Сказ о том, как моя подруга… араба «крутила»

С доброго согласия главной героини
этой повести публикую сие творение
***
История эта – сущая правда, без вымысла и «отсебятины». Как было, так и поведаю все без утайки. Это сказка-быль, красивая, восточная, с принцессой русской, да с принцем эмиратовским в главных ролях… А было это уже в наше время и история эта произошла в жизни моей дорогой подруженьки, да будет семейное счастье ее нынешнее благословенным и спокойным…

Викулька, моя закадычная подружка, когда мы рванули с ней из своего маленького, «родившего» нас обеих городка, в городище большой, да мегаполисный, все мечтала – вот приедем мы в большущий город, и я буду не я, если не разбогатею. Надоела эта нищета проклятая, когда в обед трескаешь пельмени из магазина, а на ужин в той же пельменной воде варишь суп. И это еще - роскошное пиршество. На завтрашнее утро – вообще чашка бульона из-под «кубика-рубика-бланки»… А вот приеду я в большущий город. И… ка-а-к стану богатой. Так рассуждала Вика, пока мы чухали по бескрайним просторам необъятной страны на железном паровозе, купив дешевые плацкартные билеты.
Мне пришлось прервать «полет мыслей» подруги и опустить ее на землю:
- Вик, а с чего ты вдруг разбогатеешь? Мы же с тобой, пардон, нищета проклятая. Кроме высшего образования, да небольшой практики на дешевой работенке ведь ничегошеньки за плечами не имеем!
Но Вику было не смутить:
- Фу, какая ты зануда, Руфинка! Как это не имеем? А внешность!? Не красавицы, конечно, но чертовски обаятельны! А помнишь, в «Москве слезам не верит»? Люська там сказала подруге – ты пойми, это же мегаполис, здесь живут богачи и олигархи, и у всех у них есть деньги…
- Она не так там сказала… (пробубнила я, понимая к чему она клонит)
- Какая разница? Время меняется - смысл остается!
- Ну, тогда я тебе так же, как в фильме отвечу. Это у них деньги есть, а мы-то здесь причем? Это же ИХ деньги?
Но Вику было не переубедить. Она была настроена решительно и бесповоротно.
- Были ихние, станут наши… Я не стану больше вкалывать с 8 утра до 8 вечера за гроши. Я жить хочу! И не для того я еду туда, чтобы пахать там на трех работах. Не знаю, как ты, но я как оклемаюсь после переезда и как хату с тобой снимем, сразу буду искать знакомых посолиднее. Пусть лучше они платят за мое жизненное существование.
- Ну-ну, Викуль... На кладбище можно поискать, как та твоя Люська киношная, там вдовцы богатые ходят. Приглядится к тебе какой побогаче, то да се…
- Вот балда ты! (Вика заразительно засмеялась, откинув копну роскошных волос) Я по клубам прошвырнусь, по дорогим… Они там толпами тусят. Это же не наш городишко…

***
Квартиру-то мы сняли, конечно. Мало-мало с собой на первые месяцы деньжонок накопленных привезли. Но на этом наши интересы и общие проблемы разошлись. Нет, мы по-прежнему жили вместе, так дешевле и вообще не так страшно одним в чужом городе. Но наша с Викой повседневная жизнь сильно различалась. Я нахватала подработок в издат-домах, да еще шпарила по ночам корпоративную газету для местного полуолигарха (не дотягивало ее тогдашнее состояние до миллиона зеленых, значит, полу…) и потом уходила из дома рано утром, приволакивала ноги, которые волка кормили, поздно вечером, вяло жевала что-то на убогой кухне и валилась спать. Вика же наоборот, домой заявлялась под утро, когда у меня трезвонил будильник, валилась дрыхнуть без задних ног на наш скрипучий диван и убегала уже вечером, «приняв» несколько звонков-приглашений от новых знакомых «потусить» там или здесь.

У меня мало-помалу, но какая-то стабильность в денежном плане складывалась. Я уже подумывала приобрести себе квартирку в ипотеку, а вот у Вики с деньгами было то горячо, то холодно. Она упорно не хотела устраиваться на работу и впадала в отчаянную депрессию, если у нее заканчивались деньги, а перспективного друга, которого можно было «пощипать» за пухлый кошелек, на данный момент не было. В такие моменты я совала ей купюры в белую холеную ладошку, и Вика на какое-то время успокаивалась. Зато какой она была радостной и благодарной, когда вновь оказывалась «на коне», и в ее кошельке снова заводились денежки. Она покупала для меня лично гору фруктов, так мною обожаемых, а себе очередные хорошего качества шмотки. «Это вложение в раскрутку» - объясняла покупку новых, уже десятых джинсов и сотой кофточки….

Как Вика умудрялась «крутить» (ее выражение) мужиков, да еще так ловко выделять их из толпы праздно шляющихся по клубам престарелых денди – это оставалось для меня загадкой. Уметь надо. Натыкаться на щедрых мужиков. Я вот как-нибудь расскажу, как пробовала встать на этот тернистый и скользкий путь «ласкового вымогательства» у мужчинок денюжек и ценных подарочков, да вот только у меня ничего не получилось. Но это уже будет другая история и под другим названием. А сейчас хочу продолжить рассказ о той встрече моей Викули и том мужчине в ее жизни, который привнес все же в ее существование такое долгожданное счастье. И ведь выторговала его. Счастье-то…

***
Прошло уже два года с тех пор, как мы с Викой приехали за длинным рублем в большой город. Я уже с полгода как жила в своей собственной квартире, правда еще невыкупленной у банка. Но все равно была безмерно счастлива, хотя и в постоянном «трепыхании» души и тела – а ну как лишусь какой-то своей подработки, и все мои своевременные ипотечные выплаты к чертям собачьим полетят…
С Викой перезванивались, но последнее время она была какая-то занятая, все не до меня ей было, но обещала скоро встретиться и рассказать мне при этом что-то очень важное. Обычно девушки так говорят, когда хотят сообщить подругам о том, что «встретили классного чела» или о том, что «влюбились, в кого не надо было влюбляться», или, в конце концов, о том что «беременны и как это не кстати…»

Но только не Вика. Она так говорила действительно в поворотные события своей жизни, и, зная ее, я была уверена, что это ни новая страсть, ни беременность, и даже не замужество. Это «ферзь», который стоил такого интригующего голоса моей подруги на другом конце трубки.
Прошла неделя и вдруг звонок. Междугородний. Радостный Викин голос: «Руфка! Догадайся, откуда я тебе звоню?! (Мой молчаливый вопрос, откуда я знаю – от Вики можно ожидать даже Аляски…) Из ЭМИРАТОВ!!! Ты только представь! Есть здесь такой городок – Шарджа называется! Так вот я в этом городе, в шикарных апартаментах!!!» «Где??? Вика, ты с ума сошла? Как ты там оказалась? Ты бы хоть позвонила! По путевке что ли? Так ты же еще для Эмиратов – малолетка! Как тебя без сопровождающего туда запустили?» «А я с сопровождающим… Здесь классно! И мой Абдуллаша классный! Я тебе столько подарков у него напуляла… Не теряй меня. Я здесь еще месяца на три. Приеду, позвоню…» Отбой. Короткие гудки.
Ничего не поняла! Какие Эмираты? Какой Абдуллаша? Какие подарки? Сама бы вернулась, здоровая и непоруганная… Ну вот как поехала?! Как решилась? Хоть бы позвонила, сказала… Но в этом была вся Вика. Виктория… Победа…

***
Не буду надолго ваше внимание задерживать и мучить вас не буду, дорогие читательницы, и подберусь побыстрее, к самому главному. И что рассказала мне Вика, когда я встретила ее, окруженную баулами и коробками с яркими пломбами и этикетками в аэропорту. Да и потом о чем щебетала еще дня три, припоминая все более интересные подробности из ее путешествия.
Сидела, значит, в один прекрасный летний день Викуля за стульчиком в городском парковом кафе. Потягивала сок из пластиковой соломинки и поглядывала вокруг. За соседним столиком неспешно балагурили арабы. Одеты были по европейски, но что это арабы, Вика поняла сразу, так как к тому времени уже выучила разговорный английский, занятия языками увлекли ее настолько, что она стала интересоваться азами корейского, японского и арабского языков. Вот в их речи она и услышала арабскую речь. Хотя понимала хорошо, о чем они говорят только когда они переходили на английский. Кстати, английский, Вика определила, у арабов особый. Слишком «подтекстный», будто транскрипцию доподлинно читают. Скажем, американское и английское произношение - совершено другое. А у этих английский как-то мультяшно звучал, наигранно… Но было все понятно.

За столом сидело несколько человек. Самый маленький (ростом) из них, с большим перстнем на пухлом пальчике, с золотыми часами на запястье и в красной шелковой рубашке, не отрываясь смотрел на Вику, поглаживая свои пушистые усы и болтая короткими, не достающими до асфальта, ножками. Вика прикинула – ростом точно мне до груди будет… А надо сказать, что Вика – девушка статная, с высокой полной грудью, пышущая здоровьем, белокожая, с иссиня-черными длинными волосами и ярко-голубыми глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами. Девушка на вкус, конечно. Крупная. Породистая… Уже не модель, это точно, но по своему хороша. Глаз не оторвешь. Истинная русская красавица… Так вот, сидит этот шоколадный «малыш» пятидесятилетний и так откровенно ее рассматривает. Вика отвернулась. В этот же момент к ней за столик подсел… нет, не тот малый, что смотрел, а другой, молодой, статный, красивый араб. Заговорил на ломаном русском с ней, но Вика, заметив, как он «напрягается», сказала, что знает английский, на котором они только что с пеной у рта обсуждали ее прелести. Молодой человек на мгновение смутился, сказал, что редко встретишь девушек, говорящих так бегло и хорошо на английском, что нельзя было не оценить ее прелестей, и они не могут просто так встать и уйти, а особенно их всеобщий друг (тот самый, видимо, пупс, подумала Вика), пока не познакомятся с ней. Он еще кучу комплиментов выдал на гора ее красоте и прелестям, но разговор сводился к одному – уговорить Вику подойти к их столику и пообщаться уже за ним. «Перетирки» закончились тем, что они сами толпой ломанулись за ее столик, чуть ли не под ручки поддерживая своего смешного араба-малыша. В мгновение ока на этом самом пустом столе оказались все лучшие блюда из кухни этой кафешки. Вика трескала явства и дула хорошее вино из высокого бокала и делала вид, что к такому проявлению внимания она давно привыкла. Да арабы, по ходу, и не сомневались. Оказалось, что этот самый малыш-фунтик в красной рубахе – самый что ни на есть в этой компании наиглавнючий. А молодежь вокруг него – это переводчик, партнер по местному бизнесу, пара дружков-прилипал, которые сопровождают этого акуленка бизнеса по его делам в другие страны, подбирая вот уже несколько лет нехилые крошки с барского стола, да друг его, прибывший в этот город специально для встречи с ним.

Миниатюрный араб не на шутку влюбился в Вику с первого взгляда. Вика еще так смешно его передразнивала, рассказывая, как «восхищенно» он на нее смотрел:
- Прикинь, - говорит, - он зубы вставил себе во Франции, какие-то офигительные и жутко дорогие зубы. Всю челюсть свою родную заменил на эти белые французские зубы. Но зубки-то оказались слегка большеватыми по размеру и потому рот у нас не закрывается плотно. Приоткрывается, если задумается, понимаешь? А глядя на меня из этого полуоткрытого рта еще и слюнка капает… Сама понимаешь…
Любовь богатого арабчонка сметала все вокруг. Вику все ж таки умолили не оставлять его ни на минуту и проживать все то время, пока он находится в этом «страшном» городе по делам рядом с ним. В его съемной квартире. А его съемная квартирка (Вика при этом закатила глаза), надо сказать, весьма отличалась от той, что мы с ней снимали. По тем временам, оплата по две штуки зеленых в месяц предоставляла на съемной квартире все, от евроремонта с джакузи в ванной комнате до обслуживания на дому хозяйки квартиры, которая приходила за такие деньги готовить и убирать арабам. За три месяца проживания рядом со своим миниатюрным колобком-арабчонком, Вика пополнила свой счет в банке несколькими тысчонками долларов, целой пригоршней золотых украшений из местного ювелирного магазина, кучкой новых шмоток из бутика «Зара», и целой коллекцией французских духов из огромного парфюмерного центра. Но этого ей явно было мало. Так как, когда араб засобирался домой, пообещав «Фико» (так он называл свою русскую любовь) высылать ей ежемесячно солидную сумму на новую съемную квартиру, которую она себе подыскала и вообще на проживание, Вика расхныкалась, что теперь уже она жить без него не сможет. И вообще, как он не боится ее оставить здесь одну, ведь вокруг столько «голодных» до красивого русского тела ходит иностранцев. И не отобьешься при случае! И что она здесь ульется горючими слезьми, если он вот так возьмет и оставит ее, бедную влюбленную дурочку. И прочее и прочее. Араб всплакнул (они, эти арабы, оказались на удивление сантиментальны, еще романтичнее и жалостливее нас, русских) и клятвенно заверил ее, дотрагиваясь до мусульманской святыни на своей волосатой груди, что вот уже через месяц он вышлет ей вызов, деньги на перелет и будет ждать свою «горлицу» в Шардже, городке, где у него есть свой небольшой рыночек, мест эдак на три тысячи, небольшой текстильный заводик, небольшой трехэтажный коттеджик, с десяток небольших магазинчиков и… небольшая семья, состоящая из жены-арабки, пятерых детей и двоих маленьких (тоже, видно, небольших) внучат. Абдулла взял с Вики обещание, что она по приезду будет вести себя хорошо и делать все, как он просит, не выпячиваться и быть культур-мультур! А уж он расстарается со своей стороны сделать все от него зависящее, чтобы она поскорее прибыла с визой к нему в гости.
«Фико», понятное дело, преданно глядя на наивного араба своими небесно-голубыми глазами клятвенно заверила, что будет ниже травы, тише воды в чужой краю. Только пусть он ее поскорее «вызовет» в гости.

И ведь что вы думаете, дорогие мои читательницы? Вызвал… На свою голову… В общем, в следующей части своей повести я вам расскажу, как «Фико» завоевывала Эмираты и как «погостила» у своего Абдуллаши…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
Всегда ваша, Руфина Угрюмова