В бочку требовательно постучали...

Вроде бы уже было когда-то, но опять попалось в рассылках, не удержалась

В бочку требовательно постучали. Гулкий грохот при пробуждении – не лучший способ поднять настроение похмельному философу.
Диоген хотел уже отнюдь не философскими оборотами высказать всё, что он думает о подобной бесцеремонности, но увидев перед собой властителя в окружении свиты, благоразумно прикусил язык.

Македонский был, как всегда, деловит и решителен.

- Приветствую тебя, почтенный Диоген! Слава о твоей мудрости гремит по всей Ойкумене, а поскольку справедливый государь, то есть я, должен поощрять развитие философии… Короче! Проси награду!

- Какую? – живо поинтересовался Диоген.

- Любую! – великодушно заявил Македонский. – Проси у меня что пожелаешь!

«Деньгами, что ли, взять?» - подумал Диоген. «Домик заиметь, с подвалом… А подвал хиосским заполнить. Бочками. В два ряда! Это бы здорово… Рабынь молоденьких прикупить штуки три. Нет, четыре! Садик возле дома. С беседкой. А в беседке философией заниматься. С рабынями… Со всеми пятью… Хотя… А как в историю войти? Шуточка с фонарём скоро забудется. А тут, гляди-ка, сам царь припёрся… Надо попросить чего-нибудь этакого. Чтоб поколения запомнили… Чёрт с ним, с домиком»

- Может, хватит тормозить? – напомнил о себе Македонский. – Желание говори.

Диоген наполовину выполз из бочки, хрипло откашлялся и торжественно заявил:

- Хочу кульмузявый глобулятор!

- Чё? – растерянно переспросил Македонский.

- Глобулятор, говорю, - ласково повторил Диоген. – Кульмузявый такой.

- А что это такое? – поинтересовался царь.

- А я откуда знаю? – нагло заявил философ. – Тебя никто за язык не тянул. Сам сказал: «проси что угодно». Вот, прошу.

Подтянувшаяся к месту беседы толпа жадно следила за развитием событий.

«Это я здорово придумал, - хихикнул про себя Диоген. – Сейчас царь с позором удалится, а наш диалог будут пересказывать из поколения в поколение! Ай да я!»

- Значит, глобулятор хочешь? – уточнил Македонский.

- Именно! – подтвердил Диоген.

Македонский повернулся к телохранителям, снял с ближайшего воина начищенный шлем и сплющил его в лепёшку. Потом вынул кинжал и нацарапал на бывшем шлеме несколько слов.

- Держи! – протянул он Диогену получившееся изделие. – Самый лучший в мире глобулятор! Кульмузявый – дальше некуда!

- Это же просто искорёженный шлем, - с упрёком сказал философ.

Македонский нехорошо прищурился:

- Ты что, царскому слову не веришь? Окабанел совсем?

- Ну, не то чтобы не верю… - начал Диоген.

- Читай, что написано! – рявкнул Македонский.

Философ послушно поднёс к глазам металлическую лепёшку и вслух зачитал:

- Сие есть самый настоящий кульмузявый глобулятор. Истинно так. Подпись – Македонский.

- Осмеливаешься сомневаться в царском указе? – недобро спросил властитель, положив руку на эфес меча.

- Ни в коем случае! – торопливо заявил Диоген. Он ласково погладил мятый шлем. – Замечательный глобулятор! Я всю жизнь о таком мечтал.

- Ну, я рад, что выполнил твоё желание, - бодро заявил Македонский. – И обошлось совсем недорого. Ты молодец, Диоген! Скромный такой. Настоящий философ! Хвалю!

Диоген почтительно закивал, дескать, да, я очень скромный.

- Ладно, я пошёл, – сказал Македонский. – Дела, понимаешь. Приятно было пообщаться с мудрецом. Бывай!

«Надо было всё-таки деньгами брать», - грустно подумал Диоген, глядя в спину удалявшемуся царю.