Чайки Ричарда Баха. Глава 51.

Глава 1, Глава 2, Глава 3,Глава 4 , Глава 5 , Глава 6 ,Глава 7 , Глава 8 , Глава 9 ,Глава10 ,Глава 11 , Глава 12 ,
Глава 13 , Глава 14 , Глава 15 ,Глава 16,Глава 17 , Глава 18, Глава 19, Глава 20 , Глава 21, Глава 22, Глава 23, Глава 24, Глава 25, Глава 26, Глава 27, Глава 28, Глава 29, Глава 30, Глава 31, Глава 32, Глава 33, Глава 34, Глава 35, Глава 36, Глава 37, Глава 38, Глава 39, Глава 40, Глава 41, Глава 42, Глава 43, Глава 44, Глава 45, Глава 46, Глава 47, Глава 48, Глава 49, Глава 50

Ирина с Иваном договорились пойти посмотреть банкетный зал, чтобы на месте подобрать вариант оформления. А заодно убедиться, что всем хватит места для танцев. Ира приводила себя в порядок. Она выбрала скромный костюм делового стиля и сделала гладкую прическу, стянув волосы в узел на затылке. Когда же он уже придет? Иван сказал, что ему нужно съездить по делам в издательство, и что это недолго. Но уже час прошел! Или он думает, что мне надо два часа одеваться и краситься? Ирина улыбнулась этому стереотипному мужскому представлению. Она уже знала, что опытная актриса может наложить макияж, переодеться и сменить прическу за пять-семь минут. И то - если требуется полная смена образа. А так - и того быстрее.

Ирине надоело ждать, и она решила зайти к Ивану сама. Консьерж уже знал ее, приветливо кивнул и поздоровался. Несколько раз позвонив в дверь, Ирина убедилась, что Иван все еще не возвращался. Ну, что ж, она подождет. Вероятно, ее жених скоро явится. Ирина решила наконец-то внимательно осмотреть устройство курительной комнаты, прикинуть сколько места занимает вентиляционная система и поместится ли все это в закутке возле театра. Обогнув лифт, она зашла в стеклянный "аквариум", вынесенный за пределы лестничной клетки. Присела на кожаный диванчик. Отсюда сквозь прозрачную стену были отлично видны двери лифта, лестница и кусок площадки. А также по какой-то причине (вероятно из-за особого устройства вентиляции) очень четко и громко слышны были все звуки, раздающиеся в лифтовой шахте.

Ирина задумчиво наблюдала сверху за жизнью двора. Люди подъезжают, паркуются, отъезжают. Поодаль в "детском городке" лазают по пластмассовым горкам несколько малышей под присмотром сидящих на скамеечках мамаш. Может быть, скоро там будет лазить их усыновленный малыш... нет, удочеренный. Иван хочет девочку! Только Ира не позволит ребенку ползать по грязным сооружениям во дворе, загаженным голубями и чайками. Еще не хватало! Она будет водить ее гулять к ТЮЗу, в парк. А по выходным они будут ездить в разные развлекательные центры, где в чистых помещениях установлены чистые сухие игровые комплексы и прочие атракционы... а в отпуск вместе ездить на Средиземное море. или в Альпы, кататься на горных лыжах. Еще Ирина давно мечтала побывать в Исландии. Ей вообще нравились северные страны с уникальной своеобразной природой. Может быть, Иван не захочет туда ехать? Ну, что ж, как Ирина уже поняла, он не собирается корчить из себя партиархального тирана, и не будет против, если Ирина слетает туда на недельку одна... вернее, с ребенком. Они вдвоем с маленькой белокурой девочкой. В одинаковых, только разного размера, туристических комбинезонах. В составе многонациональной группы карабкаются по горной тропке вслед за гидом и, смеясь, переговариваются, подбирая знакомые слова на английском языке и прощая друг другу ошибки... А может быть, Иван не откажется поехать с ними? Вот он подсаживает ее в кабину вертолета. А вот помогает взобраться на крутой склон. А теперь уже Ира фотографирует его на фоне скалистого обрыва и многометрового водопада. И маленькая дочка сидит у него на плечах, восторженно улыбаясь.

В этой идиллической музыке царапала слух одна досадная шумовая помеха. Никак не выходили из головы слова Цыплевича: "У него глаза вора". Ну почему мы склонны зацикливаться на неприятных словах, даже если не доверяем тому, кто их говорит, даже если прекрасно понимаем. Зачем он это сделал и чего хотел добиться? Почему сказанная гадость всегда помимо воли поселяет в нашей душе сомнения? Нет, не осознанные, но думая о хорошем, подсознание каждый раз цепляется об эти слова, как игла проигрывателя о царапину в пластинке. "У него глаза вора". Что он имел в виду? Почему он именно так сказал? Понятно же, что Иван - никакой не вор. Он просто не может им быть. Или Миша хотел сказать, что Иван неискренен? Но в чем? Что в своих чувствах к ней он искреннен, Ира не сомневалась. Почему, она не могла объяснить. Но она чувствовала его отношение всеми фибрами души. Даже если человек очень искусный обманщик, он не может обманывать двадцать четыре часа в сутки, ни разу не сбившись. Он не может постоянно лгать на чувственном уровне. Интонацией, жестом, заминкой в разговоре он непременно выдаст себя. Иван влюблен в нее на самом деле, Ира это чувствовала. Не просто влюблен, он восхищается ею, боготворит.

Ирине даже было стыдно за то, что сила ее ответных чувств к Ивану не так велика, не так всепоглощающа. Она оправдывала себя тем, что все дело в типе личности и темпераменте: Ира вообще увлекается медленно, ее чувства всегда разогреваются постепенно. Но уж если разгорятся... Ее любовь к театру зрела долгие годы. И обрела полноту, силу и вес. Теперь Ира понимает, что ради театра готова на многое. Так ли сильна ее любовь к Ивану, как любовь к искусству? Наверное, пока нет. Ирина не умеет влюбляться с первого взгляда. Да и со второго тоже. Ее любовь обычно начинается как ответное чувство на интерес к ней. Сначала в виде благодарности. Потом - дружеского расположения. Потом, возможно, физического влечения. И лишь после может преобразоваться во что-то более глубокое. С Иваном все получилось слишком быстро, поэтому Ирина не успела "включиться" в свою обычную схему. Но это дело поправимое. Если рассада пересажена слишком рано, нужно о ней просто получше заботиться - и плоды будут. Только позже, чем обычно.

Про Цыплевича Ира старалась не думать вообще. Это и не было никаким чувством. Это было болезнью, наваждением. Возможно даже каким-то сознательным воздействием с его стороны. Рассказывают ведь люди, как сами отдают цыганам деньги и вещи, а потом не могут объяснить, как и зачем это сделали. Хорошо хотя бы то, что Миша позарился только на ее тело, а не на ее деньги! Интересно, неужели она могла бы вот так же, виляя хвостом от удовольствия, отдать ему все свои деньги? Понятно - секс. Это все-таки инстинкт, естественное желание. На этом при определенных обстоятельствах легко сыграть. Но какое естественное желание может заставить человека добровольно отдать деньги? Вроде, инстинкта такого нет... У Иры вдруг внутри все похолодело: ее любовь к театру! Она готова отдать если не все, то очень большие деньги ради развития искусства. Пожалуй, даже она готова отдать бОльшую часть всего, что у нее есть. Отдать просто так, без расчета на прибыль. Ради одной единственной цели: чтобы существовал ТЕАТР. Чтобы он процветал, развивался, привносил в нашу жизнь ежедневный праздник и оживлял для нас тот идеальный прекрасный мир - мир благородных поступков и безудержных страстей, великих подвигов и великих падений, безоглядных самопожертвований и бессмертной любви. Тот мир, который мы хотим себе придумать, и которого нам так не хватает в обычной жизни.

А ведь ни Бэлла, ни Екатерина так и не сообщили ей, что переведенные ею деньги поступили на счета! Ирина не придала этому значения, она так обрадовалась, что сумела самостоятельно совершить операцию, и что ей не поступило никаких сообщений об ошибках! Но теперь вдруг задумалась о том, что, по идее, ее должны были поставить в известность, что все прошло нормально. Ведь для них это гораздо важнее, чем для нее! Она всего лишь совершает благотворительный взнос, а у театра от этого зависит дальнейшая судьба. Странно, что все промолчали...

Ее мысли были прерваны звуком поднимающегося лифта и... Ирина отчетливо услышала разговор. Это был голос Ивана. Он ехал в лифте и разговаривал с кем-то по телефону. Каждое слово было отчетливо слышно. И эти слова, будто чьи-то жестокие руки, безжалостно обрывали лепестки с цветка ее мечты. Иван разговаривал по телефону с некой Мариночкой. Нет, он не говорил ей те же слова, что Ирине. Слова были совсем другие. "Ты мое сокровище, ты же знаешь, я тебя обожаю", "Мы скоро увидимся, моя красавица". Он не называл ее инопланетянкой, не говорил, что она - удивительная и неповторимая. Слова были попроще. Но интонация... Иван говорил нежные слова другой женщине так же искренне, как Ирине! Увы, циник Миша оказался прав. Да, вероятно, Иван действительно любил Ирину... как может любить бабник очередную новую пассию. Но он, оказывается, любил не только ее! Господи, неужели все мужики такие? Неужели нет в мире ни одного, способного хранить верность... ну или хотя бы пытаться ее хранить? Или все они такие же, как Миша, Иван, Стас? Только типажи разные, а суть одна...

Первым чувством, возникшим после оглушающей растерянности и боли, была обжигающая ненависть. Как он мог подумать, что Ирина будет мириться с наличием соперниц?! Или он предполагал от нее это скрывать? Но шило в мешке не утаишь! Она бы рано или поздно догадалась. Судя по тому, как он разговаривает с той Мариночкой, они давно знакомы... дольше, чем с Ириной. Вот пусть и остается, со своими Мариночками! Хорошо, что все выяснилось до свадьбы, а не после... Надо просто развернуться и уйти. И завтра же заняться продажей квартиры. И уехать подальше отсюда, чтобы даже случайно никогда не столкнуться на улице. А как быть с театром? Иван будет там появляться... ничего, она на это время будет куда-нибудь уходить, прятаться. Попросит друзей помочь ей с ним не пересечься. Пусть видит ее только на сцене. А она будет смотреть на кого-нибудь другого. Да хоть на пустые кресла. Надо развернуться и уйти...

Но долго злиться Ирина не умела. Первый порыв гнева утих и уступил место холодному рассудку. А что если она ошибается? Ведь Иван ни разу не сказал: "любимая" или "люблю". Может он так ласково разговаривает с какой-нибудь старой подругой, с коллегой? Например, секретаршей издателя или переводчиком? Может, эта Мариночка - старая страшная тетка, просто их с Иваном связывает давняя дружба и деловые отношения? Все-таки надо сначала это проверить. У-ф-ф! Чуть дров не наломала по глупости.

Умершая было надежда радостно взмахнула крыльями с новой силой. И Вертинская позвонила в дверь.

- О, ты уже здесь! А я думал, идти за тобой, или ты еще не готова? - Иван обнял ее покрыл ее лицо осторожными поцелуями, заботясь о том, чтобы не смазать макияж.

Открытая, радостная улыбка. Ни тени смущения или недовольства. Нет, не мог бы он вести себя так естественно, если бы только что цинично ее обманывал. Хоть что-то бы непременно дрогнуло! Как у человека, которого чуть не застали за недостойным занятием. Ведь он не ожидал ее сейчас здесь увидеть. Была бы какая-то неестественность, натянутость. Нет, наверное это все-таки не то, о чем она подумала. Вообще, пора избавляться от дурацкой подозрительности! Или веришь человеку, или нет. Надо будет прямо спросить у него, кто такая Марина... но только не сейчас, позже. А то он поймет, что она подслушивала. Должна же еще где-то всплыть эта Марина! Вот тогда Ира и спросит. И Иван скорее всего скажет, что да, это его коллега или подруга. И наверняка с ней познакомит. И потом еще Ира будет смеяться над своими страхами. "А представляешь, я когда впервые о тебе узнала, подумала..." И они посмеются все вместе.

- Погоди немного, я сейчас там кое-что приберу и переоденусь, и мы поедем смотреть зал, - ее жених пребывал в радостном возбуждении, которое понемногу передалось и ей. Действительно, что она себе вообразила, ревнивая дурочка? Глупо изменять невесте непосредственно перед свадьбой... да это хотя бы даже просто неудобно! Перед свадьбой много хлопот.

Ирина вошла в его кабинет и прикрыла дверь, чтобы не мешать Ивану носиться по квартире. Он складывал какие-то вещи, рылся в шкафу. Потом в ванной жужжала бритва. Периодически Ивану звонили, он отвечал на звонки. Но это были чисто деловые разговоры - сухие, краткие. И для Ирины совершенно неинформативные: "Да... нет... скоро... как договаривались... нет, пока не готово". Но вдруг Ирина замерла: Иван немного понизил голос, и она вновь услышала те же интонации, что в лифте: "Мариночка, милая, я сейчас не могу говорить... нет, я просто очень занят..." Ирина, проклиная себя за то, что опустилась до таких вещей, схватила со стола пластиковый стаканчик, вытряхнула из него карандаши и приложила его к электрической розетке, с другой стороны подставив ухо.

"Да, Мариночка, тоже очень хочу быть с тобой рядом, но пока нет такой возможности, прости... да, я тоже очень тебя люблю! Целую, лапочка моя! Ты моя самая-самая! Тоже безумно скучаю! Обязательно скоро увидимся!"

На Вертинскую будто вылили ушат ледяной воды. Несколько секунд она не могла сделать вдох. Нет, никаких чувств к невидимой Марине у нее нет. Марина не виновата. К тому же, ее он скорее всего тоже обманывает. Марина - тоже жертва. Да, значит, есть такие люди, умеющие врать в глаза не только словами, но и мимикой, жестами... А может, эти люди просто не ведают, что творят? Как дети! Просто лезут и достают варенье из банки, потому что хочется. Они не задумываются, что поступают недостойно... Впрочем, какая разница? Ей так больно. Так больно, как никогда еще не было. Как будто ее проткнули насквозь, как бабочку булавкой. И она даже трепыхаться не может.

Она вдруг вспомнила рассказ дяди Саши о его любви к "принцессе". И мгновенно поняла его. Потому что ей тоже захотелось причинить Ивану хотя бы в половину такую же боль, как он только что причинил ей. Боль и унижение. Чтобы он тоже почувствовал себя растоптанным, размазанным по грязи. Решение созрело мгновенно. Она открыла его ноутбук, создала текстовой файл и набрала текст письма. И... пусть он знает, что потерял не только ее любовь, но и очень выгодную партию! Да, "Свинопас" наоборот! Он не разглядел принцессу под маской пастушки, но теперь поздно кусать локти! Всю ненависть и презрение ко всем, кто когда-либо ее обижал, вложила она в эти слова. Перечитала и осталась довольна. Письмо получилось очень жестоким, ядовитым и злым. А главное - очень обидным. Она дала понять Ивану, что ни во что его не ставит, что он был всего лишь мимолетным увлечением скучающей миллионерши, которая намеренно скрывала от него свое состояние, потому что хотела поиграть с ним, как кошка с мышкой. Он в ее глазах - просто расходный материал, годящийся лишь на разовое удовлетворение физиологических потребностей. Обслуживающий персонал. А замуж... ей просто хотелось поиграть в приготовления к свадьбе - это так забавно! Но о том, чтобы в самом деле связать себя с ним узами брака, конечно, не может быть и речи - ведь он ей не ровня! Простой писателишка, вынужденный зарабатывать на жизнь потешая публику своими дешевыми сказочками. Вертинская никогда не считала богатство, особенно доставшееся даром, предметом гордости. Но она знала, что большинство мужчин, не обладающих большими деньгами, очень болезненно реагируют, когда их унижают на этой теме. Поэтому Ирина вопреки собственным принципам решила уколоть еще и с этой стороны. А в довершение, как бы между делом, заметила, что, конечно, в постели он ничего себе, кое-какие приемчики ей даже понравились, но все равно ему не сравниться с Мишей Цыплевичем, который может и дольше, и чаще, и глубже, и вообще... Ирина сохранила письмо ему на рабочем столе, выключила экран, а затем нанесла завершающий удар - достала из кармана куртки сложенный вчетверо образец своей фотографии с Цыплевичем... Бэлла права, нельзя такое было печатать! Из-за неудачного освещения такое впечатление, что у Иры голые плечи. И что всего остального не видно лишь потому, что кадр заканчивается раньше, чем начинается грудь. А выражения лиц у них получились и вовсе как в порножурнале! Вот, пусть полюбуется! Пусть не думает, что он для нее хоть что-то когда-то значил!

Вертинская подложила фотографию под ноутбук и вышла.

- Вот я и готов! Поехали? - Встретил ее как ни в чем не бывало Иван.

Ирина натянуто улыбнулась. Пусть тоже пока ни о чем не подозревает. Пусть для него это будет такая же неожиданность, такой же ушат ледяной воды... Надо только быстренько придумать причину, почему ей срочно требуется уйти... Пока они едут вниз, она как раз придумает. Вот уже будка консьержа. Ох, вот бы кто сейчас позвонил! Ирина бы ответила и сделала вид, что ее срочно куда-то вызывают. В театр, к доктору, в банк - неважно. Нужно, чтобы срочно образовалось какое-то дело. И она исчезнет из его жизни навсегда. Только вернувшись домой он поймет, что произошло.

- Ирочка, на тебе прямо лица нет. Что-то случилось?

- Не обращай внимания, - она нашла в себе силы криво улыбнуться, хотя непрошенные слезы уже подбирались к глазам. - Немного побаливает живот. Но терпимо.

Они уже вышли во двор. И в этот момент позвонили. Только не ей, а Ивану.

О, неужели опять Мариночка? Интересно, как он будет выкручиваться на сей раз? Вертинская воззрилась на него с садистским любопытством.

Иван поднес трубку к уху и побледнел. Несколько раз открыл и закрыл рот, как рыба. Потом:

- К-как? Не может быть!..

На том конце провода несколько секунд что-то отвечали. После чего Иван сурово спросил:

- Сколько у меня осталось времени?

Ирина, ничего не понимая, растерянно смотрела на Ивана. Его дела больше не должны ее касаться, но произошло что-то из ряда вон выходящее, она это видела. А Иван повернулся к ней, будто на какое-то время забыл о ее существовании, а теперь вновь заметил.

- Ира... случилось непредвиденное... Сейчас, мне надо собраться с мыслями, - он несколько раз глубоко вздохнул, закрыв глаза, затем вновь их открыл.

- Моя сестра... Я тебе о ней не говорил, как-то не пришлось. Она неизлечимо больна. Находится в частной клинике в Екатеринбурге. Мне сейчас позвонили оттуда и сказали, что у нее был очередной приступ, и... и все очень плохо. Возможно, у меня осталось не больше суток, чтобы с ней попрощаться, если... если все совсем плохо. А если ее смогут спасти и в этот раз, то ей понадобится длительный уход и реабилитация. И желательно. чтобы рядом в этот период был кто-то из близких людей. То есть, мне придется остаться там на какое-то время... Может быть месяца на два или три.

Иван взял Иру за плечи и заглянул в глаза.

- Ты понимаешь, у меня нет времени на долгие разговоры, поэтому я просто сразу спрошу: ты полетишь со мной?


У Вертинской перехватило дыхание, и она разрыдалась.

- Прошу тебя, - успокаивал Иван. - Она... я давно знал, что у сестренки плохи дела. Просто так нежданно... поэтому это известие и стало для меня шоком. Я совсем недавно разговаривал с ней по телефону, она была в порядке. И вдруг... Это ужасно, у нас свадьба, ты настроилась на праздник, ты это не заслужила, но... Пойми, я не могу не полететь. Но я не настаиваю, чтобы ты меня сопровождала. Ты можешь остаться здесь... все-таки театр, роли, премьера... к тому же, это ведь не твоя сестра.

Ирина пыталась унять рыдания и то качала головой, то кивала.

- Нет... я... не то, прости... твою сестру зовут Мариной?

На его лицо отразилось легкое недоумение.

- Я слышала, как ты говорил с ней по телефону...

- А, понятно... И ты подумала... поэтому у тебя испортилось настроение? Да, ее зовут Марина.

- Конечно, я лечу с тобой. И мы будем с Мариной столько, сколько нужно. Если она - твоя сестра, значит и моя.

Иван крепко обнял ее и прошептал:

- Спасибо тебе, родная... я знал, что ты... да что говорить, ты такая - единственная в мире!

Иван быстро посмотрел расписание рейсов, забронировал билеты, затем позвонил кому-то и сказал Ирине, что ему необходимо решить еще какие-то деловые вопросы, поскольку он уезжает так надолго. Ирине тоже нужно предупредить всех о своем отъезде. Они договорились встретиться в семь вечера в аэропорту, где Иван будет ждать уже с билетами. Они наскоро попрощались, Иван сел в машину и уехал. Ирина набрала номер Бэллы.

- Бэлла Аркадьевна, так получилось... мне нужно срочно уехать. Несчастье с родственницей. Мне очень жаль... но я не смогу быть на премьере. Я понимаю, что всех подвожу, но может быть, кто-то из девочек сможет меня заменить? Ведь у меня текста немного, и его наверняка уже все знают.

- Ирочка, ничего страшного, - усталым голосом ответила Бэлла. - Премьера откладывается на неопределенный срок. А что с родственницей? Что-то серьезное?

- Не знаю пока, но мне нужно ехать. Может быть, надолго. На два или три месяца.

- Да, понятно. Конечно. Сообщи, когда сможешь вернуться, - Бэлла нажала "отбой".

Ирина вспомнила, что опять не спросила про деньги и хотела перезвонить. Но вдруг ее как кипятком обдало: ее письмо Ивану! Письмо и фотография! Господи! Дура! Идиотка!!! Что она натворила?! Если он это прочтет и увидит, никакие объяснения уже не помогут... Если бы Ирина была на его месте и ей прислали ТАКОЕ, она бы сочла, что этот человек... эта мразь для нее умерла! Нет, нет!!! Боже, что же делать? Караулить Ивана под дверью его квартиры? И как только он придет, сказать, что забыла у него какую-то свою вещь, вперед него проскочить в кабинет, стереть файл и забрать фото? А если у нее не будет возможности сделать это так, чтобы он не увидел? Как она объяснит, что копается в его компьютере? Или нет... надо сказать, что ей надо что-то срочно посмотреть в Интернете. На большом экране. И стереть файл. Нет, надо сначала отвлечь его внимание, попросить принести ей стакан воды... А что если Иван вообще не вернется домой, а закончив дела, сразу поедет в аэропорт? Ждать его тут до последнего, а потом резко рвануть? А если она не рассчитает, и уедет в аэропорт на пять минут раньше, а он как раз в это время на секундочку и заглянет домой - за деньгами, за документами? А если вообще не заглянет, они улетят... А потом, в Екатеринбурге ему вдруг понадобится зачем-то слетать в Питер. И он скажет: "Дорогая, ты ведь побудешь с Мариночкой, пока я на пару дней слетаю по делам?" И что она ответит? "Нет, я не могу! потому что там, у тебя дома, оставила тебе гадостное письмо, которое мне надо уничтожить". Или: "Да, я побуду. Но там у тебя дома письмо, ты его не читай, это все неправда, я не знаю, что на меня тогда нашло, какое-то помутнение рассудка".

Он прочитает. Все равно прочитает. Люди всегда читают то, что им адресовано. Особенно если сказать "не читай".

Да, да! Конечно, можно потом сказать, что все это было написано под влиянием глупой ревности, что все это - неправда... Но она так правдоподобно аргументировала свои "убеждения", так хорошо создала образ высокомерной циничной стервы... Она скажет, что все это - фантазия, актерская игра. Она никогда не думала и не чувствовала ничего подобного! И фотография с Цыплевичем - всего лишь выбракованный кадр для буклета, неудача фотографа, и что ничего... Как она глядя Ивану в глаза скажет, что ничего с Мишей у нее не было? Или что было, но только до встречи с ним? Или... нет, она не сможет лгать, глядя ему в глаза. Она не сможет искренне говорить полуправду. А значит, придется сказать, что встречаясь с Иваном, она одновременно... и что до сих пор, хотя она прекратила отношения с Цыплевичем, но порой его присутствие на нее так действует, что... нет, это невозможно! Есть только один выход: она должна каким-то образом попасть в квартиру Ивана до его возвращения и уничтожить проклятое письмо!

Вертинская подняла голову и посмотрела на окна его квартиры. Так близко и так далеко! Форточка в кухне немного приоткрыта. Ах, если бы она могла превратиться в чайку, взлететь и через форточку проникнуть в дом! Стоп... чайки! Взлететь!

Ирина торопливо набрала номер.

- Ларик? Ты где? Мне очень, очень нужна твоя помощь! Не телефонный разговор. Я сейчас приеду.




* * *


Вертинская внимательно осмотрела пустой зал, прошла по всем кулисам, выглянула в коридор, на всякий случай запрокинула голову, посмотрев, нет ли кого на колосниках. Потом негромко спросила:

- Ларик, ты могла бы залезть по стене на пятый этаж?

- Что?!

- Тише, тише! - замахала на нее руками Ирина. - Никто не должен знать!

- В принципе да... со страховкой конечно. А что случилось-то? Кто-то уехал надолго и забыл дома кошку? Так это проще вызвать МЧС и вскрыть дверь. Один раз ее покормить - недостаточно. А контейнер с кошкой я по водосточной все равно не потащу!

- Да нет, тут такое дело... - Ирина вкратце пояснила суть проблемы.

Лариса сочувственно поцокала языком и задумалась.

- То есть, ты хочешь, чтобы я проникла в чужую квартиру, стерла файл в чужом компьютере и забрала фотографию?

- Нет, я хочу, чтобы ты изнутри открыла мне дверь... Пойми, я все равно не смогу быть спокойна, если своими руками не уничтожу все это, не увижу, что этой гадости больше нет! Вдруг ты как-нибудь не до конца удалишь, или вообще перепутаешь и сотрешь не тот файл. Мне будет спокойнее, если я это сделаю сама.

- Но я не умею взламывать замки!

- Это и не потребуется. Все замки открываются изнутри без ключа.

- А потом что?

- А потом я уйду, а ты снова закроешь дверь изнутри и вылезешь обратно через форточку...

Коршун вздохнула и нахмурила брови.

- А... ладно! Но только мы подождем до вечера, когда стемнеет.

- Ларик, я тебя умоляю! До вечера ждать нельзя! Он сказал, у него дела часа на полтора, а потом он может вернуться в любой момент! Пойми, вся моя личная жизнь под угрозой! Ты же понимаешь, как это бывает - из-за мелочи, недоразумения...

Лариса еще пару минут мучилась сомнениями, затем сказала:

- Ну, хорошо. Но если меня поймает полиция...

- Вали все на меня! Скажи, что я обманула тебя, сказала, что это - моя квартира, что, мол, я забыла утюг выключить или еще что... Конечно, в случае провала я возьму все на себя.

- Договорились.

Тут вдруг Ирина вскрикнула и отскочила, потому что сцена у нее под ногами зашевелилась. Сначала приподнялся край доски, затем крышка люка открылась полностью и оттуда возникла волнистая грива Цыплевича.

- Да вы, девчата, никак на зону собрались? Ларик, я понимаю, ты... разнообразия сексуальной жизни захотелось, но ты-то Ириша! И ты туда же? Чем тебе на воле-то плохо? - съязвил фокусник.

- Ты подслушивал? - гневно воскликнула Вертинская.

- Я под сценой выдвижные стойки проверял. А не услышать вас сложно. Еще бы громче орали. В общем так, альпинистские экзерсисы ваши отменяются. Если не согласны, я ставлю в известность Бэллу и... и всех остальных.

Ирина в отчаянии сжала кулаки.

- Миша, ну почему ты всегда попадаешься на моем пути и все портишь? Что я тебе плохого сделала, зачем ты разрушаешь мою жизнь?

- Ты, детка, сама ее разрушаешь, - хмыкнул Цыплевич. - А я только пытаюсь спасти твою очаровательную шелковистую шкурку. Которую тебе так не терпится отдать на растерзание сокамерницам.

- Да с чего ты взял, что меня обязательно посадят?!

- А как ты хотела, рыба моя? Насколько я понимаю, вы собираетесь средь бела дня под прицелом следящих камер совершить незаконное проникновение в чужое жилище с целью похищения оттуда некого предмета...

- Это мой предмет! Я его там оставила!

- Ну, это ты будешь в полиции доказывать. Равно как и то, что залезла в квартиру в составе группы (он выразительно глянул на Коршун) по предварительному преступному сговору именно для того, чтобы взять никому не нужный клочок бумаги, а не деньги, драгоценности или дорогостоящую технику... Ага, потому что наряд полиции будет там раньше, чем Ларик долезет до форточки. В таких домах обычно везде камеры понатыканы, и изображение идет на пульт консьержу. Угадайте с трех раз, что он сделает, когда увидит на стене такого "бэтмэна"?

- Но что же делать! - с досадой взвыла Ирина.

Цыплевич несколько секунд смотрел ей в глаза своим тяжелым взглядом из-под низких густых бровей. от чего Ирине, как всегда, стало не по себе. Потом спросил:

- Ты его любишь? Он тебе правда очень нужен?

- Да! Очень! Я хочу быть счастливой! С ним!

Михаил снова немного помолчал, будто гипнотизируя Ирину, потом, будто приняв какое-то важное решение, сказал:

- Ладно. Заводи тачку. Я еду с вами.

- Ты? Зачем? - растерялась Вертинская.

- Потому что во-первых, вы без меня не справитесь. Во-вторых, даже если и справитесь - наследите, как стадо буйволов. В-третьих, вы думали о том, что будете делать, если обнаружите в квартире что-нибудь такое, чего не ожидали там увидеть?

- Да что ж там такое может быть, я там все сто раз видела! - отмахнулась Ирина, заводя мотор.

- А то, что за закрытой дверью может оказаться все, что угодно. Как и в чужом кармане, кстати. Представь себе ситуацию: обыкновенная щипачка... ну, в смысле воровка-карманница, запускает руку в карман чужого пиджака в неком стрип-баре. Вытаскивает увесистое портмоне. Не иначе, там плотненькая пачка бабла. Причем, кража остается незамеченной. Казалось бы - иди себе с миром! Ан нет. Не успевает дама вытащить деньги и сбросить кошелек, как милиция устраивает в баре облаву. Щипачку заметают вместе со всеми и обыскивают. Она не особенно нервничает: о пропаже кошелька никто пока не заявлял, кому придет в голову, что деньги не ее? В общем, обнаруживают у нее в сумочке означенное портмоне, а в нем вместо денег - пакет героина. И идет дамочка уже совсем по другой статье - не за кражу, а за хранение и сбыт наркотиков. Потому что в этом самом баре только что было продано еще три таких же пакета. И купившие указали на эту даму. Как тебе такой расклад?

- Миша, эти твои детективные истории не имеют к нам никакого отношения, - фыркнула Ирина.

- Или вот тебе еще случай. Выигрывает человек в карты крупную сумму. И идет с этими деньгами в магазин. Чем он рискует? Вроде, ничем. Только при попытке оплатить покупку его просят немного подолжать: мол, что-то случилось с кассой, чек не пробивается, сейчас исправят. Он послушно ждет. Тут его и вяжут. Оказывается, деньги эти - бандитская добыча. Получены при убийстве инкассатора и двух охранников. И все номера переписаны. Конечно, чувак отнекивается: мол, в карты выиграл. А у кого выиграл? Где? Играл-то не в легальном казино, а в подпольном игорном клубе. И фамилий там не спрашивают.

- Но Миша, - не согласилась Вертинская. - Мы ведь не собираемся ни в карты играть, ни по чужим карманам лазить.

- Ну да. Вы собираетесь всего лишь залезть в чужую квартиру. Вот скажи, друг сердечный, - обратился он к Ларисе. - Что ты будешь делать, если ввалишься в квартиру, а там - труп с ножом в спине в луже крови валяется? Будешь "мама!" кричать? Или примешься расчленять тело и спускать в унитаз?

Ирина побледнела.

- Не шути так... не смей!

- А я и не шучу, - серьезно ответил Цыплевич. - Я не говорю, что это непременно должен быть труп твоего драгоценнейшего жениха. Но ведь не исключен и такой вариант: пока мы тут с вами на светофоре стоим, в квартиру проник настоящий грабитель. Кто-то из соседей или тот же консьерж заметил, что дверь взломана, вошел внутрь, хотел поднять тревогу... преступник его грохнул, закрыл дверь и благополучно слинял.

- Это перебор, таких совпадений не бывает, - поморщилась Коршун.

- Еще и не такие бывают, - вздохнул Цыплевич. - Я просто хочу, чтобы вы, девчонки, уяснили одну простую истину: когда ты нарушаешь закон, ты переступаешь ту границу, за которой добро и справедливость уже не на твоей стороне. Это надо иметь в виду и учитывать, когда вляпаешься в очередное дерьмо. Чтобы потом не причитать почем зря: "Я не такая, я жду трамвая"... Ну все, приехали? Ира, сначала - к тебе. Дай Ларисе какой-нибудь свой спортивный костюм. И плотную трикотажную шапку, под которую можно убрать все волосы. У тебя есть?

- Зачем? Я нормально одета, - возразила Ларик.

- Затем, - наставительно появнил Миша, - Что в случае каких-то непредвиденностей... ну, если ни в коем случае нельзя будет, чтобы там остались наши следы, любая ниточка с твоей одежды, которой ты зацепишься за форточку, тебя выдаст. А Ирочка в этой квартире и так часто бывала, так что ниточки с ее одежды никого не удивят. Открывала форточку и зацепилась рукавом. Теперь: перчатки. Латексные. Сможешь в них лезть?

- В общем да, но они могут порваться.

- Значит, если порвутся, в квартире ни за что не хвататься. И замки открывать теми пальцами, которые не порвались!


Пока Коршун поднималась к Вертинской, чтобы переодеться, Цыплевич внимательно осмотрел фасад здания и близлежащие дома. Вышел из машины, отошел зачем-то в угол двора и еще раз все осмотрел оттуда. Подобрал и взвесил на ладони небольшой обломок кирпича. В примыкающем дворе-колодце стояли полуразобранные строительные леса. Фокусник заглянул за ограждение, перевернул пару грязных ватников и, подобрав какой-то предмет, спешно вернулся в машину.

Наконец, подруги вышли. На Ларисе был надет темный свитер, такая же темная тонкая лыжная шапочка и зауженные джинсы. Джинсы ей были немного тесноваты из-за перекачанных икроножных мышц, но Ларик уверяла, что ничего страшного.

Цыплевич поманил ее пальцем.

- Слушай сюда, юнга. Обе камеры стоят на уровне второго этажа. Это значит, "мертвая зона" у них порядка полутора метров. Поэтому к дому подходишь вон с той стороны. Затем вдоль самой стены доходишь до этого дерева. Листьев пока нет, так что придется рассчитывать на толстый ствол. Старайся держаться в его тени, причем примерно на метр правее. Иначе тебя будет видно из окон вон того дома.

- Но тогда меня могут увидеть вон оттуда, - кивнула Коршун в сторону детской площадки, где, как обычно, гуляли мамы с малышами. - Может, лучше наоборот держаться левее?

- Не увидят. Делай, как я сказал. Ира, ты встань вон там, у трансформаторной будки. И наблюдай за парковкой и дверью подъезда. Если твой суженный появится, махнешь мне рукой. Ларик, а ты периодически поглядывай на машину. Если увидишь на лобовом стекле журнал - значит, все отменяется. Спускаешься и уходишь. Все запомнили? И надень еще вот это, - он протянул ей заляпанную краской оранжевую строительную каску.

- Это еще зачем? Она, вон, все равно сломана. И вся в грязище.

- Потерпишь. Зато если тебя все-таки заметят из соседних окон - есть шанс, что примут за строительного рабочего-верхолаза. Ну, вперед, на Измаил!

Вертинская заняла позицию между фонарным столбом и трансформаторной будкой. Через несколько секунд из-за угла здания появилась Лариса. Она быстрым шагом прошла по отмостке. Дойдя до могучего кряжистого дуба, набросила карабин страховочного пояса на газовую трубу и начала ловко подниматься по стене, цепляясь за выемки в облицовке фасада и крепления лоджий.

Пока спортсменка добралась до четвертого этажа. В подъезд вошли несколько человек. Но Ивана среди них не было.

Вот она оказалась на самом опасном участке: широкий ствол дерева заканчивался развилкой, дальше уходили три более тонких ствола, ни за одним из которых невозможно было укрыться. Этот участок стены хорошо просматривался с детской площадки.

Ирина замерла в напряжении. Две женщины на площадке увлечены беседой. Одна неотрывно наблюдает за своим чадом, а вот две скучающие девицы с сигаретами в зубах откровенно глазеют по сторонам. Только бы они не посмотрели на стену... В этот момент совсем в другой стороне по железному мусорному баку ударил брошенный кем-то кусок кирпича. Чайки, в изобилии обсевшие помойку, с криком взлетели и заметались над площадкой. Девицы как по команде повернули головы в сторону орущей стаи. Туда же уставились дети и их мамы.

- Вот хулиганы! Ну чего птичек пугают? - одна из мамаш поспешила за своим малышом, уже намылившемся в сторону помойки.

Волнение длилось не более минуты. Но этого хватило, чтобы Коршун, достигнув пятого этажа, сделала несколько шагов по карнизу до лоджии, перемахнула через бетонное ограждение и, ловко подтянувшись на оконном переплете, скользнула в открытую форточку.

- Заходи в подъезд, поздоровайся с консьержем, - услышала Ирина сзади голос Цыплевича. - Если он скажет, что твоего жениха нет дома, скажи, что он скоро придет, и ты подождешь наверху. Поднимайся на лифте и позвони в квартиру, как договорились. Лариса тебе откроет, после этого заходи и делай, что тебе нужно.

- А разве мне не надо перчатки надевать?

- Если ты не собираешься вскрывать его сейф, то не надо. Ты ведь была у него дома, ничего удивительного, что там полно твоих отпечатков... Но, конечно, если обнаружишь труп - то его желательно не трогать и в лужу крови не наступать... Расслабься! Я почти уверен, что трупа там все-таки нет. Попроще, попроще лицо-то сделай! А то у тебя такая физиономия, будто ты сама только что кого-то грохнула и теперь вся в сомнениях, как избавиться от тела - пропустить через мясорубку и скормить чайкам, либо целиком засунуть в вентиляционный короб и оставить до лучших времен.

Ирина стараясь двигаться естественно, прошла мимо будки консьержа. Тот кинул на нее взгляд, вежливо улыбнулся, и вновь углубился в разгадывание кроссворда. Заставляя себя не бежать, Ирина подошла к лифту и вызвала его. Секунды, пока кабина спускалась и поднималась, показались вечностью. Пульс у нее, наверное, под двести! Ирина сделала шаг на площадку и боковым зрением увидела надвинувшуюся со стороны курительной комнаты тень. Она едва не вскрикнула, но Цыплевич предупреждающе зашипел:

- Тс-с-с! Это я. Звони условным сигналом.

Ирина четыре раза нажала кнопку. С обратной стороны двери раздался тихий щелчок. И за приоткрывшейся дверью показалась настороженная мордаха Ларисы. Коршун отступила в прихожую, давая им войти.

- Ну, где ваши вещдоки?

- В кабинете.

- Давай, Ира, займись. Ларик, а ты выйди на лестницу, постой на стреме. Там в конце площадки курилка. Встань в углу около дивана и смотри вниз. Тебя там будет трудно разглядеть, а тебе оттуда будет хорошо видно и лестницу, и подходы к лифту. Если кто войдет и начнет подниматься, сразу сюда.

- Неважно, кто?

- Если мужчина войдет. Женщин можешь пропускать.

Ирина рванула к письменному столу, а Цыплевич надел хирургические перчатки, прикрыл за собой дверь, прошел в туалет и оторвал кусок туалетной бумаги. Сложив клочок вчетверо, он сначала аккуратно протер запорный механизм входной двери, затем отправился в кухню, чтобы уничтожить возможные следы на стеклах, рамах и подоконнике. Квартира, вроде бы, выглядела спокойной... В ней ощущалось недавнее присутствие хозяина, но ничто не указывало ни на следы взлома, ни другого несанкционированного проникновения. Цыплевич успокоился.



Продолжение:http://www.myjulia.ru/article/792014/