Трагическая природа творчества

Интервью поэта члена Национального Союза писателей Украины, руководителя секции русскоязычных поэтов при Союзе писателей Василя ДРОБОТА
 
Как Вы пишете стихи?
 
Стихи приходят ко мне сами, правда, – по зову. Рано утром, когда семья еще спит, а шум на проспекте через закрытый балкон почти не слышен, я сажусь писать.
Может быть, это смешно, но пока рука не написала первое слово, я не знаю, о чем будет стихотворение. Слово рифмуется само по себе и обретает логическую канву в родившейся фразе. С этого момента начинается биение строки. Фразы строятся сами, я только прислушиваюсь к листающим строчки созвучиям и слежу за тем, чтобы не нарушить мелодию и логику звука. Так возникает стихотворение. И я совсем не придумываю хлесткие концовки. Я просто заканчиваю тему. А если концовка не оставляет впечатления законченности, приходит новая или дополнительная. Иногда через несколько минут, иногда – часов, но всегда – в течение дня. Я читаю стихотворение и выправляю логически небрежные выражения – летаю над стихотворением до тех пор, пока оно не перестанет царапать слух.
Главное в стихотворении – звук. Его логика абсолютно безошибочна: строят звукопись, составляются в аллитерации, приходят в рифму именно те слова, которые там более всего нужны по смыслу. На создание стихотворения уходит не более 10 минут.
Основное правило для меня: я должен говорить совершенно открыто, не придумывая благополучных поворотов и не навязывая строке неправды и еще – идеологических измышлений, то есть, быть абсолютно правдивым. В противном случае строка уйдет.
Я вовсе не любуюсь собой, а просто передаю мои действия в их точной очередности.
Разделение происходит на грани истины и лжи. Человек лжет или говорит правду.
 
Есть какая-то эмоциональная основа. Без внутреннего конфликта творчества не будет.
 
Естественно. Стихотворение – противовес, который позволяет удержаться на канате, но не избавляет от следующего шага, и тогда снова нужен противовес. «Песня всего лишь крик отчаянный мой и твой»,– это мои слова. Конфликт рождается когда человек знает кто он, но его за это не принимают и предлагают ему другую роль, и эта роль его не устраивает – поэт всегда знает, что он поэт.
К поэту надо подходить как к человеку, который способен дать из всеобщего знания, поскольку мы являемся частью ноосферы и у нас примерно одинаковые возможности. Но поэт способен дать что-то новое, произвести из себя, сделать из этого свой вывод. Интерес взаимный: поэт так же нужен стихам, как стихи поэту.
 
Поэт пишет о том, что он знает или о том, чего он не знает?
 
Если человек пишет, значит он знает или думает, что знает тему. Но если он заранее знает, о чем будет писать, именно в приложении к поэтам - то он графоман. Потому что поэт встречается со стихотворением, как с живым существом. Для него имеет очень большое значение что это за существо? Какое оно, что оно предпочитает? Какие у него вкусы и требования к поэту? И способен ли сам человек соответствовать тем требованиям, которые выставляет для реализации это живое существо. Когда эта информация приходит, важно каким боком она к тебя повернется. Мы однажды с Оксаной Ткач написали одновременно об одном и том же, о прямом и обратном течении времени. Пришло ей и пришло мне. Только она написала прозу на украинском языке, а я на русском стихи. Мы были поражены сравнив время – в разных концах города мы одновременно писали об одном и том же и по-разному.
 
«И кто сумеет доказать,
Что есть доказанная мысль
И чье-то восхожденье ввысь
Не повторяется, но вспять»…
 
На самом деле поэты довольно дружелюбно относятся к людям, которые садятся реализовывать какие-то свои задумки, хотя, в принципе, это - насилие над музой. Тем не менее, это человек всегда находящийся рядом с источником и он более других (находящихся дальше, чем он) способен найти нужный путь. Но для этого нужно прежде всего должен переступить через себя самого, через свой интерес, служить поэзии, а не себе.
 
Где в таком случае личность? Если надо выписать нечто, что к тебе пришло – ты средство.
 
Личность в том, что ей ничего другого не надо. Ничто другое ей не принадлежит. Если личность самодостаточна, она содержит в себе все: и цель, и средство. Но это все абсолютно не значит, что ты можешь претендовать на исключительность – любая другая личность может делать то же самое, только ты уже нашел свой путь, а она, может быть, еще ищет.
 
Если стихотворение уже пришло, но по каким-то причинам не написано что тогда происходит?
 
Оно возвращается еще раз. Бывает ручки нет. Забыл. Пришел домой вспомнил, опять отвлекли – забыл. Ночью разбудило меня и говорит со мной. Но никогда не ломает меня, оно просто хочет, чтобы я это выписал.
Когда мне было 3-4 года мне попал «Кобзарь» с дикими рисунками, я спросил: этот дядя зовет убивать? Моя мама взяла книжку и начала читать. Я был совсем маленьким. Когда мать мне прочла я понял, что я хочу это сказать. Мне конечно тогда в голову не приходило, что я буду писать стихи, переводить это, и этот перевод будет считаться одним из лучших. Вот так оно приходит. Я хотел это сказать. Я здесь занимал не главное место. Меня ориентировали, реализовывали не спрашивая хочу я этого или нет.
 
Кто реализовывал?
 
Ситуация, Бог, как это еще можно назвать.
 
Как ты разделяешь светлое и темное в ситах, в жизни, эмоциях, в душе?
Автоматически. Не задумываюсь над этим, почти вслепую. Я ищу равновесие, духовное равновесие и ищу его непроизвольно. Мне неуютно и я начинаю что-то делать, чтобы удержаться на канате. Начинаю писать стихи, для меня это так выражается.
 
Как выглядит сам процесс написания: внутреннее напряжение, написание и «отпущение грехов» удовлетворение от сделанной работы, так?
 
В зависимости от того, что получилось. Я с трудом научился откладывать и перечитывать через месяц. В данном случае говорю не только я. У меня может быть одна позиция, а у информации, которая через меня идет, - другая. Содержание может оказаться самым невероятным и говорить о том, что ты не имел в виду. Причем – говорить правду. У него – своя логика, которой оно следует неукоснительно, и поэт, который пытается навязать ему свою волю, уничтожает эту логику и с нею – то, ради чего она пришла.
 
Это напряжение, которое возникает перед написанием – не является ли оно одержанием?
 
В моем случае я его ищу. Когда мне удается взлететь, я испытываю полет в момент написания стихотворения. Я понимаю, что это сейчас свершилось. В этот момент я ничего не замечаю – ни телевизора, ни телефонных звонков, ни человеческого присутствия – ничего не слышу. Полное соединение. Причем я нахожусь вне себя – где-то там. Мои здесь только руки. Это банально, но это так. Причем я говорю в той возможности приближения, которая у меня есть.
 
Это душевные состояния или духовные?
 
Вот это не разделяется. Духовным является продукт, информация, а состояние всегда душевное, потому что переживается человеком. Душа активна, она в состоянии сделать что-то с этим духом, который считает себя выше ее. В человеке нет ничего выше или ниже. Для него все важно, каждое звено.
 
Интервью с Василем Дроботом записала Елена Галат