Страсти по декрету

В декрет я не собиралась уходить до тех пор, пока моя подружка и единственная коллега по большому секрету не поведала о том, что ждет ребенка. Они с мужем, правда, уже где-то полгода пытались собраться на ребенка, но что-то все тянули. А тут на тебе – Светка скоро уходит в декрет, и я останусь совсем одна в нашем сумасшедшем доме под названием «работа».

Первая эмоция, – конечно, бурная радость за Светика и ее будущего малыша, а потом… потом стало горько до слез от того, что придется потерять на неопределенное количество времени дорогого человечка, от того, что я до сих пор так и не могу мужественно собраться на малыша, как сделала подружка, хотя в больничной карточке меня скоро будут величать «старородящей матерью» и приписывать всякие диагнозы, хотя муж уже давно просит ребенка, хотя никаких препятствий этому нет и в принципе я готова, но чуть позже, когда допишу последние листы своих статей, когда побываю на очередной конференции, когда съезжу в командировку…

Когда у Светика стал появляться аккуратненький животик, она сказала на работе о своем положении и декрете, который ей предстоял в ближайшем будущем. Реакция начальства была прямо-таки противоположной адекватной – никто этому заявлению не то что не обрадовался, но Свету начали в буквальном смысле терроризировать – «до декрета тебе не доработать, раньше уйдешь, если будешь такие материалы сдавать, нам не нужны такие работники», «что-то ты, дорогая, исписалась, устала, наверное, ребенок тянет» и т.д. И это при том, в скобках замечу, что трудовая книжка Светы лежала в абсолютно другом месте, а значит, никаких декретных выплат с данного места работы она все равно бы не получила. Просто ей нужно было доработать до 7 месяцев.

Глядя на испортившиеся отношения с начальством, я с ужасом представляла, что ожидает меня, когда я соберусь за малышом. Ведь я была официально трудоустроена на данном месте работы. И я после ухода Светика оставалась единственным специалистом в данной компании. Что будет? Какие вопли меня ожидают? Но отдать всю себя работе, забить на семью и детей, строя карьеру, у меня и в мыслях не было. Я не карьеристка. Абсолютно и бесповоротно. Хотя руководство в надежде моего прочного закрепления на рабочем месте не раз рисовало мне заоблачно-звездные перспективы, но это делалось лишь для того, чтобы еще надежнее зацементировать меня в данной должности (вернее, в должностях, которые я занимала по доброте душевной, как говорят, и швец, и жнец, и на дуде игрец). Зацементировать навсегда и на века.

Когда я встречала Свету из роддома и увидела маленький сопящий комочек в нарядном конверте, я поняла: пора! Я тоже безумно хочу ребенка! Ребенок – это самое большое счастье. И как-то сразу все встало на свои места: стали абсолютно фиолетовы все мои статьи, командировки, конференции.

Когда через несколько месяцев я поняла, что беременна, радости моей и моего мужа не было предела, но моментально возникли опасения по поводу предстоящего декрета и декретных денег, которые должны бы выплатить мне в моей частной конторке. Муж заблаговременно советовал уйти с работы, пока никто ничего не знает, потому что заведомо хорошего ожидать не приходилось. Но я решила стоять намертво с твердым убеждением: с паршивой овцы хоть шерсти клок.

В 12 недель после первого УЗИ, когда я увидела крошку, которая живет в моем животике, мне казалось, что у меня наконец-то выросли крылья. Я лечу. Я уже ощущала себя мамой, хотя была только вначале пути. Но представляя, что скоро начнет расти животик, я решила рассказать на работе о своей радости.

«Радости» моего руководителя не было предела: глаза улыбались, а на лице проступила такая ненависть, злоба и какая-то непонятная брезгливость ко мне, что мне стало противно за себя и то, что я тут работаю.
- «Почему ты со мной не посоветовалась? - сказал мой начальник.
- Это моя личная жизнь… - сказала я и вышла из кабинета.

На следующий день все как будто забыли о моей беременности, может, еще и потому, что токсикоза никакого не было и в помине, рабочий день я в туалете не проводила и вообще чувствовала себя просто прекрасно. Время шло. А живот почему-то не рос. В коллективе поползли слухи, что я – никакая не беременная, что я просто наврала непонятно для чего. Что мне оставалось делать? Только дивиться тому, насколько чудны могут быть люди, что придумывают такие глупости.

А малышик все-таки рос. И когда коллектив окончательно убедился в том, что я – врунья, появился животик, я надела беременные штаны и свободную кофточку. Когда начальник увидел меня в таком виде, он просто побелел от злости. Все мои откровения оказались правдой. И с этого дня начался террор – бессмысленный и беспощадный…

Меня выгоняли не так, как прежде Свету. Свете не надо было платить. А меня предстояло содержать следующие полтора года. Я в частной конторе должна была стать нахлебницей. Все мои заслуги за годы работы были в момент забыты. Меня обвиняли в том, что я беременна. Что я просто не могу быть беременной, потому что работаю у них. И грозили увольнением.

Сколько нервов мне попортили за это время, даже не знаю. Каждый день начинался одинаково: «Ты заявление об уходе еще не написала, глупая? Да мы тебя уволим в два счета. Думаешь, если брюхатая, значит, какие-то привилегии есть? Завтра же и уволим, тем более работаешь ты из ряда вон плохо…»

Муж молил уйти по собственному желанию и не тратить нервы. Но я помнила про «клок с паршивой овцы», поэтому твердо решила стоять на своем. Я знала: правда на моей стороне. Когда до декрета оставались считанные дни, начальство в надежде, что я останусь поработать еще, стало ко мне каким-то уж слишком приторно-ласковым. Но после всех гадостей, которые я услышала про себя за эти недели, никакого желания работать сверхурочно, у меня не осталось. Так я доработала до 30 недель, принесла справки и больничный. И ушла. С концами.

Думаю, что не одна я столкнулась с такой мерзостью на работе во время беременности. Частники особенно изощренно расправляются с беременными женщинами, видимо, руководствуясь принципом, «пока трудоспособна, надо выжимать все, как лимон, а потом цедру можно выкинуть, не жалко».