Когда-нибудь...

«Не помнить детства – значит не помнить главного.
В детстве видны сразу все дороги, а не только та, по которой тебя потом потащат.
Того, кто умеет возвращаться в детство, нельзя посадить на ошейник»

(А.Раевский).

Детство – это когда солнышко ярко-желтое, трава – зеленее не бывает, деревья – очень большие, до луны можно дотянуться рукой, а под кроватью явно кто-то живет. А еще в детстве нас сначала учат ходить и говорить, а потом хотят, чтобы мы сидели тихо и молчали. Как все непросто!

Случай, о котором я хочу рассказать, и не случай вовсе. Ведь ничего замечательного или катастрофического не произошло. Но то время я вспоминаю часто, особенно сейчас, когда дорога в детство кажется длиннее дороги в никуда.

Мы жили в Западной Украине, почти у самой границы с Польшей. До пропускного пункта – всего 15 километров. Маленький пограничный городок с ратушей посреди площади, с узкими улочками и небольшими домиками, но с синагогой, костелом и церковью. А еще была речка: мелкая летом и бурная во время половодья. В сезон дождей речка разливалась, становилась агрессивной и сметала все на своем пути. Летом я со своими друзьями весь день проводила на этой речке, воды в которой было по щиколотку. Она весело и быстро бежала по камушкам, между камушками сновала мелкая рыбка, которую мы ловили руками. Домой идти не хотелось! Ведь здесь собирался весь «детский бомонд» - такие же дети, родители которых на работе.

Мой отец работал в то время в военкомате, а мама главным инструктором в горсовете, и нам предоставили неплохой дом: три комнаты, кухня и большая веранда с окнами в сад. Дом стоял в одном ряду с такими же домами, и всех соседей на нашей улице я знала, как родных: где кто работает, жен, мужей, детей. Знала, у кого какие яблоки и груши созревают, в каком дворе собака, и где снеслась курица. Девочкой я была общительной, и меня часто приглашали в гости. И только в одном доме я никогда не была. В этом большом, с открытой террасой, доме жили две старушки-католички и огромная овчарка Астра. Позади дома рос большой сад. Какие же сладкие там созревали груши! Одна груша росла у самой тропинки. Спелые плоды падали на тропинку и разбивались вдребезги. Но поднять уцелевшую грушу было нельзя: всевидящая и злая овчарка поднимала сумасшедший шум: лаяла, рвалась с поводка, рычала! Тут же выскакивали два божьих одуванчика и начинали кричать на польском свои ругательства: «Пся крев! Идзь до пекла! Холера цебе возьми!»

Боялись старушек все! Но католички вели затворническую жизнь, ни с кем не общались, помощи ни у кого не просили, и сами в гости не набивались. Сухонькие, в черных одинаковых платьях, в шляпках или повязанных особым образом косынках, они гордо проходили мимо своих соседей, спеша в магазин или костел. И только овчарка Астра сотрясала воздух злобным истерическим лаем.

Интерес они у меня вызывали нешуточный! Почему живут в гордом одиночестве, есть ли у них родственники, откуда появились в нашем городке, и самое главное – почему у них такая злая собака? Я специально несколько раз в день проходила мимо большого дома по дороге на речку, и постоянно эта вредная собака на меня лаяла. А однажды случилось совсем непредвиденное: собака освободилась от привязи и на всех парусах прискакала ко мне! Я чуть дара речи не лишилась. Но, поборов страх, прошептала: «Астра… Ну, что ты такая злая… Я тебе ничего не сделаю…» И собака улеглась напротив, глядя на меня своими умными глазами. А по траве уже мчались обе старушки! Прибежали, запыхавшись, к нам и начали меня успокаивать, гладить по голове и удивляться, почему собака так тихо лежит напротив. Ну, естественно, бабули решили, что я божье дитятко и Матка Боска все видит.
С тех пор завязалась между нами нежная дружба. Увидев меня издалека, бабушки обязательно угощали меня дарами своего сада: грушами, яблоками, сливами. А я приносила им все, что пекла моя мама. Когда я впервые принесла ароматный яблочный пирог, бабушка Зося расплакалась, а бабушка Марыся ушла в другую комнату и долго оттуда не выходила.

Детство – необыкновенная пора! Это когда коленки в зеленке, а пальцы в растаявшей шоколадке, это когда любишь двух одиноких, потерянных во времени старушек, и все просят «расскажи», и ты чувствуешь себя великой. Я не чувствовала себя великой или особенной, но мне очень хотелось, чтобы все-все-все полюбили двух старушек так, как любила их я.

Когда мне исполнилось семь лет, мои родители решили переехать в другой город. Мне не хотелось никуда уезжать, но очень хотелось увидеть еще что-то, кроме этого маленького пограничного городка. С тяжелым сердцем я собирала свои игрушки в ящик, прощалась с каждым домом, со своими друзьями, с речкой, которая так же весело и радостно бежала по камушкам. Здесь, в этом доме, мама считала мои пальчики и целовала каждый их них. Здесь я пряталась под одеялом и дышала очень тихо, чтобы чудовище меня не нашло. Здесь мне было достаточно одного мороженого, чтобы быть счастливой. А еще здесь разговаривали мои игрушки, домик был под столом, а печенье под подушкой.

Я в последний раз пошла к своим милым бабушкам-католичками и сказала им, как сильно их люблю. Больше, чем свою родную бабушку. Они сидели на венских стульях - сухонькие, чопорные, маленькие черные вороны - и плакали вместе со мной. Когда-нибудь я оглянусь назад и удивлюсь, как такой маленький домик (казавшийся мне большим) может вмещать в себя такие огромные чувства. Моя милая бабушка Зося… Моя славная бабушка Марыся…

Когда-нибудь я спою свою песенку детства ветру, и ветер унесет ее с собой… Когда-нибудь…


Эстафету передаю:

шанди
Mari67na
supperpupper
Solaria
Luchanka