Крест возложила себе сама

Мужчина с рыжими усами, лет сорока, оценивающе осматривал медсестру: «Во сколько работу заканчиваешь? Заеду». Сегодня он выписывался сиз клиники, результат обследования радовал, даже желудок «ОК», и он был на подъеме: «Начну новую жизнь! Здоров, полон сил и свободен, а Натаха никуда не денется с 2 прицепами. Красивая, умная, деловая, но, все равно баба-дура».
 
Он не забыл, как она его выхаживала, когда болел: «Так жена же! Квартира и имущество, конечно, ее заслуга, ну и что? Сейчас время такое, кто больше выхватит, тот выше поднимется». А подняться Генка хотел, хотел стать миллионером. По дороге домой планировал будущее: «Детей Натаха вырастит. А мне надо расти. Организация создана, работу Натаха наладила. Мне бы ее мозги!». Он был на нее зол до ненависти за то, что подала на развод и их развели.
 
По инерции они жили еще в одной квартире, хотя квартиру тоже разменяли по решению суда. Не ожидал, что Наташка пойдет из комфортабельной квартиры в первую попавшуюся «хрущевку» и, желая поиздеваться, заносчиво заявил в суде: «Согласен на размен. Она, сама в такой «клоповник» не пойдет».
 
А она пошла, попросила внести его согласие в решение суда. В ответ, он подал на раздел имущества: себе - новое и дорогое, Натахе - ненужное. Млел в предвкушении слез и просьб. Судью возмутили его требования, а Натаха, как отрезала: «Согласна, главное, что дети со мной остаются». Натахе достался шиш и дети, а ему все имущество. Шел с суда, как оплеванный, и имущество было не в радость: «Свое не пожалела, заработанное». Его вклад в семейный бюджет был в разы меньше.
 
Не развода хотел, а Натаху поставить на место, а как закрутилось. Не верил, что Натаха решится остаться с двумя детьми: «Другие же терпят, подумаешь, выпьет или гульнет. Кто сейчас не пьет и не гуляет? Умные женщины делают вид, что не замечают. Ничего! Поживет одна, остепенится, будет еще проситься». Что будет проситься, не сомневался, нужда заставит. Однако злость душила «его бросили», перечеркивая все хорошее, что было.
 
После судов Наташа перестала с ним разговаривать. «Ну и ладно. Сама на развод подала, - злорадствовал Генка, - теперь на задний план крошка! С 2 прицепами ты никому не нужна. А у меня и жена молодая будет, и дети, и деньги».
 
Прокрутив в мыслях ситуацию по дороге домой, он вошел в квартиру и подмигнул детям. Наташа собиралась с детьми в кукольный театр. Пытаясь испортить ей настроение, Генка сказал пару гадостей. Наташа не отвечала. И он пошел ва-банк, с цинизмом стал обрисовывать будущее: «Ты свою функцию выполнила, стала старой и мне не нужна больше. Я нашел себе молодую. Хочу быть миллионером и буду, поэтому заберу все: деньги, мебель, вилки, ложки, порошки. Чтобы не тратить лишней копейки.
 
Алименты платить не буду. Детей вырастишь на хлебе и воде, зато будут знать цену деньгам. Я за них спокоен, ты хороший человек, и из них вырастишь хороших людей. Когда дети вырастут, я приеду на «Лексусе», куплю им в подарок по машине и квартире, взамен на то, что они от тебя откажутся. И они откажутся, не потому, что ты плохая мать, а потому что я богатый, а они молодые и хотят жить красиво. Извини – закон жизни».
 
Наташка слышала много гадостей, но, этот монолог ее остановил. Нужно было уходить, на улице ждали дети, но, она, как в дурном сне, застыв, как соляной столб, слушала монолог, человека за которого выходила замуж по любви, отца своих детей. Жгучая обида стала комом в горле, и душила, душила, мешая дышать. Со страхом осознала: «Скорее всего, так и будет. Молодежь хочет жить красиво, скорее всего, она сама скажет детям, чтобы они согласились на его условия. Пусть хоть они поживут без нужды. Главное, чтобы дети были счастливы». Она так думала, а обида, независимо от ее мыслей, нарастала и душила, до звона в ушах.
 
Генка видя, как жена побледнела, испытывал удовольствие садиста: «Достал! Сейчас, не промолчишь». Ее бледность придала ему оптимизма, азарт вспыхнул в глазах: «Так что прости дорогая! Закон жизни! Я у тебя отниму все, не потому, что имею к тебе претензии, а потому, что хочу все иметь».
 
Наташа стояла у двери. Потемневшими, как ночь глазами, смотрела на ядовитую Генкину улыбку, на торжествующий взгляд. Он смеялся над ней, гнобил. Жгучая обида накатывала, заполняя ее, как вода заполняет сосуд, размывая очертания предметов. И когда обида пролилась через края сосуда ее души, она увидела себя как бы со стороны.
 
Ей казалось, что она 100-летняя старуха, вся жизнь позади, все пережито, прочувствовано, и впереди только мрак. Видела со стороны свой силуэт, похожий на тень с опустившимися плечами. Заглянула в свои глаза и отшатнулась от бездны мрака. Как огненная лава вырвались слова проклятья из ее уст, и она сама испугалась того, что сказала. Раскаленная игла пронзила ее тело, и волосы зашевелились от свершенного.
 
«Что я наделала», - пронзила мысль. Она не проронила больше ни слова. Она почувствовала, на эмоциональном срыве вырвавшиеся слова сбудутся. Она не хотела уже этого, но, изменить уже ничего нельзя. Обиды было больше, чем она могла вынести, и она не вынесла. Есть такие минуты, когда открывается вселенная, и сказанное в это время слово материализуется, выполняя заложенную в него программу. А если слово сказано на эмоциях сотрясающих человеческую душу, оно разит как стрела, чем сильнее эмоции, тем страшнее удар.
 
Генка испуганно смотрел на Наташу, наверное, он чувствовал тоже: «Натка, что ты наделала Натка». Они смотрели друг на друга, бледные и испуганные, сотворенным злом. «Ты же меня прокляла», - Генка растерянно опустился на диван. Сейчас он был бледнее Наташи и, веснушки с особой яркостью проступили на его скулах. Наташке стало жаль его, но, она повернулась и вышла. В театре просила Бога просить и его и себя.
 
Может, все было бы хорошо, если бы не эта чертова перестройка, перевернувшая весь их мир наизнанку. Генка подержал в руках деньги, и его понесло. Не всякому под силу устоять перед гласом медных труб.
 
Вернувшись домой, увидели на полу пятнышко крови. Генки не было, зашла соседка, сказала, что Генку забрала скорая. Наташа бросилась звонить по больницам. Генке сделали операцию, удалили опухоль желудка величиною с кулак. Все недоумевали, ведь несколько дней назад ничего не было, ведь прошел обследование. «Это я прокляла», -подумала Наташа.
 
Генка вернулся из больницы хмурый, они разъехались. Наташа узнала, что Генка женился и у него ребенок. Встретились через 2 года, Наташа едва узнала его. Перед ней стояла почти мумия. «Генка, ты как питаешься», - испуганно воскликнула она, готовая снова его защищать и ухаживать. Его отстраняющийся жест и тоска в глаза резанули ее сердце: «Только не надо меня жалеть».
 
Она готова была отдать все, только бы он выздоровел, но слово, сказанное в лихую секунду, вернуть уже никто не мог. Она плакала, корила себя много дней и, просила Всевышнего простить их обоих. Генка умер. После похорон, ее охватило беспросветное ни с чем, ни сравнимое одиночество. Она не знала, что он во всем винил себя, и не один раз в мыслях просил у нее прощения. Она не могла простить себя. И кто знает, это ее грех или крест, который нести ей.