Говори еще...

Час спустя, вернувшись домой, он почувствовал, что ему как будто не хватает воздуха. Через сутки – что он умрет, если не услышит сию минуту голос сына. Нащупав в кармане телефон, Греков сжал его так же сильно, как руку Лешки, когда прощался с ним на перроне. Позвонить… Нет, нельзя… и так переживал парень, когда расставались… И вдруг телефон сам завибрировал:
- Пап, это я. Как ты?
- Все путем, сынок. Как добрались?
- Нормально. Машка, правда, мороженого объелась. Горло не болит, а хрипит. Как будто дядь ка говорит. Мама так ругалась: «Ты, говорит, будущий мужчина, должен беречь Машку и лелеять, а ты что?»
- А ты что? – переспросил Греков, смеясь. Он был рад разговору, рад был слышать Лешкин голос. «Говори еще, говори», - мысленно просил он сына.
- А что я? – обиженно пробурчал Лешка. – Нечего было со мной спорить. Знала же, что не сможет слопать килограмм мороженого. А туда же… гордая…
Последнее слово Лешка выговорил с восхищением.
- А мама твоя рядом?
- Не-а. Не скажу…
- Передай… - Греков захрипел, как Машка после мороженого… - что я желаю ей счастья. И тебе счастья. И Машке тоже. Каждому – по маленькому кусочку, потому что счастье – как мороженое, если его будет слишком много – им можно объесться.
- Горло заболит? – тоном знатока спросил Лешка. Было слышно что он куда-то поднимался по лестнице, и тяжело дышал в трубку…
- Что-то вроде того… А еще ты спроси маму… если еще не поздно… может быть, она даст мне последний шанс?
- Пап, ты сам ее об этом спроси. Мы уже рядом. Впусти нас…
За дверью было шумно, звучали голоса, такие родные, такие любимые… Он воспользуется шансом! Он даст им все, что не смог дать в свое время!
И Греков бросился открывать дверь…