Дневник столичной дамы из ЛНР. Окультуренные пространства

Многие коренные элэнэровцы (речь идет о тех луганчанах, которые решили провести лето «по-семейному», дома), так же, как и те, кто неистово гастролировал все это время, пугали меня рассказами о Луганске. Правильнее сказать, о том, что от него осталось. Рассказы очевидцев были более скупы на подробности, отчего возникало чувство, что от меня что-то скрывают.

Те же, кто с разрушениями в городе был знаком исключительно по фотографиям из социальных сетей, вероятно, тоже подозревали, что им многое недоговаривают. Потому не стеснялись самовольно скрашивать этюды об обстановке вопиющими подробностями. Их рассказы мною, как человеком эмоциональным, воспринимались гораздо лучше.

Привело это к тому, что в поезд Киев-Луганск я села напитанная бдительностью от макушки до пяток. Подозреваю, что у специалистов в области психопатологии на этот случай есть другой термин, но речь не о том. Я десять раз перед отъездом перепаковывала чемодан, проверяя его на предмет всяческих запрещенностей, а подъезжая к Луганску, испытала невероятную бодрость духа. Вызвало ее предвкушение момента встречи с родными людьми и стенами и осознание, что после выхода из поезда меня непременно тут же за что-нибудь расстреляют на месте. За что? А сюрпризом будет!

Перед расстрелом хотелось надышаться и насмотреться на родные просторы, поэтому мы с попутчицей, моей старой знакомой, стали высматривать в окно купе Последствия. У Татьяны Толстой есть замечательный роман «Кысь», где грамотно рассказывается о всяческих последствиях, поэтому, именно этот термин пришел мне на ум.
Ждали кровавых картин, разрухи, беды. Внимательно всматривались в появившееся на горизонте село, сильно пострадавшее, судя по рассказам, от обстрелов.

Первое Последствие увидела я. «Дом без крыши!» - и мы уставились на ущербную кирпичную конструкцию, ощущая торжественность момента. «Слушай, из него дерево растет» - испортила все приятельница. Оказалось, да, с тех пор, как дом потерял крышу, он успел вырастить в себе полувековой дуб. Не Последствие.

Спустя пару минут мы проехали еще серию строений с довольно-таки видимыми изъянами. Где-то окон нет, где-то куска стены. А местами как раз только этот кусок и остался от домика. Но мы уже были полны скепсиса.

В самом Луганске, не считая нескольких глобально раскуроченных мест, отличить Последствия от того, что сотворило с городом время, не так уж и легко. Не то, чтобы я так открыто и борзо заявляю, что мой город никогда не был конфеткой… Но, правда, трудно зачастую понять – то ли сам этот архитектурный изыск отвалился, то ли местные рационализаторы в свое время решили, что так будет логичнее и правильно, то ли Последствия.

На втором этаже в нашем подъезде живет школьная учительница. Долгие годы общения с неадекватной детворой тоже дали свои последствия. Женщина создала на своем этаже музей скул-китч-культуры. Там висят иконы в рамочках из фольги, фотографии райских пейзажей из советских журналов, стоит ручная деревянная прялка, стену подпирает плетень в натуральную величину. Все это щедро обрамлено выцветшими от времени искусственными цветами. Те, кто попадает к нам в подъезд в первый раз, думают, что на втором этаже у нас ритуальное агентство. Я сама до сих пор так думаю.

Психику спасает то, что я живу на последнем этаже, а не на втором. К нам в крышу попал снаряд. Это подтверждает отсутствие стекол в окошках подъезда и небольшая выемка на бетонном полу. У моих соседей по этажу, говорят, потолок от этого обвалился. Другой сосед по этому поводу до сих пор не вышел из запоя. Пару дней назад приходил ко мне в 7 утра сообщить, что Крым присоединился к России.

А я недавно встретила соседку-учительницу. Поздоровалась. «Цветочки ваши все стоят?», - говорю. Без иронии, кстати. Это есть какая-то такая фигня при общении с соседями, связанная то ли с этикой, то ли с этикетом, что надо улыбаться и формально интересоваться их жизнью и ее последствиями.
«Стоят цветочки, - отвечает соседка, - Война войной, а должен же кто-то город окультуривать!». И она, конечно, права.