
- Вам помочь? – в открытое окно заглянул далеко не старый мужчина, одетый в строгий костюм, несмотря на жару. – Я сейчас пришлю своего водителя, а Вы пока можете пересесть в мою машину…


Греков собрался было отправиться восвояси, но ноги плохо его слушались. В голове гудел противный, раскаленный колокол.
- Ты понимаешь, Грек, - все еще пытался усовестить его Сухарников, - у меня ж у самого дочь не сегодня – завтра женихаться начнет. И вот я как представлю, что моя Томка влюбляется в такого ловеласа, как ты, который еще парочку-троечку б… женщин любит… Так прямо завыть охота!
Слова его плохо доходили до Грекова. В голове пульсировала одна мысль: «Как мне плохо, какой я несчастный, всеми брошенный, никем не понятый!»
Он с трудом отыскал санузел и сунул голову под струю холодной воды. Она обожгла не только едва намечавшуюся лысину и уши, но, казалось, даже мозг. Последний, кстати, после этой процедуры изрядно просветлел.
Покинутый всеми герой-любовник зашел на кухню, хлебнул заварки прямо из носика чайника.
- Грек, не обижайся. И оставайся давай, куда ты в таком виде? – обеспокоился приятель.
- Ничего, пешочком пару остановок пройду, голову проветрю. И потом… Вдруг меня кто-нибудь ждет…
Греков развернулся и вышел во двор.

Во дворе сиротливо стоял его старый «жигуль», а рядом зевал такой же сиротливый, лохматый черный щенок.
- Ну что, ты тоже один? – мимоходом спросил Греков и, ссутулившись, пошел по направлению к дому.
В предрассветной дымке уже показалось по-летнему красное солнце, день обещал быть жарким. Возле блочной пятиэтажки, как и следовало ожидать, его никто не ждал. Он закурил и присел на лавочку. В метре от Грекова также горестно присел мохнатый собачий ребенок.

- И что ж мне с тобой делать? – хмыкнул он и поперхнулся горьким дымом. – Пойдешь ко мне жить? Я ж совсем один остался…
Щенок энергично заработал хвостом-бубликом.
- Что ж… Свои дети далеко, так хоть чужого, собачьего, хм, воспитаю. Пошли, может, не так одиноко будет…