С любимыми не расставайтесь (Пост 10. Роман в 15 постах)

- Скажи, а когда у тебя появилась женщина?
- Первая женщина?
- Как это было? Вспоминал ли меня? Я всегда помнила о тебе и даже ревновала, когда представляла это!
- Тебе интересно? Мне вот больно слушать про твоего первого мужчину.

- А я и не рассказываю.
- Ну, слушай. Только это не короткий рассказ.
Был у меня дружок - Витёк. Мы с ним с одного двора. Наша дружба с 16 лет. Получалось так, что все три срока были в одних и тех же тюрьмах и зонах. Как-то нас судьба вместе вела по жизни. На малолетке отсидели – вместе вышли. Я семь дней на свободе побыл, Витёк - пять. Встретились на следствии. У меня шла статья «сопротивление властям», а Витёк проходил по статье – «разбой».
Короче, по четыре года дали каждому. Пошли по этапу на Коми и попали в Плисецкую пересыльную тюрьму. Камера здоровая пустая и мы с Витьком в ней, было тогда нам по 21 году.

Витя по жизни был неунывающий баламут и болтун. В камере никого и Витёк погнал «порожняк». Что, мол, на свободе водку пил цистернами, ну, а девки, к нему в очередь записывались. Я, баран, мне бы подумать, когда он успел за пять дней на свободе? Сижу и думаю: во, Витёк какой опытный, а я? Голой бабы никогда не видел.
Загнали нас в Заполярье. Сначала в Лабытнанги. Оттуда в лагеря за Сыктывкар, «Сингапур» на блатном. Прошло пол – срока заключения, мама приехала на длительное свидание. Как я и заказал, денег привезла. Ну, я деньги проглотил и пронёс в жилую зону. Это не ново. Я прекрасно знал, ночью конвой устроит «шмон». Нас со свидания вышло пять человек и все с деньгами. Потом выпил литр воды два пальца в рот. Деньги закопал у барака.
Ночью был «шмон» - искали деньги. Распорот матрац, разломана тумбочка, но все тайники пустые - денег не нашли. Дня через два, когда всё устаканется, можно было доставать добычу.

Тогда мы сплавляли лес по реке Воркута. Витёк появился через два дня, он был в соседнем отряде. Тайн у меня от него не было: жили в одном дворе, на «малолетке» хлеб делили. А эта зона была голодная, и я предложил ему «спроворить хавку». Витёк, узнав про деньги, расправил плечи, этакий вертопрах.

И заявил: что, может «по лебедям»? Это значило: «по бабам»? А женщина в зоне приравнивалась к бутылке водки – 25 рублей, на свободе же водка стоила 4 рубля 12 копеек. Будь это сейчас, я бы сказал: «Витёк, у меня не было женщин, я тётки голой не видел». Да и откуда её было видеть, если в 16 лет посадили, а на свободе был 7 дней.

И поэтому я порвал рубаху на груди и заорал: «По лебедям!» Потом выдал Витьку «полтишок» - по 25 рублей на каждого. Где, что, кому дальше он деньги отдал - об этом спрашивать нельзя, это дурной тон. Деньги отдал - жди.

А первый раз с женщиной - страшно. На работе как подумаешь, что, вдруг, у Витька получится, аж дыхание замирает. Он-то, вон, какой бывалый!
Прошло три дня, я, вроде, успокоился: тишина, у Витька ничего не получилось. Но ты знаешь, я его недооценил – «волк переодетый»!

Дальше было так. Работал я в ночную смену. Вызывают по местному радио: «Заключённый Кудинов явиться на вахту» Иду на вахту и думаю, опять карцер, а, вроде, и греха нет. Вертухай встретил, на бирке прочитал фамилию и показал на дверь. Прохожу конвой - срочная служба. Солдат провёл меня, а там тётка сидит за столом – сержант – сверхсрочник. Про неё ходили слухи, что детей много, а отцы все разные из зоны. Деньги шли пять рублей прапору, как своднику, а ей двадцать. Учитывая, что люди на свободе получали 40 рублей в аванс, то не плохо зарабатывала.

Зашёл - комнатёнка глухая, вся обстановка - топчан и письменный стол. Она неспешно дописала свои дела. Свет погасила. Я слышу - в темноте шебуршится, раздевается. А я стою, как вкопанный, как на построении. А она:
- Может тебя раздеть?
Короче разделся я и к ней. Ну, она поняла, что я девственник.
- У тебя женщины были?

Я, как на духу честно отвечаю: «Нет». Хотел уже уйти. Но деньги уплачены, а строгий режим шуток не любит, как говорят «будьте любезны». Несколько минут и дело сделано. Я на выход. А она орёт: «Стоять!». Сели, стали говорить.
- Куришь?
- Курю.

Даёт пачку «Примы», достаёт термос, бутерброды.
- В общем, так, моя смена через три дня. Я тебя буду вызывать. Подкормлю. Но «этого» больше не будет! – безапелляционно заявила она.
Вот такая у меня была первая женщина! – закончил рассказ Владимир.

- А ты ещё с ней встречался?
- После освобождения. До паровоза было время, и я зашёл к ней. Посидели, поговорили. Она сказала, что если ещё раз «рога замочишь», то смело ломись на Коми - прокормлю. Я пробыл на свободе тридцать дней. А потом как говорят на севере - на сенокос - дубы косить - лесоповал. Но вместо Коми попадаю в зону Архара Архангельской губернии. Так что больше не пришлось свидеться.

- А как у Витька сложилось?
- Прошло лет двадцать. Витёк был на свободе. Он второй год не пил, а трезвый он очень хороший собеседник, поскольку много читал. Я, вроде, тоже, завязал. В общем, я пришёл рейсом из Калуги. Ну, а раз не пьёшь, то и друзей у тебя нет. Уговорил я Витюню на рыбалку сходить. Мол, неделю посидим на сетях. Вечером у костра на меня накатили воспоминания. Я и говорю: «Друган, а помнишь Коми? А женщину - сержанта? Так ты мне «биксу» (грязную, порочную женщину) подогнал за четвертной, а я ведь женщины до этого не видел. А ты-то вон, какой пройдоха был».

И честно ему рассказал, как у меня прошёл «процесс». На что он обозвал меня «Демоном» (это оскорбление), что я, мол, весь срок бутерброды жрал, а теперь ещё и претензии предъявляю. Когда успокоился – признался, что и у него она, тоже, была первая, но получилось несколько не так как хотелось.
Его, тоже, вызвали по радио, когда дело дошло до.... Сержант поняла сразу, кто перед ней - малолетка нецелованый. Но Витёк вошёл в раж и рассказал ей, какой он Казанова (прячьте всё, и прячьтесь сами). Но вариант все тот же: «Деньги заплачены - будьте любезны». Когда всё закончилось, она ему сказала: «Баклан, сделай так, что бы я тебя больше не видела. Лучше на глаза не попадайся - увижу в карцере, сгною». Так Витёк потом шарахался и прятался от неё весь срок.

Владимир обнял Соню и вновь начал неистово целовать – в губы, глаза, брови, подбородок, лоб.
- Не трогай меня, не приставай, изменщик, - сопротивлялась возлюбленная.
- Какой же я изменщик? Я ждал и искал тебя всю жизнь. И вот нашел!
- Знаю, как ты искал! С проституткой!
- Я искал тебя и шел к тебе через препятствия и тернии, и в плохие времена, и в хорошие времена... Когда мужчина любит женщину — это на все времена.
С этими словами он закрыл ей рот долгим страстным поцелуем. Огонь любви вспыхнул в их сердцах и телах с новой силой, и влюбленные вновь погрузились в атмосферу страсти и безумства.

- Слушай, Вова, а почему так скрипит паркет? И шторка шевелиться, - задала она вопрос через некоторое время, снова устроившись на его руке.
- Трусиха. Форточка открыта.
- Так закрой.

Владимир встал и закрыл форточку.
- Мне нравится, что ты мерзнешь, хотя на улице 18 градусов! Помнишь, как я всегда согревал твои ладошки?
- Помню. А что тебе еще нравилось во мне?
- Мне нравилось, что ты полтора часа тратишь на макияж, чтобы понравится мне.
- А еще?
- А еще мне нравится эта морщинка, что появляется у тебя на переносице, когда ты смотришь на меня так, как будто я псих.
- Но ты и есть псих!

- Мне нравилось, что, в конце дня, от моего костюма пахнет твоими духами.
- Боже, у меня тогда были дешевые совковские духи.
- Мне нравится, что перед сном я хочу поговорить мысленно именно с тобой. Точнее хотел, все эти долгие годы разлуки!
- Я, тоже, часто тебя вспоминала! – тихо прошептала Соня.
- Мне нравилось, что ты такая трусиха, и я ощущал себя рядом с тобой защитником, супергероем!

- А помнишь, как мы выбирались из подвала нашей школы, здания бывшего мединститута? Девчонки запугали нас рассказами про мертвецов, и когда мы спустились туда, я чуть не умерла от страха!
- Помню. Помню твои большие от ужаса глаза и дрожь ладоней. Как такое можно забыть?
- А ты веришь в призраков?
- Верю, - ответил Владимир.
- Почему? Ты же такой смелый!

- Тогда слушай – заявил Владимир. Хочешь, верь, а хочешь - не верь. Это было со мной, после чего я принял крещение. Это было в 1995 году. Был у меня друг, Вовка Третьяков, я с ним два срока сидел, и жили мы в соседних дворах - по соседству. В то время всё было трудно и сложно – перестройка, обвал экономики. Вовка ни один раз лазил в петлю, я его два раза доставал, ребята-друзья, тоже, доставали. Его мама - тётя Нина говорила, что «этим ты и закончишь когда – ни будь, отец у тебя в петлю залез, и тебя это ждет (я слышал от неё, что это наследственное проклятие)». В общем, этим он и закончил свою земную жизнь. После Нового Года, второго числа, повесился.

Человек Вовка был не плохой, и я его ценил как друга: «надёжен, как Швейцарский банк». Похоронили его и, можно сказать, забыли. Одолела рутина: работа, дела, заботы. Скажу заранее, я человек толстокожий, как говорит моя мама - непробиваемый. А у русских есть такое выражение - не поминай покойника к ночи, а я, тогда, невзначай, упомянул.

В тот день я пришёл рейсом из Белоруссии - города Светлогорск. Жил один, потому никогда не торопился домой - меня никто не ждал. Приехав, помылся в цеху. В машине полный набор, есть всё: где спать, что почитать, что поесть. Итак, дома делать нечего, и я и лёг спать в машине. Проснулся в 19 часов вечера. Думаю, ночью машину подремонтирую, а утром загружусь и в путь. Меня ничего не держит!

В цеху жил пёс - восточно-европейская овчарка. Мы с ним дружили, и в этот вечер я разделил с ним свой ужин. Цеховые работники, молодёжь, просят: «Вова, ты всё равно в цеху будешь, посторожи? А мы в женское общежитие сбегаем!» Я их отпустил до шести часов утра.

Прокопался с машиной до часу ночи. Ну, думаю, пойду чаю попью. Свистнул пса, он тут всегда рядом. Вот тут и подтвердилась примета: не поминай покойника к ночи. И не то, чтобы я поминал, так, мельком, влетела в голову мысль. «Что, вот, не жилось человеку, влез в петлю». В общем, как влетела, так и вылетела.
Съел бутерброд, попил чаю. Спать неохота. Стал читать книгу. Сижу, развалившись, на скамейке, страницы листаю. Вдруг, пёс лезет под скамью и скулит, а шерсть на холке дыбом. Не пойму, что он хочет, чего испугался?

Голову поднимаю, а покойник в дверях стоит, на меня немигающим взглядом смотрит. Порог он не перешагнул. Я его чётко видел, он был одет в спортивный костюм, как в гробу лежал. А на шее чётко вижу - кровоподтёк от петли.
- Как страшно, - вымолвила Соня и теснее прижалась к нему.
- Позднее анализировал - я был выспавшись, водки уже 4 года как не пил. Может «глюки»? Да пусть будут «глюки», а собака? У неё шерсть дыбом встала, она здоровая овчарина, а лезла под скамейку и скулила, как будто видела стаю волков.
- Ну, и что дальше было? – не выдержала Соня.
- Я испугался и опустил глаза в книгу. Полезла всякая херня в голову про привидения. Не знаю, сколько он стоял: я голову не поднимал. В общем, нашёлся – пробормотал, как заклинание что-то вроде: «Вовка ты ко мне не ходи. Ты по ту сторону, а я по эту»
Смотрю, пёс перестал скулить. А я, все равно, боюсь выйти в цех.

Так и просидел до прихода пацанов. Им не стал ничего говорить: смеяться будут.
Есть у нас район Сулажгора, там у меня знакомая старушка живёт - бабка Настя. Вот я к ней и подался. Рассказал. А она мне: «Надо свечку поставить, панихиду заказать».
Подался я в Екатерининскую церковь, а там два попа - один молодой, другой постарше. Я им все рассказал. Молодой говорит: «Какая панихида? Он висельник, самоубийца, его ни рай, ни ад не принимает, вот между небом и землёй завис. Он теперь к тебе всегда будет приходить». А я ему в ответ: «Тебя чё, в семинарии только людей учили пугать?»

В общем, ситуацию разрулил пожилой поп. Он спросил, крещёный ли я. Я ответил, что нет - не верю я в Бога. На что он мне ответил: «А ты не верь, а крещение прими, крест тебя свято охранять будет». Крестился я тогда, но верующим меня не назвать. Скажем так: «придерживающийся».

Вот прошло много лет, а я всё вспоминаю. Я же видел! И у собаки не могло быть «глюков».
- Мне страшно! – заявила Соня и еще ближе прижалась к любимому.
- А теперь твоя очередь рассказать о перовом мужчине, - заявил Владимир.
- И тебе хочется такое слушать?
- Я должен тебя в душе простить, сердцем понять, понять твою несуществующую измену мне, моей любви, моей памяти к тебе.
- Даже и не знаю.
- Я настаиваю.

- Да как-то не по – людски прошла и свадьба и первая ночь.
- А, что у иудеев, особенный обряд бракосочетания?
- Да. Но его долго описывать. Но самое забавное – на еврейских свадьбах жених должен определить сумму, которую он якобы заплатит жене в случае развода.

Сумма записывается в ктубе (типа брачный договор), и этот документ остается у самого рьяного защитника невесты – разумеется, у тещи. Не знаю, соблюдает ли кто-нибудь этот договор, но я до сих пор изредка напоминаю мужу его «99,999 шекелей». Нет, ну неужели я не дотянула в цене до миллиона?!.. Или до десяти?.. А?..
- Как он дешево оценил такую драгоценную жемчужину рода человеческого!

- Слушай, раз просил и не перебивай. В первую брачную ночь, по плану, мы должны были отправиться на такси в пансионат, сбежав со свадьбы с пакетами еды. Всю свадьбу тамада не давала нам покоя, как будто гостьей было мало, - мы не могли схватиться ни за вилку, ни за ложку - она тут же устраивала игру или викторину. Проголодались мы жутко. Заботливые родственники собрали нам в сумку продуктов и отправили в добрый путь. Жених подхватил меня на руки и унес со свадьбы.

Сама я взяла с собой только пакет с эротическим бельем и аксессуарами. Приехали голодные и злые. Пакета с едой не было – где-то потеряли или перепутали. Вместо него мы схватили чайный сервиз, который подарили родственники.
«И что теперь делать с этой керамической продукцией?» - я плакала от разочарования, голода и усталости. Зато в пакете с бельем лежало, почему-то, большое зеленое яблоко. Новоиспеченный муж отдал его мне в доказательство своей большой любви. Голодные и злые, мы провалились в сон.

Проснувшись утром, поняли, что брачную ночь проспали. Обещанный завтрак в номер, тоже, не везли. Это были времена развитого социализма со своим ненавязчивым сервисом. Пытаясь как-то спасти ситуацию, я облачилась в привезенное белье и пару раз прошлась перед супругом. И в этот момент дверь номера распахнулась, на пороге появился пенсионер.
Владимир не выдержал и громко рассмеялся.

- Я, я, я - забормотал он. Этажом ниже.... Прямо под вами...., - мой вид его явно шокировал. К счастью, его не хватил апокалептический удар и старик быстро ретировался. Я в ужасе замерла.
Как он попал-то сюда? Дверь забыли закрыть, что ли... И вообще, где наш завтрак?

Накинув халаты, мы помчались по лестнице на этаж ниже. Там стояла озадаченная горничная и тележка с завтраком. Она перепутала номера, а порядочный пенсионер пытался вернуть завтрак на место. Радостные и возбужденные, вернулись в номер. Следующие полчаса гостиницу оглашало довольное чавканье.
Вот и весь рассказ!
- Щадишь ты мою ревность! – ответил Владимир.

Они проснулись одновременно, лишь только солнечные лучи коснулись их ресниц. Владимир нежно поцеловал подругу в щеку.
- Что ты так смотришь на меня? – первой заговорила Соня.
- Любуюсь…
- Нет, я с утра некрасивая!
- Женщина с утра должна быть красивой? Какие глупости! Женщина с утра должна быть счастливой!
- Я счастлива! Но я должна бежать, а то я не успею на работу. Встретимся вечером. Созвонимся!
- Только не поздно: я сегодня к ночи ухожу в рейс.
- А я думала, ты задержишься!
- Не могу, я же не один, а с напарником! Он торопит.
- Тогда до встречи, в семь вечера в «Хатико».