Ода окну

Окно моей комнаты ничем не примечательно – если смотреть снаружи. Нет на нем ни вычурной решетки (и слава богу – кому охота в тюрьме жить), не висит рядом кормушка для драчливых городских воробьев, не пестрит оно яркими модными шторами – ничего необычного.

Вечером мое пластиковое окно, как и сотни других, загорается, ночью – гаснет, и даже я, стоя на улице, с трудом различаю его среди таких же, но чужих.

Мое окно – неповторимо, если смотреть изнутри.

Подоконник покрыт сетью мелких трещинок и напоминает старинную, выжженную солнцем каменистую дорогу. От ручки на форточке откололась чешуйка краски – ею часто пользуются, за вторую ручку привязаны нитки и по ним плетется мой любимый цветок - ярко-зеленый, с мелкими плоскими иголочками, в синем горшке. В коричневом горшке, в самом углу, стоит роза, не только стоит, но и цветет – не зря я над ней столько мучилась, а два кактусенка пока обходятся пластиковыми стаканчиками – слишком уж маленькие. Рядом тулится и бутылка из-под «Боржоми» - стеклянная, большая – в ней я отстаиваю воду для цветов. Гардина на окне тонкая, прозрачная, а на тяжелые красные шторы с отливом когда-то присела марлевая бабочка, да так там и осталась.

Это то, что можно сказать о моем окне, просто посмотрев на него. А сколько еще всего знаю только я.

Я знаю, что если привстать на цыпочки и упереться лбом в стекло, то можно увидеть старый, кое-где сломанный (его, впрочем, быстро чинит заплетший все вокруг хмель) деревянный забор и непременно спящего под ним кота.

Я знаю, что синим погребом под окном никто уже давно не пользуется, и там вывела своих котят кошка. Изредка они вылезают на свет – худенькие, коротколапые, взъерошенные, изумленно щурятся и поскорее спешат обратно – истинные дети подземелья.

Из окна видно и пешеходную тропинку. После каждого дождя ее размывает, и тогда кажется, что под окном бежит ручей.

А вот неба из моего окна видно мало – почти все закрывают деревья, а чуть выше оставшуюся часть чистого неба прямо посредине прорезают провода – так обидно! Но зато весной, когда деревья выпускают свежие, молодые листочки, и загораются на них каштановые свечи, и солнце проходит сквозь зелень, освещая все до последней веточки, а над всем этим висит полоса ярко-синего неба – тогда любой художник прельстится видом из моего окна.

Вечером окном можно пользоваться вместо зеркала – темное стекло превосходно все отражает, и только упрямая луна прорывается сквозь его зеркальность и заглядывает в комнату. Ночью стекло часто дрожит от гула едущих машин – все-таки это город, а утром на нем вспыхивает солнце и на шторе становится видно чернильное пятнышко….

Оду моему окну я готова петь до бесконечности – всем оно прекрасно.

Есть только одно "но" – все то, что вижу я в окне – все настоящее, но за тонкой пленкой. Тонкой пленкой твердого, обманчиво – прозрачного двойного стекла. И, пожалуй, даже засохший между рамами цветок куда ближе мне, чем все те огромные деревья за окном.