Отец.

Прости меня…. Я хотел писать искренностью нервов, оставляя капли «черной крови» на изрезанной болью бумаге, я желал молиться Богу, наполнившему вены небом, я знал счастье, заключенное в словах, улыбках, прикосновениях…
Детство закончилось резкостью отцовских рук, выдавливающих слезы из глаз больной матери. Он был скуп на радости, искалечен многовековыми войнами душ и совсем уж по-детски обидчив.
Я искал надежду в открытых окнах, забывая смерти, прочитанные воспаленными глазами ребенка, прятался от страха в темных углах времени, жил черновиками, пропитанными дождем.
Отец учил холодом церквей правде, подаренной ему жгучей болью. Я ведь никогда не прощу этот хриплый голос, затравленный взгляд брата, зиму, оставившую меня в полном одиночестве в снежной пустыне!
Мечтал стать сном, не пуская в выдуманный мир чужие лица, просил у ветра пощады, искал в людях ложь, шел куда-то, не оглядываясь на сияние звезд, ненавидел себя за стихи, написанные дрожащей рукой…
Я знаю, что мне не найти оправдания зависти, злости, жестокости…. Но неужели я так долго бежал от себя, чтобы увидев знакомое имя в длинном списке, упасть на колени острым криком?
Я же любил его! Слышишь?
Я нашел истину, но так и не смог избавиться от детского плача! Искал его все эти бесполезные годы, чтобы отдать горькую соль, скопленную на впалых щеках, а приходиться стоять на коленях перед светом, требуя честности.
Пески, заберите меня к себе в беспамятство…
Строчки обрываются, окутывая мысли сладким туманом.
Прости…
Меня…