Лучшая

Думая над темой этого конкурса, я позволила себе не согласиться с ее постановкой.
Например, в моей жизни подруг намного больше, чем одна, и я этому факту очень рада!
Написать только об одной из них было бы не честно по отношению к остальным дорогим мне людям, моим подругам. Среди их числа,- учительница по специальности, которая привила мне любовь к музыке, а также учительница русского языка и литературы, которая была очень требовательна ко мне и вместе с тем подспудно развивала во мне способности к мышлению и оценке своих поступков, и моя мамочка, которая не только дала мне жизнь, но и стала моим ангелом – хранителем. В детстве я часто болела, и маме пришлось со мной повозиться. Она, медик по образованию, и сама выхаживала меня. Помню, как-то мамочка учудила: наложила мне на грудь специальную смесь,- мед и творог. По-моему, она (смесь) способствует снятию жара и лечит бронхит. Если я ошибаюсь, вы, мои уважаемые читательницы можете меня поправить!
Я лежала в кровати с этим компрессом долго, пересчитывая все трещинки на потолке. Мне стало скучно. Запах, исходивший от творога, дразнил мое обоняние. Я давно хотела кушать, а мама сказала, что необходимо немного потерпеть, так как суп будет готов через час. В общем, когда она вошла в мою комнату с тарелкой дымящегося куриного бульона, от компресса на моей груди осталось только воспоминание. Я была сыта и довольна. К слову сказать, иногда лечение- не такое уж мрачное дело! Помню, тогда мама так рассмеялась, что у нее из глаз полились слезы. Она села на табуретку и уткнула лицо в ладони.
-Светлана! Ну ни на минутку тебя нельзя оставить одну!- почти плакала она от смеха.- Где же я столько творога возьму и меда?
Кстати, после поедания творожной массы, смешанной с медом, я действительно быстро пошла на поправку.
Своей ЛУЧШЕЙ подругой я считаю старшую сестру, Танюшу. Мы дружим с ней уже очень давно, -двадцать девять лет.
Иногда приходится наблюдать за детишками в других семьях. Зачастую они ссорятся и не могут поделить игрушки, капризничают. У нас с Таней всё было по-другому. Игрушки нами были давно поломаны и валялись в корзине в углу. Иногда мы перебирали их, чтобы доломать оставшееся. Мама качала головой и во всеуслышание объявляла, что ни одной игрушки новой мы больше с сестрой не увидим.
Когда я только родилась, двухлетняя Таня мучила маму вопросами о том, когда же я подрасту. Мама рассказывала, что она садилась перед детской колясочкой и пристально смотрела на меня.
-Что ты делаешь, дочка?- интересовалась мама.
-Жду, когда Света вырастет!- серьезно отвечала девочка и продолжала так же пристально следить за мной.
Она всегда, выходя с мамой на улицу, помогала ей везти коляску, подталкивая ее вперед и заглядывая внутрь, не проснулась ли я. Прохожим Таня доверительно сообщала:
-Это я Свету везу! Она скоро вырастет!
Когда я, всё-таки, спустя пару-тройку лет, чуть подросла, восторгу Таниному не было предела. Она таскала меня на руках по двору, показывая свои любимые местные достопримечательности: кротовую норку под пеньком, угол в сарае, в котором можно было посидеть на мягкой соломе, загон для скота. Я очень боялась хрюкающих животных, толкающих рылами деревянные доски.
-Это хрюшки!- ставила меня в известность Таня и гладила поросенка Ваську за ушами. –Хлю-юски!- с ужасом повторяла я, но приласкать животное трусила.

Однажды папа привез домой двух курочек. Он зачем-то привязал их за лапки к забору. Курицы прыгали на одной лапке и шумно хлопали крыльями.
Вечером дом наполнился гостями. Друзья семьи нахваливали лапшу, приготовленную мамой, и о чем-то весело переговаривались. Я сидела за маленьким столом неподалеку от родителей, и уплетала суп. Вдруг в комнату вбежала Таня. Она горько плакала и пыталась что-то выговорить. Она на подгибающихся ногах подошла ко мне и закричала:
-Выплюнь! Выплюнь! Это из курочек, которые были привязаны к забору! Папа их убил!
Гости смутились и замолчали.
А я заревела.
Позже Таня вывела меня во двор и показала веревочки, одиноко лежащие около забора. Рядом с ними она положила сорванные одуванчики, в память о безвременно покинувших нас птицах.
Когда мы обе повзрослели, то наша дружба превратилась в нечто настоящее и крепкое. Мы могли спорить до хрипоты о каком-нибудь произведении, перечитывая вновь и вновь отрывки из него. Таня придумывала продолжение романов, которые казались нам неоконченными. Я, развесив уши, слушала ее небылицы и искренно верила, что подобное возможно и читатель имеет полное право додумывать для себя эпилог, причем делать это исключительно по своему усмотрению, не церемонясь с замыслом писателя.
В школе Таней гордились все учителя. Они ставили ее в пример и мне, когда я отвечала на тройку.
-А сестра твоя отличница!- язвила учитель физики, выводя в журнале напротив моей фамилии жирную удовлетворительную оценку.
Я решила взяться за ум, во всем стараясь подражать старшей сестре. Моя успеваемость неуклонно стала ползти в гору.
-Ну вот, можешь ведь, когда хочешь!- подмигивала мне математичка.
С тех пор прошло много времени. Мы давно повзрослели, разъехались кто куда, но одно осталось неизменно: наша дружба. Встречаясь, мы вновь превращаемся в детей, увлеченно обсуждая прочитанное, и, перебивая друг друга, спешим поделиться своими соображениями по тому или иному поводу. Мама с папой, слушая наши шутливые перепалки, улыбаются и вздыхают:
-Всё, как много лет тому назад! Ну, сущие дети!

-моя старшая сестренка, Танюшка.