11. Запись от 23 октября 2011 г. Пьер Буало, Тома Нарсежак. Последний трюк каскадёра. Продолжение

Комиссар ушёл. Я знал, куда он направился. К старухе, - этажом выше. Марсель мне доложил. Оставалось только следить за ними. Марсель, как всегда, в тревоге. Шпик шевелит мозгами, - что-то его беспокоит. Самоубийство-то дурно пахнет. А он никак не нащупает, почему. В сущности, мы с Изой ему не нравимся. Он чувствует в драме подозрительный привкус. Акробаты! Бродяги! Иными словами, дурно пахнущее самоубийство, неподходящее для светского пищеварения. Городу придётся заткнуть нос. Этажом выше мамаша ЛамбЕр де ШамбОн, урождённая ФромАн, небось держит уже флакон с нюхательной солью!
 
Вот они оба подходят к её двери. Марсель стучится. Она открывает, - в глубоком трауре, лицо застывшее, как похоронная маска. Полицейский вовсе не намерен выражать соболезнования. Ему надо выудить из неё кое-какие сведения насчёт меня с Изой...
 
- Вас не удивила женитьба Вашего брата?
 
- Если только это можно назвать женитьбой! Скорее легальное сожительство.
 
Она говорит громко, властно, высокомерно, постепенно входя в раж. Мне казалось, что я слышу её сквозь стены.
 
- Мой брат был не более чем простофиля... а этот (она кивает в сторону сына) - несчастный глупец... Оба с ума посходили из-за этой шлюшки, которая притащила за собой безногого, - не знаю, из какого балагана... Доигрались!
 
Точно. Она зовёт меня безногим. Марсель признался однажды. Даже просил у меня прощения. И всё-таки комиссар морщится.
 
Она прерывает его на полуслове:
 
- Меня не интересует, кто виноват в катастрофе. Важен результат. А в результате убит мой бедный брат.
 
- Позвольте, - говорит Дрё, ещё не привыкший к манерам старухи. - Он не был убит. Он сам...
 
Энергичный жест старухи:
 
- Это Вы, месье, толкуете, как Вам удобнее. Вы находите умершего и револьвер. Значит, самоубийство. Как просто!
 
Я словно вижу эту сцену. Шамбон мне её описал. Признаюсь, довольно забавно. Однако вернёмся к Дрё - тот не любит, чтобы ему наступали на ноги.
 
- Вы знаете господина ФеррАна? - спрашивает комиссар. - В высшей степени достойный человек. Вчера вечером он дежурил по "Братской помощи".
 
- Что ещё за "Братская помощь"?
 
- Филантропическое общество, где приходят на помощь отчаявшимся.
 
- Будто нельзя им дать спокойно умереть! Начнём с того, что Шарль отнюдь к ним не принадлежал. Ничего себе фантазия!
 
- Да будет Вам известно, что он позвонил в "Братскую помощь", сообщил свою последнюю волю и выстрелил себе в сердце. Господин Ферран всё слышал.
 
Старуха в ярости:
 
- Я сказала то, что сказала! - кричит она. - В него выстрелила эта шлюха!
 
- Она провела вечер в городе.
 
- В таком случае безногий.
 
Её оставляют силы, и, плача, она становится всего-навсего убогой старушенцией, - такой же убогой, как и я сам. Затем происходит перепалка между нею и сыном - я догадался об этом, но тщетно пытался выведать у Марселя, в чём дело. Потом вернулся Дрё. Нелегко угадать его тайные мысли. Он извинился - этакий добрый малый.
 
- Ещё один вопросик, и я убегаю. Вы ведь сказали, что у Вас есть приятели, не так ли?
 
- Да, конечно.
 
- Навещают ли они Вас?
 
- Вначале пытались. Но их на порог не пустили. Распоряжение врача. Ведь у врача широкая спина. На саамом же деле папаша Фроман не хотел видеть у себя... как бы Вам сказать... слишком заметных субъектов. Если Вам будет угодно, я расскажу о своём ремесле.
 
- С удовольствием, - согласился комиссар.
 
Он улыбается. Пожирает меня глазами. Между нами своего рода сообщничество. Мне становится жутко интересно, и я удерживаю его ручищу в своих пальцах.
 
- Рассчитываю на Вас, комиссар. Теперь, когда нет больше моего цербера, мне будет так скучно!
 
В этот самый момент я и решил рассказать обо всём. Но прежде надо покончить с началом спектакля. Комиссар не забыл заглянуть в гараж, расспросить Жермена. Выяснилось, что папаша Фроман взял свою машину накануне, около десяти утра. Завтракал в городе и вернулся довольно поздно. Дрё слишком хитёр, чтобы допытываться у Шамбона и Изы насчёт распорядка дня Фромана. Он предпочёл поручить это своему помощнику. Так вернее. В Ля Колиньер он не доверял никому, поэтому и позвонил инспектору.
 
- Алло, Гарнье?.. Я только что из замка. Видел молодого Монтано. Вообрази - не Геркулес. Как раз наоборот. Довольно красивый малый, только в веснушках. Не люблю таких. К тому же агрессивный. Но это как раз можно понять. Само собой, из него ничего не выудишь. Отношения со стариком - самые что ни на есть отвратительные. Королева-мать неописуема. Расскажу при встрече. В общем, сумасшедший дом. Завтра свяжись с налоговой администрацией, выведай о состоянии (1) Фромана. Затем постарайся узнать, чем он вчера занимался. Он не завтракал и не обедал дома. Узнай, где он был. Я займусь бывшей горничной и нотариусом. Жду заключения криминалиста и судебно-медицинской экспертизы. Уверен - самоубийство они подтвердят. Но у меня куча самоубийств, которые, быть может, вовсе не самоубийства. Я не хочу, чтобы на этот раз меня услали к чёрту на рога - в ФинистЕр или КантАль (2).
 
Представляю, как в понедельник утром в полиции комиссар читает газеты. Кабинет как кабинет - видел не раз. Дым столбом, пепельницы набиты окурками, за матовыми стёклами дверей снуют фигуры, где-то надрываются телефоны. Дрё просматривает статьи, красным карандашом помечает фразы, качает головой: необъяснимое исчезновение... Следствие продолжается... Президент Фроман - один из тех незаменимых людей...
 
Стучат. Входит инспектор Гарнье, - вечно деятельный, суетливый, нос по ветру - крутится, как пёс под ногами.
 
- Патрон, взгляните - результаты вскрытия.
 
- Будь другом, избавь меня от этой трупной литературы. Изложи сам покороче.
 
- Проще простого. Пуля пробила сердце. Смерть мгновенная. Выстрел был сделан с близкого расстояния. Жилет и рубашка прожжены.
 
- А как насчёт болезней?
 
- Ничего. Крепкий тип. Износу не было. Вас это беспокоит, патрон?
 
- Пожалуй, да.
 
Тишина. Гарнье шарит по карманам, выуживает помятую сигарету, закуривает. Комиссар пододвигает поближе к нему листки бумаги, на которые сыплется пепел.
 
- Это из лаборатории. Ничего нового. Пуля револьверная. По всей вероятности, револьвер принадлежал Фроману со времён Сопротивления. Отпечатков пальцев много, но все - его собственные. Мы топчемся на месте.
 
Гарнье показывает газету, роняет несколько горящих крошек табака.
 
- Осторожно, - говорит Дрё. - Устроишь пожар. Езжай. Кстати, бесполезно допрашивать помощников Шамбона. Скорее, низший персонал... секретарш... Разузнай, о чём говорит народ. Меня это интересует в первую очередь. Потом разберёмся. И не забудь о налогах. Я пытаюсь связаться с нотариусом, но линия занята.
 
- А кто нотариус?
 
- Мэтр Бертайон. Это имя записано в блокноте Фромана. Сегодня утром в одиннадцать он собирался встретиться с ним.
 
- Странное совпадение. Мне кажется, это дело...
 
Звонок прерывает разговор. Дрё берёт трубку и передаёт параллельную Гарнье.
 
- Нотариус у телефона, - отвечает голос.
 
- Спасибо, Поль... Алло! Мэтр Бертайон?.. Это комиссар Дрё. Я по поводу кончины президента Фромана... Мне известно, что он собирался встретиться с Вами сегодня утром. Не могли бы Вы сказать, с какой целью?
 
- Это ужасно, - начинает нотариус. - Такой замечательный человек! Какая утрата для города!
 
Прикрывая рот рукой, Гарнье шепчет: "А ведь он серьёзно!" Дрё делает большие глаза и продолжает:
 
- Вам известно, мэтр, о чём он хотел с Вами говорить?.. Это очень важно, и Вы можете, не нарушая строгой профессиональной тайны, сообщить мне, имел ли визит президента Фромана отношение к его распоряжениям относительно завещания.
 
Нотариус колеблется.
 
- Я нарушаю правила, - замечает он. - Но совершенно конфиденциально, конечно, я могу сказать, что он намеревался изменить своё завещание.
 
- В каком духе?
 
- Этого я не знаю. Когда я спросил его, насколько дело срочное, он ответил: "Да, это по поводу моего завещания. Я хочу его иначе сформулировать." Вот и всё. Он мне ничего не пояснил. Только записал нашу встречу на сегодня.
 
- Когда это было?
 
- В пятницу. Во второй половине дня.
 
- А на следующий день вечером он покончил с собой... Он был взволнован, разговаривая с Вами?
 
- Нисколько. Но он был не из тех, кто даёт волю своим чувствам.
 
- Как выглядит завещание?
 
- Всё переходит его сестре и, следовательно, косвенным образом, - его племяннику, господину де Шамбону. Но и своей молодой жене он оставил приличный капитал. Достаточный, чтобы жить на широкую ногу. Я не помню всех условий завещания, но могу Вас заверить, что он распорядился всем с большой щедростью.
 
- Ещё один вопрос, мэтр. Ходят слухи, что он переживал тяжёлый момент.
 
- Ай, - шутит Гарнье. - Болезненный вопрос.
 
Нотариус пытается уклониться от ответа, кашляет, прочищает горло.
 
- Да, конечно... Но дела обстоят прекрасно. Он уже уволил персонал, но, может быть, и это ещё не всё... Господин де Шамбон проинформировал бы Вас лучше меня.
 
- Ну что ж, благодарю Вас, мэтр. Тело передано семье. Похороны состоятся, когда она пожелает.
 
Безумно интересно манипулировать этими людьми, как пешками, быть их властелином, соблюдая при этом точность фактов, - ведь для того, чтобы изобразить сцену с нотариусом, я узнал от Изы, что Фроман намеревался изменить своё завещание. Угрожал ей. Кстати, я ещё вернусь к этому. Нет ни единой подробности, чтобы она не соотносилась с другой. Мне же принадлежит монтаж, подача материала. Я устраиваю представление захватывающей комедии, а ведь меня уже ничем не удивишь!
 

1. Состояние - здесь: капитал.
 
2. ФинистЕр, КантАль. Финистер - департамент на полуострове Бретань, Канталь - департамент на территории Центрального массива, в ОвЕрни.
 

/Продолжение следует/