Кое-кто, и с боку бантик

Когда-то мы очень торопились повзрослеть.
Галька повзрослела первой, выкрасив волосы в ярко-рыжий цвет.
Тётя Маруся, вернувшись с работы, вместо комплимента, отвесила дочери щедрую оплеуху.
- Соплячка ещё, чтобы волосы красить! – кричала тётя Маруся на дочь, и красивое лицо её, покрытое красными пятнами, выглядело так, будто она только что вернулась из бани.
Галька, конечно, расстроилась, закрылась в ванной комнате и проплакала там часа два.
Пока плакала, придумала, как отомстить матери за поруганное достоинство и испорченное настроение. Галька взяла ножницы и одним махом отстригла себе ресницы. Напрочь!
Но и этого Гальке показалось мало: отцовской бритвой она подчистую сбрила свои реденькие брови «домиком». Так и ходила потом, рыжая и безбровая, но зато с гордо поднятой головой…

Нет, не красота требует жертв, а взросление! Это взросление толкало нас на необдуманные поступки. Это оно вызывало в душе бунт и смятение. Это оно вызывало кипение в крови и жар в голове.

Настал черёд Ольги…
Ей мать, тётя Наташа, купила для дочери подарок – дорогущую джинсовую юбку. Джинс относительно недавно вошёл в моду и многим был не по карману. Но тёти Наташин карман неожиданно пополнился премией, которую выдали на заводе Радиотехники.
Тётя Наташа решила: - Эх, была – не была! Куплю дочери джинсовую юбку. Как-никак, дочка единственная, кого ещё баловать?
Юбка оказалась хороша во всех отношениях: расклешённая, с накладными карманами, с выбитым цветочным рисунком. И длина, подходящая для девочки – аккурат до середины икр.
- Нравится? – спросила тётя Наташа у дочери.
- Нравится, - ответила та. И даже бровью не повела.

На следующий день тётя Наташа с коллегой по цеху поехала после работы на рынок. Прикупив свежих овощей, с авоськами наперевес, женщины не торопясь двинулись в сторону дома.
- Сейчас роднуле салатик сделаю, картошечки отварю, вместе поужинаем. А потом…
Тётя Наташа толкнула коллегу в бок:
- Глянь, какая цаца идёт. Юбка еле-еле срамоту прикрывает. Тьфу, бесстыдница! Представляешь, я вчера Ольге такую же юбку купила, только нормальной длины. Всю премию на неё вбУхала.
- Надела Ольга обнову-то?
- Нет ещё, на выход бережёт… Глянь, а эта курица попу еле прикрыла. Будь я ейной матерью, выдрала бы, как сидорову козу!
Модная девица, заманчиво покачивая бёдрами, дефилировала буквально в трёх метрах… Наконец, женщины пошли на обгон...
Минутой позже любопытные зеваки наблюдали такую картину: Ольга, несмотря на высокие каблуки, бежала по улице с большим отрывом от матери. За ней, размахивая авоськой и выкрикивая ругательства, неслась разъярённая молодая женщина.
Тётя Наташа настигла дочку только дома.
Размазывая на ресницах тушь, Ольга покаялась в содеянном и показала отрезанный кусок юбки, спрятанный под матрасом.
- За что ты хорошую вещь так испохабила? – со слезами на глазах, вопрошала тётя Наташа.
- Мам, ну сейчас так не модно, понимаешь?! Сейчас носят «мини».
- Тьфу на тебя!
Тётя Наташа плюнула и пошла на кухню резать салат. Огурцы, слава богу, уцелели, а вот помидоры практически все пришлось выбросить – пока бежала, они превратились в кисель…

Мы торопились взрослеть, несмотря на запреты, косые взгляды окружающих и гнев родителей. Мы с нескрываемым удовольствием попирали все общепринятые нормы! Мы были одержимы в стремлении перещеголять друг друга - выглядеть старше, опытнее, моднее. И для этого годились любые средства.
Что может знать о жизни и о любви, в том числе, четырёхлетняя девочка? Оказывается – ВСЁ! В её прехорошенькой маленькой голове уже существует некий план «икс» по соблазнению и обольщению противоположного пола. Но откуда? Откуда ей всё известно?
Нинке исполнилось всего (или – уже?) четыре года, на тот момент, когда она влюбилась. Её возлюбленный проживал в доме напротив и ничем особенным не отличался. Мальчик как мальчик.
Но женское сердце не обманешь! Разве способно оно любить недостойных мира сего? Конечное, нет!
Нинка давно, уже с пятницы, мучилась вопросом: как привлечь внимание любимого? Наконец, такой случай представился…
- Дочка, мы сходим с папой в магазин и скоро вернёмся. Пожалуйста, будь умницей.
- Хорошо, мама, - Нинка потупила взгляд, и когда за родителями закрылась дверь, приступила к плану «игрек».
Открыв шкаф, она критичным взглядом осмотрела мамин гардероб и удовлетворённо причмокнула губами… Так.. Туфли. Красные. На шпильке. Жаль, что немного великоваты.
При желании, в каждую туфлю влезло бы ещё как минимум две Нинкиных ножки.
Так… Платье. Длинное. С воланами и брошкой на груди.
Нинка взглянула на себя в зеркало – настоящая принцесса! Но чего-то всё-таки не хватает…
Ага! Шляпка. Соломенная. С кокетливым бантом на боку. Блеск!

Нинка на минутку задумалась: если выйти на улицу в таком наряде и прогуливаться перед Сашкиными окнами, то он сразу разгадает оба плана – и «икс», и «игрек». Нет! Тут надо действовать гораздо тоньше, изощрённее и хитрее!
Нинка прихватила с собой веник и, приволакивая туфли, вывалилась на крыльцо.
Да… Работы во дворе – конь не валялся!
Снегом занесло не только тропинки, но и лавки, и качели, и даже кормушку для птиц.
То и дело поглядывая на Сашкины окна, она сразу принялась за дело, потому как мороз хоть и не велик, но стоять не велит.
Самое обидное, но Сашка за это время ни разу не выглянул в окно!
Нинка совсем измучалась: постоянно теряла то одну, то вторую туфлю, путалась в подоле платья. Каблуки оставляли в снегу дырочки, и Нинке казалось, будто снег прогрызли мыши.
Шляпка то и дело падала на Нинкин курносый нос, и Нинка дважды чуть не упала.
Она давно уже стучала зубами от холода, на глаза наворачивались слёзы. Нинка превращаясь в Снегурочку из известной сказки…

- Ниночка! – окликнул кто-то сзади.
Девочка подняла голову – перед ней стояла Сашкина мама.
- Боже мой! Что ты здесь делаешь?
Но Нинка ничего вымолвить не смогла, потому как об истинной любви вслух не говорят!
Сашкина мама схватила Нинку в охапку и потащила в дом…
Бедный Сашка! Он так никогда и не узнает, на что была способна ради него девочка Нина, которая младше на целых два года! И даже родители никогда не узнают истинную причину безрассудного поступка дочери.
Почему-то после этого случая вся Нинкина любовь к Сашке сошла на нет…

Мы так спешили когда-то повзрослеть, как будто боялись, что не повзрослеем никогда! Как будто у нас отберут такую возможность. Мы свысока смотрели на тех, кто не торопился этого делать. Да-да, были и такие, но их было очень мало…

Светка принесла откуда-то отрез новой ткани. По синему полю – белые ромашки. Ткань пахла краской, магазином и, кажется, немного скандалом.
- Ты где ткань взяла? – задала я Светке резонный вопрос.
- У бабушки из сундука стащила.
- А зачем?
- Лифчики будем шить. Тебе ведь нужен лифчик?
Я пожала плечами и неуверенно потрогала свою грудь – под тонкой футболкой едва нащупывались два чечевичных зёрнышка.
- Тащи нитки с иголками и ножницы, - скомандовала Светка.
Мы ушли с ней в самый конец огорода… Там, среди лопухов и зарослей чертополоха, в тени развесистой черёмухи, мы приступили к делу.

Над ухом жужжали мухи, в траве стрекотали кузнечики, а мы со Светкой в это время потихоньку взрослели.
На нашу беду, время шло, а лифчики никак не хотели получаться!
Каждый раз они оказывались нам не по размеру – то слишком большие, то слишком маленькие, то кривые, то косые.
Когда от рулона ткани практически ничего не осталось, Светка предложила:
- Давай отрежем две полоски и завяжем сзади бантиком.
Сказано – сделано…
На моей спине, и на Светкиной – тоже, выросло по два небольших горба. Но мы совершенно не расстроились! Напротив, мы возвращались домой важными и гордыми, потому что стали гораздо, гораздо взрослее!
Чуть позже, примерно через неделю, когда обнаружится пропажа, Светку поставят в угол. Меня, к счастью, эта чаша минует…

Да, мы бежали из детства без оглядки! Как будто мы его стыдились. Мы торопились как можно скорее вырасти из колготок, шортиков, гольфиков, из бантиков и платьев в горох…
Детство, вернись!
Обещаю, что не буду бежать от тебя сломя голову. Обещаю, что не буду тебя стыдиться. Обещаю, что не заброшу твоих плюшевых медведей и пупсов в коробку, которая до сих пор пылится на чердаке…

Славка Загородский первым в нашем классе пошил себе брюки «клёш». Вернее, не Славка, а его мама, швея по образованию.
Каждая штанина его брюк напоминала рупор капитана корабля, в который он, стоя на палубе, кричал зычным голосом:
- Отдать швартовы!
Все остальные мальчишки ходили в школу в брюках обычного, прямого покроя, и только Славка первым решился нарушить правила. А правила, как известно, существуют как раз для того, чтобы их нарушать.
Девчонки из нашего класса (из параллельного – тоже) укладывались плотными штабелями прямо в школьном коридоре, когда Славка, поднимая клешами вездесущую пыль, шествовал в столовую.
Мальчишки без клешей наверняка чувствовали себя уязвлёнными в самое сердце – «мы что, лысые, что ли?» Поэтому на следующий день местный Комбинат Бытового Обслуживания получил грандиозный заказ – пошив расклешённых брюк в количестве двенадцати штук.

Да, мы торопились опоздать…
Опоздать - куда? Ясно, куда – вот в эту взрослую, правильную, скучную жизнь!
Мы подглядывали за взрослыми, стараясь проникнуть во все их скабрезные тайны. Мы шпионили за влюблёнными парочками, чтобы хотя б одним глазком взглянуть на то, как они целуются.
- Фу-у-у! Как можно так долго слюнявить друг друга!
Но втайне каждый из нас мечтал испытать нечто подобное…

Из большеротых улыбчивых лягушат мы постепенно превращались в царевичей и царевн. Мы становились взрослыми.
- Слушай, у тебя есть пластинка с группой «Битлз»?
- Ну-у, допустим, - Анька явно набивает себе цену.
- Дашь послушать? Я в четверг верну.
- Не в четверг, а завтра. Понятно? А то мне от предков влетит.
Боже, когда же мы успели повзрослеть?! Когда успел пролететь тот замечательный период: от езды на трёхколёсном велосипеде - до первой сигареты, раскуренной тайком в чьём-нибудь сарае? Когда успело пролететь то время: от прыжков через верёвочную скакалку – до первого глотка вина, сделанного из горлышка бутылки в каком-нибудь заплёванном подъезде?
Оказывается, от детства до взрослой жизни - очень короткий промежуток. Слишком короткий. Как принято сейчас говорить: НИ ОБ ЧЁМ!
И если вдруг вам скажут, что детство ушло, и ушло безвозвратно – не верьте! Детство, как мышка, затаилось, спряталось, схоронилось в самом тихом уголке вашей души.
Детство ждёт и надеется, что однажды вы, педантичный и полысевший, до неприличия повзрослевший, достанете, наконец, с антресолей старый фотоальбом.
Нежно проведя ладонью по его обложке и снимая налёт пыли, вы перевернёте первую страницу, и… С пожелтевших страниц вам улыбнётся тот, от кого вы бежали все эти годы. Тот, кто вам очень-очень дорог!
Сделайте шаг навстречу - улыбнитесь ему в ответ.