Говорят под Новый год... Часть первая. Ведьма.

Как эта улица могла сохраниться такой, какой она была полвека назад, никто не знает. Может быть, у нее была своя судьба и душа? А может, есть на то другие, материальные причины. Огромный современный город окружал ее со всех сторон. По соседству шумела действительность. Лязгали и стучали колесами трамваи, истерично визжали тормоза. Рождались и умирали частные фирмы и магазины. Пестрели витрины. Зазывали, заманивали к себе. А заманив, окатывали холодным презрением цен. Люди не успевали привыкнуть к одному, как его место занимало что-то другое. Хозяин делал ремонт, праздновалось открытие, а потом через какое-то время тихо закрывал свое заведение и уступал место другому. Конечно, не все они разорялись, некоторые наоборот богатели и переезжали в более просторные офисы. Так или иначе, жизнь кипела. Первые этажи жилых зданий раскупались и продавались с необъяснимой быстротой, напоминая смену декораций в театре. Молодежь собиралась в модных кафе и на дискотеках, иные просто болтались по городу с неизменной банкой пива в руке.

И только старая улица жила своей размеренной жизнью. Дома здесь, конечно, перестраивались и благоустраивались, но так и оставались частными. Жители знали друг друга. И любили свою улицу. Не одно поколение сменилось с тех давних пор, как она появилась в городе. Но все знали, что вот в этом добротном доме живут Жуковы. Это их старую бабушку провожали недавно в последний путь. А в доме, напротив, у Николаевых в тот же день родилась девочка. И в этой непрерывной преемственности жизни виделся людям особый смысл. Они видели в этом знак незыблемости и постоянства. Ведь именно этого порой так не хватает в жизни. Жители улицы говорили о соседях, употребляя слово «наши». Наши это те, кто живет рядом. Наши не воровали, не пили по-черному, помогали соседям и заботились о них. Среди наших были врачи и медсестры, учителя и банкиры, железнодорожники и сталевары. Людей разных профессий объединяло одно. Любовь к улице, едва шагнув на которую, они чувствовали себя дома, в безопасности.

Конечно, улица не была отдельным государством, и сюда иногда заходили чужие, но редко. Ведь здесь не было офисов и магазинов.
И все бы хорошо, но размеренную жизнь улицы всколыхнуло неприятное, из ряда вон выходящее событие. Семья Ивановых, испокон веков жившая здесь, перебралась в столицу, а дом свой они продали чужим людям!

Чужие оказались по-настоящему чужими! Они приехали из соседнего государства, бывшей советской республики. Уже одно это вызывало подозрение и недовольство. Их было четверо. Муж с женой, мать мужа и дочь. И не важно, что никакой кровной связи с коренными жителями того соседнего государства в семье не было, для жителей улицы они были чучмеками. Никого не интересовало, что глава семьи и его мать русские, а значит и дочь, как минимум, наполовину. Только вот с национальностью жены главы семейства непонятки были. В ней столько разной крови понамешано, что и не разобрать. Хоть в паспорте и стоит русская, кто ж этому поверит? Чучмеки, чучмеки и есть. А потому чужие!

Старуха оставалась дома. На улицу почти не выходила. Муж, а вслед за ним и его жена устроились на работу. Куда и кем? Этого на улице никто не знал. С чужими не разговаривали. Даже на их приветствия отзывались не все. Чем занималась дочь новых соседей, тоже оставалось неизвестным.

Дочери исполнилось восемнадцать. Она унаследовала от матери темные, почти черные волосы, а от отца выразительные зеленые глаза. Ее улыбка открывала ряд ровных белых зубов. Яркие губы выделялись на чуть смугловатом лице. Весь ее облик притягивал взгляды и не сразу отпускал их. А отпустив, еще долго стоял перед глазами. Было в нем что-то необычное, яркое и, в то же время, очень нежное и беззащитное. С тем, что девушка эта была необыкновенно красива, соглашались все. Только не все видели в ее красоте доброе начало.

- Да обе они, что мать, что дочь, обе - ведьмы. Принесут нам еще беду, помяните мое слово!
Старуха Никитична, из дома напротив, бросала взгляд на любимого внука и крестила лоб или плевалась, в зависимости от настроения.

Внук ее, Саня, учился на пятом курсе политехнического института. Это был высокий русоволосый юноша. Очень внимательный и серьезный. Он поступил и учился сам. И хотя родители могли заплатить за учебу единственного сына, они гордились его самостоятельностью. Правда иногда им казалось, что учеба целиком захватывает сына, и он упускает что-то очень важное. Ему уже двадцать три, а в жизни его не было ни одного серьезного романа. И это несмотря на то, что девушкам он нравился. Что было, впрочем, не удивительно. Серьезный, умный, симпатичный, Саня обладал такой обворожительной улыбкой, что сердца однокурсниц начинали выстукивать боевые марши, едва Саня попадал в их поле зрения. Но доброжелательный и ровный со всеми Саня не завязывал никаких отношений, кроме дружеских. Злые языки пробовали даже пустить слух о его нетрадиционной ориентации, но слух также быстро исчез, как и появился, в виду его явной несостоятельности.

Не то чтобы девушки Саню не интересовали. Конечно, интересовали и нравились. Но не встретил он пока такой, которая свела бы его с ума.

- Бабуль, ну чего ты ворчишь? Чего они тебе сделали? Люди, как люди. Живут, никого не трогают.

Саня, стоя у окна, наблюдал из-за занавески, как юная соседка легкой походкой подходила к своему дому и, поставив сумки на крыльцо, ждала, когда ей откроют дверь. Она как бы почувствовала его взгляд. Обернулась и посмотрела на дом через дорогу. Сане показалось, что на один короткий миг свет ее глаз коснулся его, сбил дыхание и заставил отпрянуть от окна. Девушка не могла его видеть, точно не могла. Что же это?

И снова голос старой Никитичны, как эхо.
- Ведьма!