Семён КИРСАНОВ

* * *
Девочка из сверхуральских редкостей
в десятом классе учит
тригонометрию.
Счастливая тригонометрия
её рукою ежедневно трогается.
Напрасно я прошу:
— Читай меня, решай,
немедленно возьми себе в учебник!
Я буду очень верная тригонометрия.

***
Упрёк:
— Ты ни разу мне не сказал:
“Люблю тебя!”
— Верно.
Я не сказал.
А разве земля говорит:
“Я верчусь”?
Нет, она просто вертится,
не подкрепляя это словами
и голову нам не кружа.
Вертится так же точно, верно,
ежедневно и неустанно,
как я
люблю тебя.

***
С любовью не шутят...
Не шути,
ощути хоть чуть-чуть,
перед тем как усесться,
что пустячная шутка,
как ускоренная частица, пущенная в путь,
приблизясь к критической массе сердца,
разражается в хохот, и в грохот, и в кризис,
и в гогочущий атомный ад!
Думай —
жизнь не так велика,
её так легко разбомбить наобум.
Раз — и готово!
(Как и земной шар,
показавшийся таким неогромным
космонавту Титову.)

Это всё такое непрочное и небольшое.
Не шути
ни с Землёй, ни с душою.
К этим опасным кнопкам
нельзя прикасаться шутя.

ВДРУГ
Вдруг
мне столько же лет,
как тебе:

ловок я и в езде на велосипеде,
и в игре, и в ходьбе,
и — везде.

Оставляя босые следы на песке
археологам и векам,
мы бежим на прилив.
Вплавь бросаемся в Океан.
Переплыть мы решили Пролив.
С нами рядом плывёт вертикально
морской вопросительный знак
или шахматный конь,
на котором ты прибыла в мир.
Ты, в одежде одних пузырьков и волос,
узким телом идёшь в глубину.
Я, надев акваланг,
поражаю акул —
и к тебе, к разноцветному дну.
О, как ново иметь
столько же лет, как тебе.

Мы тут наедине,
подводная любовь
среди кораллов и неясных глыб.
Ныряем вновь!
Плывём среди медуз, и рыб,
и игл, и звёд!
И розовые руки в глубине,
как водоросли,
тянутся ко мне.

Вдруг
мне столько же лет,
как тебе.

* * *
Я всю ночь
писал письмо,
всё
сказал
в письме.
Не писать его
не смог,
а послать —
не смел.
Я писал письмо
всю ночь,
в строки
всматривался,
только
нет на свете
почт
для такого адреса.