Поход на выставку "Дневник художника" в ЦДХ

Дневник зрителя


Шла, шла я однажды по залам выставки. С легким сердцем, открытой душой и почти без страха. С мешком, смешком, на голове ушаночка. Последнее - на случай продажи. Текст еще с утра в уме приготовила: мол, не просто это шапка какая русско-паршивая, а дополнительные крылья при полете не дельтаплане.
На наших художников не рассчитывала, они по-другому как-то с памятью о советском прошлом работают и технику не особо- то любят, а эти, западные, клянусь швом ниже пояса, они не только у художников есть, оценят. Мне и показать, как крылья работают, если что и нетрудно. Пальцы растопырил, подпрыгнул, свистнул, крикнул: «Живу, вижу» (название картины Эрика Булатова) и все.
И вдруг. Ох, Ах, Бум, Бац, У! (ну и все, что там в комиксах есть), глядь, Синеносец (художник из группы «Синие носы) с приятельницей (м.б. Синей птицей?) в закуточке–каморке увлеченно в кассетах на полке роются. Игнорируя товарища, которому вроде как плохо. Ему плохо, а им все равно, а?
Типичная, мелькнуло сразу, картина н. 90-х. Нп. Художественный сквот в Последнем переулке, первая арка слева кожурная (в кожуре) лестница, последний этаж.
Если не путаться с Новым правительством (проект художника Гоши Острецова), можно было прожить там и с год и ни за что не платить. Правда, подымались в основном по перилам, потому как не все ступеньки были в наличии, как паук-супергадость (я их не очень), лезешь бывало наверх. Проворнее Билла Виоллы с его тараканами (итальянский видеоартист, создающий апокалипсические видеомистерии). По пути, что-нибудь из мусора хвать и в подарок для этих художников. Какая, о бог мой, была экономия!
И кассеты, молча, что кассетам вообще-то не так уж и свойственно, намекают на то время. Паршивых и блаженных одновременно апокалипсических 90-х. Певица Нина Хаген, Лайбах и прочие андеграундные монстры, от которых все в 90-х как это сейчас принято говорить, колбасились. И, конечно, же названия от руки. Чуть не потрогала. Не товарищей художников (слишком заняты), а эти кассеты. Я подумала, надо прямо тут основательно и прослезиться. Удобно устроилась в кресле, пока надлежащую музыку эти двое белыми пальцами, без краски врубали.


Врубите, пожалуйста, на всю, пока Врубеля поблизости нет.
А то придет и до слез зацелует. (Дима Врубель – художник, который нарисовал на Берлинской стене знаменитую картину «Братский поцелуй»). Согласились. Врубили. И я стала слезиться, скосив глаза в сторону зала (на случай внезапного нападения журналистов и видео операторов).
Слезилась, слезилась, да так сильно, что радио, что стояло передо мной на столе, взяло и свалилось на стол. Никакой катастрофы вроде, легким движением руки установлено было мною скоро на надлежащее место. Я даже считаю, что круто все получилось, потому, как номерка на столе не было, и другой бы еще подумал, куда ставить. Погрыз ногти и искусал скатерть. Посмотрел в концептуальный словарь. Позвонил в Симферополь, Одессу - маме. Процитировал Одена. А с легкостью одной рукой водрузила обратно, куда надо. И странно даже, почему художник Гоша Острецов, который эту инсталляцию создал, сильно от этого падения напрягся. «Тишина№5» (музыкальное произведение Кейджа) сказала я Гоше и отправилась дольше, как в воду опущенная. Оказалось, что можно было даже выбирать, куда опуститься.
Художники группы Escape в соседнем зале старательно рыли в форме треугольника яму. Обычно я радуюсь, когда мне разъясняют концепцию проекта, а тут я что-то решила их не тревожить за этим серьезным занятием и скромно почапала дальше, думая по пути как-бы их сдружить с моим приятелем художником, который когда я как-то к нему сильно прислонилась во время показа моды в клубе на Брестской, почувствовав всю тяжесть ответственности, мне заявил: «Все, завтра свадьба, ты (ткнул он пальцем в соседа) – завтра в 7 утра, когда загсы закрыты, повезешь нас на своем катафалке. Мы будем лежать, и кидать цветы на голову дворников».
Конечно, когда тебе за тридцать… вообщем я обещала подумать.
А потом, после живого (не смотря на тему) общения с художниками, я попала на праздничный этот обед. С черного хода, поэтому без всяких претензий на целостность киевской котлеты. И даже на восьмую часть половины картофельной порции. Тем более что последняя пролетала все время мимо, можно сказать, как стрела, или стрелка и белка, к соседу напротив. Я подумала, что если художнику задавать попроще вопросы и не касаться плеча, он будет к тебе прямо весь расположен и отдаст хотя бы половину котлеты. И будет райская жизнь и сплошные удобства. И стрелы попадают в интересную (на мой взгляд, я еще ничего,) для охотника цель. Я так подумала, но вместо этого резко спросила: «Как там, на счет пирожка?», и тихонько толкнула под локоть. Я даже хотела сказать, что если посадка алюминиевых вилок при подсадке чужеродных элементов за стол не запланирована, то можно его, грешного, подкинуть рукой. От творца все стерплю. Официанские глазки (не медовые, как любит Бродский, а из чего-то твердого) сконцентрировались на белизне тарелок (можно громко сказать о включении субьекта в концептуальное поле), но я и не думала, что если находишься рядом, надо сразу же оговаривать концепцию расстояния. Желанный предмет (пирожок с картофан) пролетел мимо и оказался напротив, к западному художнику, пиджак которого был весь перепачкан в краске, чего не встретишь у наших.
В гостях у художников, даже если это и утро, нужно за столом садиться напротив. Больше достанется.