Возлюби ближнего

Бабушка Нюся согласно своей Вере любила всех. Особенно любить, рекомендовала ее Вера слабых и убогих. Поэтому особенно сильно она любила свою внучку. Потом согласно ее списку «любовей» стояла дворовая собачка неизвестной породы. С внучкой она мило сюсюкалась и учила всяким полезным привычкам, типа там зубы чистить, руки мыть, попку правильно подтереть. Собачку она просто подкармливала. Учить ее было уже поздно, она была больной, облезлой и старой. Собачка, энергично помахивая хвостом, пожирала бабушкины подношения. Внучка тоже любила бабушку, но вот мыть руки не очень. А еще баба Нюся всегда кидала монетки, и далеко не самые мелкие, калеке у гастронома. Калека был вроде и не старым, но без ноги и его было очень жалко. Полная идиллия. Хотя как посмотреть.
И вот. Или как говорят, однажды. Короче пожаловалась внучка, что болит у нее животик. Через неделю ее похоронили. Какая-то редкая зараза, переносимая бездомными животными, в основном, собаками, сказал доктор. Неделю бабушка проплакала, потом как-то вдруг резко перестала. Однажды дед застал ее сидящей на лоджии. Сидя на низенькой табуреточке, которую так любила их внучка, она крутила в руках его старый паяльник. Он был огромный и ржавый. Дед редко им пользовался, так как он был, во-первых большой, а во-вторых долго нагревался. Непрактичная вещица.
- Ты чего тут?
- А паяльник твой работает?
- На хрена он тебе? Работает конечно. Не работал, выкинул бы давно.
- Старая я стала совсем. Немощная – пожаловалась баба Нюся, не понятно к чему – А жар-то он долго держит, как из сети вытащишь?
- Ты что старая, совсем того?
- Слушай, а какой у нашей внучки размер ноги?
Дед нахмурил брови:
- Тридцать пятый.
- Жалко… малы будут. Так, говоришь, колбаса еще осталась.
- Осталась – у деда всегда начинали дергаться руки, когда он волновался. Он никогда не умел говорить комплименты, да и в любви пришлось признаваться ей самой, а он что-то пытался мычать невразумительное да руками тряс. – Перестань – сказал дед. Нечего себя так изводить. Может по сто?
Вместо ответа бабка как-то вся скукожилась и залилась слезами. Дед молча подошел сзади и обнял ее за плечи.
Вечером дед отправился за пенсией к банкомату у гастронома. Время было позднее, да и темнело довольно рано. Бабушка, дожидаясь его, лежала на диване, уткнувшись в телевизор без звука. На экране мелькали памперсы, тампаксы и прочее, прочее.
Дед ввалился в квартиру как-то очень шумно и повалился в прихожей. Голова в крови и дрожащие руки.
- Пенсия… - бормотал под нос он – Сволочь. Костылем… И побежал… Две…
- Что две? Какой костыль? Что случилось? Кровь откуда?
Из сбивчивого рассказа деда она поняла, что он получил по башке от ее знакомого калеки костылем, лишился пенсии, а заодно и одного зуба. Затем у калеки сразу выросла недостающая нога и он, весело размахивая костылями, исчез в темноте.
- Скакал как сайгак! – возмущался дед после третьей. – Сволочь такая! А ты ему еще монетки кидала! Две у него ноги! Две! Одну он, гад, под себя подгибал. Потому и был всегда в плаще. Как же мы теперь? Я же пенсию год не снимал! Думал, подкоплю деньжат. Увезу, думал, тебя куда-нибудь на ЮБК, чтоб отойти от… - он замолчал и налил себе четвертую до краев. «И собачку кормила» - добавили про себя баба Нюся, обработала раны деда и отправилась спать.
- А знаешь, сегодня утром собачку нашу, дворовую, нашли в кустах. – растолкал ее утром дед - То-то она среди ночи орала как стая бешеных собак. Слышь, говорю, сдохла она. Дворник говорит, что-то в задницу ей затолкали. А ты что все это время ее кормила? Где колбаса что я вчера купил?
Баба Нюся кряхтя поднялась с кровати:
- Аминь – сказала и пошлепала в ванную.
Со следующего дня бабка неожиданно ударилась в спорт. Купила себе кроссовки и спортивный костюм, достала дедовы гантели из-под дивана. Начала где-то пропадать. Вот хорошо, думал дед, что так все обернулось, а то могла и умом тронуться, старуха моя. Пусть лучше побегает. И куда интересно мой паяльник подевался?
Спустя неделю паяльник нашелся на полу лоджии и ржавчины на нем почему-то стало поменьше. Зато пропала икона со стены. Старинная. Семьи ихней, реликвия.
- Продала я ее – заявила бабка – На хрен она нужна. Продала спекулянтам на антикварном рынке. Вот билеты до Симферополя, поезд через час. Гладь плавки и собирай вещи. Едем отдыхать. На ЕБК твой, или как его там?
Дед аж поперхнулся от «на хрена». Это его-то старуха! Набожная на всю голову. И только тут он заметил что на шее у нее чего-то не хватает. Крест, мать его! Где он? Тоже продала? Постой, он же обычный не золотой, на простом шнурке. Кому он нужен?
Когда их поезд выскочил из душного и задымленного города на простор, просочившись сквозь грязные стены депо и прочих непонятных строений, в парке у гастронома был обнаружен труп молодого мужчины без особых примет. Рядом валялись костыли. На шее обнаружился нательный крестик старинной работы, но ценности не представляющий. Никакой. Причина смерти - внутреннее кровоизлияние, смерть наступила вследствие проникновения в задний проход инородного предмета, предположительно горячего паяльника.
- Аминь – сказала баба Нюся, наливая деду, и доставая из фольги курицу – А паяльник твой ничего. Час жар держит. Как думаешь, на ЕБК твоем паразиты есть?