О смерти. Из учебника Е.И.Николаевой «Психофизиология»

А смысл переживать от подобной темы, если всё равно не сможешь никак повлиять? И, кстати, лично я вообще никакого смысла в терзаниях по такому поводу не вижу - зачем психовать, если знаешь, что смерть - это тоже явление очень даже временное и однажды будет упразднена, человечество излечится от этого заболевания навсегда!

sve-tik пишет:

позволяет человеку концентрироваться

а мне кажется наоборот расхолаживает.куда спешить то...

По-моему, не так страшна смерть, как продолжительная боль перед ней, ещё хуже - потеря рассудка, вот это действительно страшно. А в самой смерти меня тревожит только один момент - лишь бы не закопали.

прочитала коменты и подумала, ущербная я...была в коме и ничего, никаких туннелей, встреч с давно умершими и т.д., темнота и все..пришла в себя, боль и никаких тебе воспоминаний...была на грани и тоже ничего не мелькало, типа "вся жизнь пронеслась перед глазами", даже мыслей никаких не было ...выключили -включили... вот и все...

знаю умру не то что бы страха нет, но и особой паники, но вот почему то терзает одно, не хочу быть захороненной, не хочу, что бы к моим костям и гниющему мясу приходили родные...почему нет кремации в Казахстане?

ПОХОРОННЫЙ ОБРЯД У КАЗАХОВ

В последние часы жизни умирающего рядом с ним находились его родственники, близкие люди. Перед смертью мужчина должен был отдать необходимые распоряжения: выделить скот, жертвуемый во искупление грехов и упущений в молитвах, назначить наследника, разделить имущество. Завещание оглашалось, а иногда записывалось в присутствии муллы, аксакалов и родственников. Жена вместе с детьми и другими женщинами находится в юрте умирающего. Но пока не стали заметными очевидные признаки приближающейся смерти, плача женщин почти не было слышно. Жена должна была сидеть совершенно тихо и не плакать.

Преждевременные крики, слезы, причитания, по-видимому, были способны повлиять на естественный ход событий, в данном случае не ускорить смерть, а помешать умирающему человеку: задержать смерть и продлить агонию. Плач над умирающим не одобряется и шариатом. Первая женщина, заметившая момент смерти, возвещала об этом громким выкриком. Жена и близкие родственницы неистовствовали: рвали на себе волосы, царапали лицо, грудь, выкрикивали бессвязные слова. Вдова умершего издавала нечленораздельные крики, пыталась выбежать из юрты, на месте ее удерживали три-четыре человека. Остальные женщины плакали, поочередно бросались на грудь друг другу и причитали. Вдова начинала причитать только после того, как утихнет первый взрыв эмоций. Причитания прерывались выкриками, возгласами и плачем, в промежутках между причитаниями женщины выли и стонали без слов.

Мужчины вели себя иначе. Первый заметивший признаки смерти мужчина должен был прочесть молитву — одну из сур Корана, обычно Йа син («Действительно, Мы оживим мертвых...»), остальные следовали его примеру. И только после этого и среди мужчин «начинался плач, объятия и причитания».

Как правило, между смертью человека и погребением его тела проходило два-три дня. Эти дни, пока тело умершего не было предано земле, оказывались наиболее нагруженными запретами и рекомендациями в поведении вдовы и ближайших родственников покойного.

Похоронный обряд у казахов состоит из нескольких этапов. Первый этап похоронного обряда связан с подготовкой умершего к похоронам. В него входит обмывание тела умершего. В обряде принимали участие пять-семь человек - это близкий родственник умершего и по одному представителю от родовых групп. Обычно если умерший человек был мужчиной - то его обмывали мужчины, если женщиной - женщины. В обряде обмывания не могли принимать участие дети умершего. Во время обмывания родственник умершего лил воду на тело умершего от головы к ногам, остальные участники обмывания обмотав руки кусками белой ткани и, стоя по обе стороны, обтирали покойного. Сначала обмывали голову, рот, нос, правую кисть руки, затем левую кисть, правую ступню, левую ступню, правую лопатку, левую лопатку и все тело. Куски ткани или специальные мешочки – рукавицы для обмывания закапывали вблизи от могилы, поскольку они считались ритуально нечистыми, возможным объектом магического нанесения вреда со стороны умершего. Обмывание заканчивалось, когда родственник покойного, ливший воду, считал тело ритуально чистым.

После обмывания тело обряжали в акырет, который мулла выкраивал из белой материи. В данном случае мулла выполнял обязанность, не свойственную священнослужителям ислама. Акырет обычно должны готовить родственники. . Мужской акырет кроится следующим образом: прямоугольный кусок материи должен соответствовать в длину расстоянию от плеч до колен покойного. По сгибу и от него посередине верхнего полотнища делают разрез для головы. Это часть акырета – жейде (рубаха). Другим куском ткани обворачивали ноги, на голову из такой же ткани накручивали чалму. Женский акырет состоял из нескольких узких полотниц.

Одетое в акырет тело клали на табыт, который обычно хранился в мечети. Покойника на табыт мог положить любой из мужчин, покойницу должен был класть или брат или отец или дядя по матери, но не муж, который после смерти жены считался посторонним. Если никого из родственников не было, покойницу укладывал на табыт пожилой мужчина. Одетого в акырет покойного обворачивали в ковер или палас, перевязывая в трех местах.

После облачения проходил обряд – чтение муллой молитвы с целью искупления грехов покойного, который добровольно принимал на себя один из присутствующих или сам мулла.

Для совершения мусульманской панихиды (жаназа) тело, как правило, выносили на улицу, на тихое место, освещенное солнцем, или в этом же помещении, в котором одевали и обряжали покойного. «Жаназа» - одна из последних почестей, оказываемых умершему. После панихиды (жаназа), которую служил имам-мулла, тело перевозили на кладбище.

Второй этап похоронного обярда – это погребальная церемония. Следуя предписаниям ислама, на кладбище идут только мужчины, женщины не принимают участия в церемонии погребения независимо от того, хоронят мужчину или женщину. Тем не менее для XIX века есть свидетельства об участии казахских вдов в церемонии погребения мужа: «...потом несут его к могиле, в сопровождении плачущих жен и шеста с черным платком» (Терещенко). Сходные сведения можно обнаружить в работах А.И. Левшина, В.В. Радлова и М. Лаврова: «…везут его на верблюде к могиле в сопровождении родственников и плачущих женщин, с навязанным на длинном шесте черным платком вместо знамени»; «...женщины с воем и криками... провожают усопшего до самой могилы» ; «Женщины идут сзади покойника, оглашая воздух плачем и воплями...» . Во время похорон султана Дарма-Сырыма его тело, водруженное на верблюда, до самой могилы сопровождали «жены, дочери и служительницы, певшие печальные песни» .

Среди мусульман широко распространены представления, связанные с магической силой могильной земли. Землю разводили в воде и пили, считалось, что это способствует «успокоению сердца» . Родственники умершего незаметно брали с могилы немного земли и ссыпали ее на чадру овдовевшей, чтобы она «остыла», перестала истязать себя, стала безразличной и охладевшей ко всему. По традиционным представлениям казахов, схожими функциями «успокоения» обладала вода, оставшаяся после обмывания покойного. Во время выноса тела исступленным горем женщинам старухи брызгали в лицо холодной водой из чашечек и приговаривали: «Учук, учук». «Учук» у казахов — это название всякой незначительной болезни, которая лечится опрыскиванием холодной водой. По видимому, тоска по умершему рассматривалась как разновидность болезни, но вполне излечимой. Смывание смертной тоски водой как достаточно распространенный метод избавления от нее, как средство отчуждения вдовы от умершего мужа зафиксировано в традиционной обрядовой практике у разных народов.

На кладбище умершего клали на южную сторону могильной ямы. Четверо мулл располагались по краям могилы, пятый – молда – становился у головы покойного. Затем развязывали ковер (палас), 3 человека, представлявшие разные родовые группы, спускались в могилу и принимали тело, опускаемое на тесьме или полотенце, которые ими забирались. Имам читал при этом молитву «положение в могилу» - кабыр садака (буквально «милостыня могиле»), затем муллы по очереди произносили соответствующие суры Корана.

У казахов было известно два варианта погребения: север-юг, запад-восток. Перед прочтением заупокойной молитвы (жаназа) всем почетным гостям предписывались дорогие подарки (жол), а также деньги. Помимо подарков, присутствовавшим раздавали и лоскутки ткани (жыртыс) в качестве подарка покойного за участие в его проводах на тот свет.

Непосредственным участникам похоронной процессии «жыртыс» давали на кладбище, где и разрезами отрезы ткани на небольшие кусочки. Казахи, как и другие народы Средней Азии, стремились похоронить человека на его родовом кладбище, рядом с родственниками и предками.

Третий этап похоронного обряда – это поминальный обряд. Поминальный обряд у казахов проходит на 3,7,40,100 дней и через год.Эти числа составляют традиционный набор, в целом общий для тюркских народов и применяющийся для структурирования различных процессов. В погребально-поминальной обрядности седьмой, сороковой день, год отмечены не только собственно поминанием покойного, но и другими значимыми событиями. За сорок дней, по поверьям казахов, мясо человека отделяется от костей, на седьмой день после погребения у покойного выпадают волосы, на сороковой день — зубы, а к концу года высыхают его кости. Трапеза конакасы всегда проводилась в юрте соседей или родственников и никогда в юрте покойного. Еще до момента смерти из помещения, где находился покойный, выносили все продукты и утварь. Это было связано с представлениями, согласно которым в момент кончины Смерть (ангел Азраил) режет человека как животное. Кровь умирающего доходит до половины стен помещения, затопляет находящиеся там вещи, пищу, утварь. Поэтому, по мнению самих казахов, считалось грехом есть пищу, оставшуюся в юрте умершего. Если почему-либо в момент смерти в помещении оставались продукты и посуда, то продукты выбрасывали, а посуду тщательно мыли или же разбивали и выбрасывали.

Сорок дней в юрте покойного горели светильники или свечи, которые зажигали вдова или дочь умершего, а в случае их отсутствия — сыновья покойного. Светильники зажигали на закате солнца и ставили в передней части юрты, у правой стороны от порога. Полагали, что «до сорока дней дух умершего посещает свою юрту... для того каждый день до зажжения свечи в сумерки отворяют дверь, наполняют одну чашку кумысом и в дверях постилают белую кошму, готовят прием для покойника» . В этом контексте интересно, что до наших дней временный памятник на могиле устанавливается не позже, чем через сорок дней после смерти погребенного (стационарный памятник устанавливают обычно на годовщину). Пожилые люди объясняют эту традицию тем, что к этому времени родственники умершего должны поставить на месте погребения «стационарное жилище» для покойного, так как его душа уже окончательно покидает свой дом.

Сам поминальный обряд является продолжением похоронного. Интенсивность проведения общественных поминовений умершего понижалась по мере удаления от дня похорон. Основной акцент переносился на обязательные каждодневные оплакивания покойного домашними: женами, матерью, дочерьми. Эти оплакивания, как уже говорилось, продолжались до окончания годового траура. После этого поминание и оплакивание умершего меняли свой характер и происходили только в строго определенные календарной обрядностью дни, когда покойного поминали не персонально, а уже вместе с другими умершими родственниками. Днями поминовения, освященными мусульманской традицией, считались пятница и религиозные праздники: ораза-айт и курбан-айт.

Годовые поминки (ас-угощение, жылы-годовщина) были главным и завершающим обрядом поминального цикла. На них семья покойного, в соответствии со своими возможностями, приглашала большое число гостей. «Ас» требовал больших расходов и хорошей организации. Определялось количество гостей, юрт, главных мясных блюд, сроки доения кобыл. Окрестное население о предстоящих годовых поминках извещалось за два месяца до тризны, чтобы люди смогли подготовить коней для участия в скачках.

Приезжие, прежде всего, заходили в «черную» (трудную) юрту, где в обрядовом одеянии находились женщины и девушки, оплакивающие покойного родича. Поминая умершего, читая Коран и благословляя угощение, приезжие направлялись в юрты, предназначенные для гостей. Там им подавали кумыс, чай, ащак, асбудничную еду. За день основного действия устраивали конные скачки. На второй день резали жертвенный скот. Ас продолжался день, два, а великие празднества – три дня подряд. Пышные, обильные асы могли устраивать только богатые, состоятельные люди. Весь год продолжалось жоктац (оплакивание). У казахов оплакивание покойного происходило в форме траурной печальной песни, которые сочиняли акыны или близкие родственники умершего. После годовщины со дня смерти и поминального аса сваты умершего, родственники, родные, аульчане приглашали к себе домой семью усопшего, выражая этим свое сочувствие и предлагая помощь.

По обычаю предков родственники умершего специально ехали выразить соболезнование по поводу кончины и совершить обычай «бата» (молитвы), что является знаком уважения и внимания.

Ас старались провести в конце лета или в начале осени — когда скот был жирный; поэтому поминки нередко проводились раньше положенного годичного срока. Они продолжались неделю, а иногда и больше. Юрты на время поминок устанавливали полукругом, перпендикулярно линиям ям, выкопанных для котлов. В середине полукруга дверью на юг ставилась юрта покойного с траурным симво- лом — флагом (каралы ту). Иногда в юрте покойного вывешивали его одежду, кольчугу, оружие. Прибывшие гости размещались строго в соответствии с родом, каждый отдельный род занимал отдельную юрту или несколько юрт . Для байбише и младших жен покойного ставились отдельные юрты, в которых те находились во время всего аса. Женщины, прибывшие на поминки, располагались отдельно от мужчин, чаще всего в юртах младших жен покойного. Если у умершего была только одна жена, то женщины собирались в ее юрте, причем если по числу прибывших женщин эта юрта оказывалась мала, к ней пристраивали по мере надобности еще юрты, которые представляли из себя одно целое с пер- вой и выглядели как ряд комнат, или ставили еще несколько отдельных юрт. Обычно старшая жена покойного сидела на хозяйском месте, а младшие жены — на женской половине юрты. Женщин угощали кумысом, но по обычаю разливала его не вдова, хозяйка дома, а ее ближайшая родственница. Юрта покойного делилась на две части: открытая предназначалась для вдовы и старших женщин, закрытая, за перегородкой, — для молодых женщин и девушек. После прочтения муллой краткой молитвы вдова покойного поворачивалась лицом к решетке юрты, накидывала на себя халат и начинала причитать по покойному.

Во время аса вдова не должна была покидать свою юрту. Вдова встречалась с прибывшими гостями только тогда, когда они заходили в юрту поздороваться с семьей покойного и прочесть молитву за упокоение души умершего. При входе в юрту родственников или почетных гостей плакальщицы, покрыв вдову белым покрывалом, подводили ее к прибывшим и показывали место в юрте, где скончался ее муж. Не все женщины постоянно находились рядом с вдовой, а только близкие родственницы и плакальщицы. Остальные женщины и девушки, прибывшие на ас, принимали участие в празднике, встречались друг с другом в женских юртах, присутствовали на представлениях и состязаниях, но не на байге (скачках), так как присутствие на подобных зрелищах считалось для женщин предосудительным.

Когда с вдовы снимали траурные одежды, она сопротивлялась, плакала, причитала по покойному. Но, несмотря на это, женщины снимали с нее траурную одежду и уговаривали перестать плакать, напоминая ей, что у нее остались дети, сын, который стал теперь хозяином дома, а следовательно, утрата замещена. Именно в этот момент впервые за весь период траура звучало напоминание о том, что потеря хозяина дома замещена его сыном, а вдова вновь может выйти замуж. Формально с этого времени сын покойного (или его опекун) вступал в права хозяина юрты. Женщины, окружающие вдову, обращались к ней со словами: «Не плачь ты, молодая, будет тебе плакать, хорошая молодуха. Ах ты, смерть, всегда людей разволнуешь! Теперь, молодуха, будет уже плакать, перестань... Много хороших людей умирало, и о них много также пели песен. Хотя и убедительно просили Бога, но ни разу мертвого Он не делал живым. Умирают цари, богатые, богатыри, большие и малые... Не плачь же больше!..» . Вдова переставала причитать и плакать. С этого времени в силу входил запрет на оплакивание покойного. Исключение составляли дни поминовения умерших, освященные традицией, когда причитания женщин на время возобновлялись.