ИЗ МОЛЕСКИНА. ОДЕССА. ЧАСТЬ 2

Южный рынок
 
Молодой мужчина, яркий, загорелый, в сорочке с пальмами:
--Груши, груши, груши… -- видит унылого дяденьку с двумя кошелками, который терпеливо стоит, ждет кого-то, видимо, жену.
-- Слышь, ты что такой грустный, э! Мужик, купи грушу, слушай.
-- Не, -- лениво отмахивается тот подбородком.
-- Купи грушу, я тебе говорю! Не пожалеешь, слушай, ну?!
-- Не…
-- Ты посмотри какая груша! Смотри какой аппетитный бочок, а? Эй, грустный, смотри, а?
-- Не…
-- Ты посмотри какая груша, слушай, посмотри, какая она сочная, свежая, душистая, тугая, румяная! Да я бы женился на ней, такая груша!
-- Так женись уже! – огрызнулся Печальный.
-- Да?! А что ты тогда кушать будешь?!
 
Соседи
 
Гигантский круглый дом в самом центре на Греческой переехал практически всем составом в новый район на Архитекторскую. Со своими фикусами, котами, собаками… Со своими привычками. Все друг друга знают. Детей воспитывают всем домом. Женят вместе, хоронят вместе… Цветы сажают вокруг дома. Отличный дом, хорошие люди.
 
***
-- … И вступив в преступный сговор с соседским кобелем эти две козы, напали на Всеволода Владимировича, побили его, забрали все овощи, которые он с рынка нес и сожрали, сволочи. Сожрали немытые, с косточками, хвостиками и листьями! Как тебе нравится, Марусенька? – возмущается Эрна Куновна, пенсионерка, которая всю жизнь проработала секретарем в суде.
 
Она живет на даче. Домой приехала полить цветы. И пожаловаться. А те преступники, о которых она рассказывает, действительно - старожил дачного поселка, хулиганистый огромный пес, и две козы. Потерпевший – муж Эрны Куновны, интеллигентный близорукий рассеянный учитель астрономии Всеволод Владимирович.
 
***
На балконе Эльвира курит, девушка средних лет.
-- Ну сколько можно, -- сетует Эльвира, -- ну шестой год уже! Я давно бы спросила его, где мои кастрюли, где пылесос, что тебе постирать, но боюсь, что он просто удерет. Он же хронический никогда-не-женец.
-- Холостяк, Эльвира?
-- Еще какой холостяк!!! А сейчас вообще какой-то невнимательный стал, раздражительный такой. Ну дали мне на работе телефон одной гадалки, ну знаешь, привороты там всякие, заговоры… Пришла. Рассказываю ей. Сколько можно, -- я ей жалуюсь, -- сколько можно встречаться под фонарями, -- говорю… А она в шар какой-то смотрит, говорит, мол, я с вас заклятье бэзбрачия сниму, а вы в свою очередзь попробуйце освежиць отношэ-эния. Оживиць, так сказаць. Придумайце что-то тако-о-оэ, а-а-а-а-ах! От чего он придет сначала в нэдоумениэ, потом в экс-с-стаз, а потом и вообще поймет, что не может от такого отказаться. Только – предупредила, -- начнице с малого. Пото-о-оньше, на самой грани, нюа-а-ансы, дзэтали… Понимаэцэ? Ну хорошо, подумала я, и решила учиться. Кино одно посмотрела... Там как начинается: свечи так, дивная музыка, ну и, значит, девушка окунает кончики пальцев в его бокал с вином и потом проводит по его губам. А потом туфли сняла и стала его ноги своей ногой гладить. О-о-о-о-о! Ну вообще, да? Классно ведь, сексуально, вообще, да? Нюансы, да? Мне самой так понравилось.
Репетировала я дома. С водой сначала. С компотом. С зеркалом – чтоб видеть свое загадочное напряженное лицо. И вот встретились мы.
-- Под фонарем?
-- А где же еще… Короче, повел в ресторан. Свеча на столе. Вино в бокале… Я предварительно босоножки долой, под стул, пальцы ног размяла… И… А он глаза выпучил! Стал верещать, ты сдурела совсем, да? Взяла, сумасшедшая, и помыла руки в моем бокале. Полоумная вообще, да?! Встал и домой пошел. Я сижу как дура. Еще и босая. Освежила, называется. Дзэтали. блин… Ну? Всю ночь проплакала. А потом дай, думаю, выясню, кто она такая эта гадалка, которая мне такие советы дает. А она – старая дева! Слышь? Это она мне заклятье безбрачия снимала, сволочь. Ничего! Я завтра пойду и пятьсот гривен своих, которые ей заплатила, отожму.
 
Эльвира выбросила окурок и сплюнула вниз.
 
***
К соседке приехал сын из Германии. Я его сначала не узнала. Такой крепкий, уверенный. Мы плетемся к морю расхлябано, а он обгоняет нас -- бежит трусцой. На пляже не валяется как мы, а играет в волейбол с другими сыновьями. Плавает подолгу.
-- Как Фима изменился! Какой стал красавец! – говорю его маме
--Да, -- отвечает она – я тоже очень рада. Ты же не помнишь, каким он был в детстве: доходяга, ябеда и трус. Его же везде мальчишки лупили. Даже в музыкальной школе. Соученики. Скрипачи, между прочим…
 
***
Поздний вечер. Во дворе тетя Валя. Стоит одна. Говорит, закинув голову в небо:
-- Вчера опять пришел в два часа ночи… Не спала. Впустила его, конечно… Сегодня еще только рассвело, сразу ушел… К своей этой… Я дверь на ключ закрыла, так он, гад такой, в окно! И если бы хоть у него одна была, чтобы постоянная… Так нет же!
 
Сверху понимающе мудро безмолвствуют, прислушиваются.
 
-- Я же не высыпаюсь, – продолжает тетя Валя, -- Все болит… А когда он ко мне пришел -- где те времена -- какой же он был ласковый, какой же благодарный. А сейчас, как будто подменили…
-- Ничего, -- вдруг неожиданно раздался глас с небес (или с пятого этажа?), -- ничего, наступят холода, успокоится. Куда он денется. Кому он нужен кроме тебя, -- успокаивают тетю Валю небеса. (Или все-таки Жанна?)
-- Не думаю, не думаю… раз уж начал, так и будет гулять – горестно отвечает небесам тётя Валя и кому-то в сторону: -- О! Вот он, подлец! Идем домой, Шурик! А я говорю, идем домой! Я кому сказала?!
 
Тётя Валя открывает магнитной таблеткой подъезд, следом за ней в двери ныряет толстый бело-черный кот.
 
***
Мы едем по дачному поселку с Юлей.
-- И что будет? И за кого мы будем голосовать? И кто будет нашим президентом?
Юля пожимает плечами и спокойно отвечает:
-- А мне уже все равно, кто будет нашим президентом. – Она кивает на лужайку, -- вот хоть этот гусь.
И мы обе придирчиво разглядываем претендента, примериваем его на роль главы страны. А тот, как будто чувствуя, что говорят о нем, важно вытягивает шею, вскакивает на плоский камень как на трибуну и оттуда оглушительно властно гакает. Гуси выстраиваются и покорно следуют за вожаком.
 
***
Ленивый разговор летним вечером во дворе, на лавочке…
-- Не пОняла, они, эти новенькие с пятого этажа, опять с коляской?
-- Так да, у них же родился третий ребенок.
-- Ты подумай! Значит, у них все серьезно?
 
На солнечной стороне
 
В Одессе у меня села батарейка телефона. Я одна в квартире, сестра уехала в санаторий, соседи, у которых можно взять подзарядку, пошли на пляж. Рано утром я вышла искать, где подзарядить телефон. Вышла вроде предусмотрительно – пока не жарко. Но опрометчиво – уже было жарко, ужасно жарко, и при этом все магазины с телефонами, и телефонными гаджетами и девайсами, магазины, которые раньше прямо кидались под ноги, или вообще исчезли, или были наглухо закрыты.
Я шла по солнечной стороне улицы и просто кипела и снаружи, и внутри. Я представляла, как мама звонит, а мой телефон отключен, и мама – у нее воображение: видит, что меня обокрали в лучшем случае, а в худшем еще и дали по башке, не дай Боже. Я представляла, как мой муж звонит, а телефон отключен, и муж уже представляет, как я в дорогом отеле, в президентском номере, пьяная, в кружевных чулочках, с президентом… какого-нибудь банка… Или вот, например, мне звонит дочь моя или сын, Короче, мне звонят дети. А мой телефон отключен. И они сразу обижаются, сразу. Потому что у меня телефон должен быть включен и я должна по «мам, привет» догадаться, что ребенок хочет, потому что ну как, мам, ну я же намекал(а) один раз, ты же догадалась, ну привези мне это, ну мам. А тут телефон – бац! Ребенок расстроен. Или совсем плохо – мне звонит мой редактор, что-то уточнить, а мой телефон… ну да… И он думает, ах так, думает, значит. Мы не поставим этот материал в номер!
 
И вот я иду-иду-иду и сильно нервничаю, что вот они мне все звонят, а я в президентском номере, и меня ограбили… сам президент… ну пусть банка… стырил мой телефон и поменял там симкарту… У меня уже просто от волнения, от жары, от усталости, от яркого солнца темнеет в глазах. И вдруг мне навстречу идут две девушки… Тоже по солнечной стороне, где закрытые магазины. И ведь я краем глаза (а мой край глаза для меня – это очень хороший товарищ, он все видит, все запоминает, мой край глаза) видела, что эти две вынырнули откуда-то из подворотни. Как будто им кто-то сказал:
-- Фас!
Такие бодренькие идут навстречу. И вроде как продолжают начатый разговор. Так в моем театре на уроках по актерскому мастерству неофиты разыгрывают этюды в первые месяцы занятий. Девушки, ой, девушки, вы хоть поняли, на кого нарвались, девушки? Этот ваш наигранный тон, эти пустые напряженные глаза, эта неоправданные жесты, этот ваш вкрадчивый шаг…
 
Они были, видимо, из той привокзальной компании, которая окружает, уговаривает, одна пристально смотрит в глаза, просит, и ты добровольно отдаешь ей свой бумажник, свой отключенный телефон, свою сумку… И счастливая бредешь и напеваешь «ом-м-м-м…», потому что в этой жизни тебе уже ничего не надо. И у тебя только одно желание, чтобы эти девушки были счастливы. Какие девушки? А вот. Темно-серые, льдистые, широко поставленные глаза, носик прямой, длинноватый, волосы подкрашенные, светлая шатенка. А брови черные, прореженные, неумело подкорректированные. Ярко желтое платье. Вторая – цыганистая брюнетка. Лицо жуликоватое, глаза карие, бегают, кожа оливковая. Руки неухоженные, в цыпках. И вот они подходят ко мне и фальшиво-ласково:
 
-- Уделите нам минуту, пожалуйста…
 
Тон повелительный. Уделить минуту – солнце печет, все прячутся, перебегая в тень. Просто остановиться и уделить? И смотрит, смотрит упрямо мне сквозь глаза прямо в мозги, эта девушка… Я ласково говорю им:
 
-- Уделить минутку? Да легко…
 
И достаю свой разряженный телефон… -- сейчас вот позвоню и уделю… Девушки подходят еще ближе. Гораздо ближе, чем я могу выдержать (я не терплю нарушения частного пространства). Я нажимаю на своем разряженном телефоне кнопочку, чуть-чуть жду и спокойно произношу:
 
-- Колесниченко! Они тут. Может брать!
 
Вот что они умеют, так это удирать… Они и те их коллеги по бизнесу, что шли следом, как будто с ними совершенно не знакомые. Они все как-то мгновенно рассосались по сторонам. Кто в подъезд нырнул, кто повернул резко или просто побежал в обратную сторону. А девушки вообще как будто испарились.
 
Я пошла на рынок, и хотя мне все говорили, что киоски с телефонами откроются только в 10 часов утра, я шла быстро и нашла какого-то парня, купила у него китайскую подзарядку, у него же подзарядила телефон и включила его.
Оказалось, мне никто не звонил…
Оказалось, меня никто не искал…
Оказалось, я никому не нужна…