День с продолжением...

Аспирантка в раздумьях шла по городскому парку по направлению к институту. «Эх, надо было взять вчера кролика, - подумала она. – Но разделывала для экспериментов его не я, так что приз отдан победителю. А можно было его закоптить у подруги на даче. Кроличье рагу – мням, мням… В следующий раз подготовку буду проводить я».

Так, созерцая окрестности, девушка в одиннадцатом часу утра не спешила особо на работу. Сегодня ничего намечено не было, кроме разве что просмотра фильма «Любовь-Морковь» и очередной убийственной партии в Quake. На столе лежала кипа статей для перевода, который можно при желании сделать и дома. Буфет не работал и вряд ли когда-нибудь будет. Помещение ведь уже сдано. Для тех, кто носил еду из дома, работала микроволновка, купленная на деньги одного из грантов, который полгода как растаял. Президентская премия в 100 долларов надежно лежала в банке, а в кармане лежали пара сотен на комплексные обеды на неделю. Высокие сосны шумели над головой, птицы тренировали понемногу свой голос в ожидании весеннего хорового пения. Плешивые собаки кое-где оставляли отметины на стволах и не только, но пока вроде ни на кого не бросались. Тут же вспомнилось, как во время лыжной прогулки по этому же парку две собаки пристали к ней и ее подруге и протрусили по лыжне чуть ли не полных два круга, пока один из прохожих не прогнал их с колеи. В результате лыжня оказалась в рытвинах, исправимых только обильным снегом на следующее утро. Но сейчас была весна, и ничто не отягощало ног во время утреннего променажа. Это слово сразу напомнило о книжке, которую она недавно прочла «История нравов Ренессанса через карикатуру». Если верить автору, эти необычные картинки вскрывали правду матку подноготной взаимоотношений мужчины и женщины того времени. В одно время в европейской стране женщине не разрешалось упоминать в разговоре какую-либо часть мужского костюма. Слово «брюки» в устах слабого пола каралось забвением и отторжением. Поэтому были придуманы многочисленные замены. Диалоги становились тем изощреннее, чем глубже собеседники понимали двойное значение употреблявшихся с виду безобидных слов. В другое время женщинам, как и мужчинам, свободно разрешалось жить в полигамии, как до брака, так и после, ведь брак являлся всего лишь экономической необходимостью. Экономическая необходимость. Нет, на такую трактовку она не согласна. Ей вспомнилась фраза Гундаревой из фильма «Одиноким предоставляется общежитие»: «Ваш брак, это мой брак, то есть брак в моей работе»… Сегодня брак может быть браком жизни для обоих.

А может быть…

Но тут открылась входная дверь, завертелся турникет и зоркий взгляд скучавшей вахтерши мигом оценил входящую сотрудницу – какое у нее мелирование, когда последний раз были уложены волосы, какая на ней помада и какое у нее сегодня настроение. Чтобы жизнь медом не казалась, вахтерша попросила показать свой пропускной, хотя знает девушку лет десять, ведь еще ее младшая дочь ходила с ней школу вплоть до последних классов. Аспирантке стало все параллельно – и хмурая вахтерша и пять этажей лестниц, и не ею приготовленный кролик.

«Здравствуйте, Елена Андреевна», - пробежал мимо аспирант из соседнего недружественного института. Широкий, плечистый, с небольшой бородкой и вьющимися волосами. Глаза его даже не оторвались от мраморных ступенек. Лена тоже пробурчала что-то невразумительное в ответ и поспешила наверх, в свою лабораторию, где их «золушка» уже давно помыл колбы, пробирки и прочую посуду, оставшуюся после эксперимента. От «золушки» в виду непомерной усталости аж из прошлой жизни, абсолютно не дождаться простого проявления внимания как то – открытия двери, вежливого «доброе утро» и чашечки кофе. А может быть это боязнь эмансипации – а вдруг засудят или женят?! Впрочем, вряд ли «золушка» Женя согласится и в обычном быту мыть посуду и прочее и прочее, если за это не будут платить лавэ, вниманием и всякими мелочами – на что только не пойдут аспиранты, чтоб не касаться этой проклятущей посуды, этих желтых резиновых перчаток и специальных моющих средств. Правда, благодаря работе, Лена и дома мыла посуду в желтых, скрипучих, жмущих перчатках.