Московским морозам посвящается

Штирлиц с грустью посмотрел на свой свежезамороженный "Хорьх"...
На улице -25... Опять не заведётся...

Двери предательски примёрзли. Эксперимент с передней пассажирской привёл к отрыву ручки, и на мгновение Штирлиц даже превратился в Исаева, мысленно произнеся одному ему известное и невероятно сильное русское заклятье, которое, даже выкрикни он его вслух, ребята Мюллера или, тем паче, спецы Шелленберга, гарантировано не смогли бы расшифровать.

С задними Штирлиц решил не рисковать. В салон удалось пробраться через багажное отделение, дверца которого чудесным образом отмёрзла уже с пятого удара сапогом…

Разместившись на водительском месте, он подумал, что когда-нибудь наверняка найдётся какой-нибудь умница, который придумает что-нибудь типа электрического подогрева сидений…

На удивление машина, хоть и не с первого раза, но завелась . Вот что значит настоящий русский бензин! (Элитное горючее - всего несколько канистр, прямо с московского НПЗ, ему передал центр через своего агента – сторожа зоопарка в Берне).

Несмотря на относительно быстрый прогрев - всего каких-то полчаса, стёкла всё также оставались покрыты морозными узорами.
«Почти как в московском трамвае под Новый Год…» - Ностальгически сравнил Штирлиц.

Время поджимало и Штирлиц, хорошо известным каждому советскому ребенку способом - продышав во льду лобового стекла небольшое прозрачное оконце – ровно над рулевым колесом на уровне глаз, сумел потихоньку стронуться с места. Однако этого было недостаточно – оконце не позволяло поворачивать. Здесь снова выручила смекалка: сняв перчатку он приложил ладонь левой руки к боковому стеклу и… О чудо! Через пять минут уже мог видеть немного улицы и левое боковое зеркало заднего вида.

И тут Штирлиц, машинально посмотрев в это зеркальце, удивленно присвистнул: тот «Вандерер», что пристроился за ним ещё вчера на Фридрихштрассе, продолжал и сегодня неотступно идти следом.
В данном случае - в прямом смысле идти – четыре амбала в тёмных пальто с трудом толкали тяжелую машину, тщетно пытаясь хоть как-то оживить замёрзший мотор.

Неужели хвост!?

«Ничего страшного, – он попытался успокоить себя, – это обыкновенная паранойя. У разведчиков такое бывает. А может, сдают нервы? Тоже, между прочим, резонное объяснение. Надо проверить».

Как это проверить, он тоже знал еще с детства: «Когда кажется, креститься надо!», – любил говаривать его дед.

Прибавив на всякий случай газу, но так, чтобы не превысить разрешенные в черте города 60км/ч, он приступил к проверке.

Удерживая руль левой рукой, Штирлиц сложил пальцы правой руки в щепоть и начал размашисто себя крестить. И неожиданно замялся, соображая в какую сторону следует ему креститься: с левого плеча на правое, как лютеранину Штирлицу, или с правого на левое, как православному Исаеву. В конце концов, он перекрестил себя по-шопски и тут же снова взглянул в зеркальце – черный «Вандерер» не отставал.

«Значит, это не паранойя», – подумал Штирлиц и решительно вдавил педаль газа в пол. Мотор даже не взвыл, а взревел, выдав сразу с десяток оглушительных хлопков, да такой мощности, что амбалы в пальто, толкавшие «Вандерер», бросив машину, попадали на мостовую, видимо приняв хлопки из глушителя за автоматную очередь.

А «Хорьх» рванул по пустой Фридрихштрассе, пролетая мимо десятков замёрзших машин. Потом он резко свернул на Инвалиденштрассе и, нарушая все законы физики, проскочил на запрещающий красный прямо под прицепом лесовоза, оказавшись в итоге на Ветераненштрассе.

Посмотрев в зеркальце, Штирлиц понял, что хвост отстал…

Теперь он медленно и спокойно свернул на Ционц платц и остановился у ворот одноимённой кирхи.

Градусник в салоне показывал всего -10, так что мёрзли только ушки…

Перед воротами кирхи, в окружении дюжины прихожан, среди которых Штирлиц с удивлением обнаружил Кальтенбрунера, стоял пастор Шлаг в синем шерстяном спортивном костюме и лыжами в руках.

На пасторе была шапочка «а-ля колпак» с эмблемой московского «Спартака» - центр счёл, что помимо своего прямого назначения по сохранению головы от мороза, шапочка будет хорошим опознавательным знаком для нашего человека на той стороне…

Всем своим видом пастор выражал желание и готовность совершать различные подвиги, что косвенно подтверждал под завязку набитый зеленый «сидор» на его спине.

«Интересно, что у него там, - подумал Штирлиц. – Хорошо ещё, если только термос с кофе и бутылка шнапса для растирки отмороженных конечностей…»

- Пастор, - Штирлиц покивал головой – нам пора. Но прежде, чем вы сядете в машину, прошу вас попрыгать на месте.

Шлаг неохотно выполнил просьбу, и этого было достаточно, чтобы «сидор» проявил себя оживлённым звяканьем…

«Детский сад!» - с досадой подумал Штирлиц.

Под его укоряющим взглядом, пастор с очевидной неохотой выудил из мешка большой золотой амулет на толстой цепи и золотое паникадило невероятных размеров, и отдал кому-то из прихожан.

После недолгого прощания пастор загрузился в машину. Но возникло досадное недоразумение – лыжи отказывались влезать. Возможным решением проблемы, кроме уменьшения размера лыж с помощью режущего инструмента, было – ехать с открытым багажником. Печально вздохнув, Штирлиц выбрал второе… Ибо режущий инструмент он с собой взять не догадался, а ничего подходящего под рукой не было.

По дороге к границе пастор о чём-то много и воодушевлённо говорил, но Штирлиц не слушал. Он думал о том, что когда-нибудь, где-нибудь, какой-нибудь умница изобретёт наконец и «зимний пакет», и «климат-контроль» и настоящее термобельё…

P.S. Идею про "паранойю" и про "креститься" - подглядел на просторах инета. Хороша! Автора, увы, установить не удалось.

© Александр Ульяненков